Малый Радойца

Боже милый, великое чудо! 
Гром гремит или земля трясется? 
Или море рушится на скалы? 
Или вилы бьются на Попине? 
Нет, не гром тут, не земля трясется, 
И не море рушится на скалы, 
И не вилы бьются на Попине, 
Это в Задаре бьет ага из пушек. 
Рад злодей Бечир-ага проклятый,
Что поймал он малого Радойцу, 
Бросил гнить в глубокую темницу! 
Двадцать бедных пленников в темнице,
Плачут все, один лишь распевает, 
Утешает пленников несчастных: 
"Вы не бойтесь, братья дорогие! 
Бог пошлет на помощь нам юнака, 
Тот юнак нас выведет на волю!" 
А когда к ним бросили Радойцу,
Вся темница горько зарыдала, 
Проклинали пленники юнака: 
"Пропади ты пропадом, Радойца!
На тебя одна была надежда, 
Что избавишь нас ты от неволи, 
Ты же сам в темницу к нам попался
Как теперь нам выйти из темницы?" 
Говорит им малый тот Радойца: 
"Не печальтесь, братья дорогие! 
Завтра утром, только день настанет, 
Пусть Бечир-ага придет в темницу, 
Вы скажите, что скончался Раде, 
Он меня, быть может, похоронит". 
Лишь наутро белый день занялся, 
Закричали двадцать горемычных: 
"Чтоб ты сдох, проклятый Бечир-ага! 
Ты зачем подкинул нам Радойцу? 
Лучше б ты, ага, его повесил! 
Нынче ночью он у нас скончался, 
Мы от смрада чуть не задохнулись!" 
Отворили турки дверь в темницу, 
Выволокли пленника на волю. 
Говорит турецкий Бечир-ага: 
"Унесите труп и закопайте!"
Но жена Бечир-аги сказала: 
"Бог с тобой, не умер этот Раде, 
Он не умер, только притворился. 
Бросьте вы ему огонь на тело, 
Может, курва, он пошевелится". 
Бросили огонь ему на тело, 
Но юнацкое у Раде сердце, 
Не дрожит юнак, не шевелится. 
Вновь жена Бечир-аги сказала-. 
"Бог ты мой, не умер этот Раде, 
Он не умер, только притворился.
Принесите, турки, вы гадюку 
Да ему за пазуху засуньте, 
Побоится Раде той гадюки, 
Может, курва, он пошевелится". 
Отыскали турки ту гадюку, 
Сунули за пазуху юнаку, 
Но юнацкое у Раде сердце, 
Не дрожит юнак, не шевелится.
Тут жена Бечир-аги сказала: 
"Бог ты мой, не умер этот Раде, 
Он не умер, только притворился. 
Вы гвоздей штук двадцать принесите 
Да забейте пленнику под ногти, 
Тут и мертвый дрогнет от мучений". 
Вышли турки с двадцатью гвоздями, 
Забивают пленнику под ногти, 
Но юнацкое у Раде сердце, 
Не дрожит юнак, не шевелится. 
Вновь жена Бечир-аги сказала: 
"Бог ты мой, не умер этот Раде, 
Он не умер, только притворился. 
Соберите девушек вы в коло, 
Пусть придет красавица Хайкуна, 
Ей юнак, быть может, улыбнется". 
Заманили в коло тех красавиц, 
Привели прекрасную Хайкуну, 
Вкруг него красотка заходила, 
Перед ним ногами заиграла. 
Ну и девка, господи ты боже! 
Всех она и выше и прекрасней, 
Красотой все коло помрачила, 
Статным видом коло удивила, 
Только звон стоит от ожерелий 
Да шумят узорные шальвары! 
Как услышал этот шум Радойца, 
Левым оком глянул на красотку, 
Правой бровью подмигнул девице. 
Увидала смех его Хайкуна, 
Мигом с шеи сдернула платочек, 
На глаза набросила юнаку, 
Чтоб другие турки не видали. 
Говорит родителю Хайкуна: 
"Не бери, отец, греха на душу, 
Прикажи предать земле юнака!"
Тут жена Бечир-аги сказала: 
"Не копайте пленнику могилу, 
Лучше бросьте прямо в сине море, 
Накормите рыб гайдучьим мясом". 
Взял его Бечир-ага турецкий 
И швырнул юнака в сине море,
Но нехудо плавал в море Раде, 
Далеко уплыл он от Бечира. 
Вышел он на берег синя моря, 
Белым горлом крикнул на свободе: 
"Ой вы, зубы, белые вы зубы, 
Из ногтей мне вытащите гвозди!" 
Сел юнак, скрестил у моря ноги, 
Двадцать он гвоздей зубами вынул, 
Их себе за пазуху припрятал, 
Только нет и тут ему покоя. 
Только ночка темная настала, 
Он к аге пробрался на подворье, 
Притаился около окошка. 
Сел ага с супругой за вечерю, 
Говорит жене своей любимой: 
"Ты послушай, верная супруга! 
Вот уж девять лет прошло и боле 
С той поры, как Раде стал гайдуком, 
Не могу спокойно я вечерять, 
Опасаюсь малого Радойцы. 
Слава богу, что его тут нету, 
Что его мы нынче загубили! 
Я тех двадцать пленников повешу, 
Только дай дождаться до рассвета". 
Малый Раде слушает и смотрит, 
Глядь - уже стоит он перед агой!
Ухватил Бечира он за горло, 
Голову из плеч он вырвал турку. 
Ухватил Бечирову супругу, 
Двадцать ей гвоздей загнал под ногти, 
И пока загнал их половину, 
Эта сука душу испустила. 
И сказал ей малый тот Радойца: 
"Помни, сука, что это за мука!" 
Тут Радойца кинулся к Хайкуне: 
"Ой, Хайкуна, душенька-красотка! 
Ты найди ключи мне от темницы, 
Отпущу я пленников на волю!"
Принесла ключи ему Хайкуна,
Вывел Раде пленников на волю.
Говорит Радойца той Хайкуне:
"Ой, Хайкуна, душенька-красотка!
Принеси ключи мне от подвала,
Поищу я золота немного,
Не близка мне до дому дорога,
Надо будет чем-нибудь кормиться".
Отперла сундук ему Хайкуна,
Где горою талеры лежали,
Но сказал ей малый тот Радойца:
"Для чего мне, девушка, железки?
Ведь коня я нынче не имею,
Чтоб коню ковать из них подковы".
Отперла сундук ему Хайкуна,
Где лежали желтые дукаты,
Кликнул двадцать пленников Радойца,
Оделил их поровну деньгами,
Сам же обнял девушку Хайкуну,
В Сербию отвез ее с собою,
И повел ее креститься в церковь,
Окрестил Хайкуну Анджелией
И нарек ее своей женою.