Воительница Алма-Мэргэн принимает облик Гэсэра

Услыхали эти слова 
Сильнорукие тридцать и два, 
И три сотни знатных вождей, 
И три тысячи ратных людей. 
Им готовиться надо к отпору, 
Но они были пьяны в ту пору, 
По два, по три в обнимку сидели, 
Ослабев от пиров и безделья, 
Одурев от вина и похмелья.

Услыхав, что вражьи полки 
По зеленому скачут простору, - 
Разом, разуму вопреки, 
Понеслись на песчаную гору 
Без рассудка и без порядка, 
Без доспехов и снаряженья. 
Началась кровавая схватка. 
Распахнулись ворота сраженья.

На горе, где песчаные склоны 
Обливал жидкий жир зловонный, 
Разрастался холм из костей,
Возвышался из мяса курган. 
Кровь текла - за ручьем ручей, 
Низко стлался черный туман, 
Пыль взметнулась в разные стороны. 
Прилетевшие с юга вороны 
На ночь мясо уносят далёко. 
Войско трех владык Шарайдай, 
Разбежавшееся широко, 
Утопает в красной крови, 
Задыхается в гуще потока, 
И плывут к голове голова. 
А Гэсэровы тридцать и два, 
И три сотни знатных вождей, 
И три тысячи ратных людей 
От вина, что лилось в изобилии, 
Стали страшной томиться жаждой - 
Каждый крови напился в бессилии, 
И упал в бессилии каждый.

В это время войско трех ханов,
Вновь на ратном поле воспрянув -
Муравейники муравьев, -
Окружило со всех краев
И дома и дворцы Гэсэра.
Горе вам, храбрецы Гэсэра!
Но Гэсэра третья жена,
Что была для битв рождена, -
Принимает Алма-Мэргэн
Облик мужа, облик Гэсэра,
Не желает сдаваться в плен,
Во врагов направляет стрелы.
Видит вражий стан оробелый:
Где взвилась за стрелой стрела,
Там в траве дорога прошла,
Где стрела за стрелой взлетела, -
Там земля навек опустела!

Три владыки, лишенные чести, 
Завопили будто от боли: 
"О Гэсэре мы слышали вести: 
"Он на дальнем охотится поле..." 
Обманули нас вестники, что ли, 
Иль Гэсэр возвратился домой? 
Что случилось? Нам непонятно!"
Войско ханов дорогой степной 
Повернуло в смятенье обратно, 
Порешило покончить с войной.

Лишь узнал об этом угрюмый, 
Криводушный Хара-Зутан - 
Вспыхнул, злобою обуян, 
Всполошились черные думы, 
Сел на синего скакуна, 
Поскакал вдогонку владыкам - 
К трем врагам, чья совесть черна, 
И нагнал их с воплем и криком, - 
Этим трем проехать мешая.

У Бухэ-Саган-Маньялая 
Дыбом встала тогда седина. 
Заскрипели белые зубы: 
"Твой обман мы увидели грубый, 
Воздадим за это сполна! 
Ты сказал, что Гэсэр на охоте, 
Посреди далеких раздолий... 
Он вернулся негаданно, что ли? 
Все вы так, предатели, врете! 
Ты решил погубить нашу рать, 
Потому и замыслил соврать!"

Рассердился стрелок буйноокий, 
Раздувая упругие щеки, 
За подмышку схватил Зутана, 
Сердце-легкие хочет выдавить. 
Кто бы стал Зутану завидовать? 
Закричал он истошным криком, 
Перед воином грозноликим 
Низко ползая в душной пыли: 
"Почему вы назад ушли? 
Промах вы совершили ныне! 
Здесь Гэсэра нет и в помине, 
Приняла его облик жена. 
Иль Алма-Мэргэн вам страшна?

Вас обманывают обманом, 
Одурманивают дурманом! 
Если дикая кобылица 
Вдруг отстанет от табуна,
Опечалится, убоится, 
Растеряет стрелы жена 
И с мужской расстанется славою, 
Снова станет женщиной слабого!"

Злобных три шарагольских хана, 
Вновь поверив словам Зутана, 
Чья душа черна и низка, 
Вновь на бой повели войска, 
С трех сторон повернув обратно. 
Эта рать - грозна, необъятна - 
Ставку славной Алма-Мэргэн 
Окружила вновь троекратно. 
Вновь, рожденная сильной и статной, 
Облик мужа Алма-Мэргэн 
Приняла для работы ратной.

Где взвивалась ее стрела, 
Там дорога в траве прошла, 
Где стрела за стрелой летела, 
Там земля навек опустела.

Так, воюя упорно и смело,
Разметала войско врага, -
Будто сена летят вороха,
Будто стебли дрожат камыша,
Пригибаясь и робко шурша!
Но кончаются стрелы в колчане
У бесстрашной Алма-Мэргэн.
Иль настало время страданий,
Время быть захваченной в плен?
Нет, была у женщины сила -
Тридцать чар, двадцать три волшебства.
Их по пальцам пустила сперва,
А потом по ладони пустила -
И дворец раздвинула с тыла,
Скрылась, быстрая, из дворца
И направилась в глубь океана
В дом царя морского Лусана,
Чтоб найти приют у отца.

Не сумели с женщиной справиться 
Три бахвала, три злобных хана, 
И, покинув низины Хатана,
Вверх решили они отправиться, 
Чтоб Урмай-Гохон захватить, 
Чтобы им досталась красавица - 
Та, которой мир озарен! 
Но ждала их Урмай-Гохон 
На пороге, расписанном златом, 
С обнаженным мечом-булатом. 
Вот булата раздался звон, 
Вот послышался хруст костей, 
Посмотрите: Урмай-Гохон 
Так встречает незваных гостей, 
Обладая сноровкой и хваткой: 
Если враг на порог ступит пяткой, 
Голова его сразу скатится, 
Если ступит враг на порог, 
Головой за это поплатится...

Трех властителей войско редело. 
И Эрхэ, сын Саган-Гэрэла, 
Засучив за локоть сперва 
Два широких своих рукава, 
За блестящий заткнув кушак 
Два подола, шелком расшитых, 
По телам, по крови убитых 
К ней направил с бесстрашием шаг.

Но Гэсэра жена вторая
Меч держала, красой сверкая,
Домом-родиной дорожа,
И как только Эрхэ-тайжа
Попытался просунуть ногу -
Рассекла она его шею,
Только пятку приблизил к порогу -
Головой поплатился своею!

Вражью рать эта смерть потрясла. 
Оглянулись ханы, подавленны, 
А кругом лежат без числа 
Их соратники, обезглавленны. 
Для сражения силы не стало, 
Нет решимости воевать. 
Опозорились три бахвала 
И свою поредевшую рать 
Повернули, унылые, вспять.