Желанное время

Видишь: движутся для боев 
Муравейники муравьев? 
Это - грохот и гул половодья, 
Это - ветер в пустыне бесплодья, 
Это - в поле взвихренный снег, 
Это - буйного леса набег! 
Но Гэсэровы богатыри, 
Остроглазы и мощноруки, 
Натянули грозные луки, 
Обнажили мечи-булаты 
Ради правды, во имя расплаты, 
Устрашая сотни полков, 
Превращая в козлят волков.

День померк, за тучами скрытый. 
Были все враги перебиты. 
Из костей, из вражеских тел 
Вырастала гора большая. 
Словно беркут, вдруг налетел 
На Бухэ-Саган-Маньялая, 
Гневом яростным обуян, 
Храбрый воин Буйдан-Улан -
Из Гэсэровых богатырей.
Оказалось, что он сильней
Силача Саган-Маньялая.
"Ты убийца! - врагу он сказал,
Бычью шею к земле прижимая. -
Обезглавлен тобою Саргал,
Досточтимый старик белоглавый.
Ты стрелу напоил отравой,
Был ты мерзок, коварен в бою,
И за зло я злом воздаю,
За несчастье расплата - несчастье!"

Так сказал он, подлость карая, 
И булатным мечом на две части 
Разрубил Саган-Маньялая.

В это время Абай-Гэсэр,
И его тридцать три храбреца,
И три сотни знатных вождей,
И три тысячи ратных людей
Прискакали к воротам дворца
Шарагольских коварных владык.
Закричал Гэсэр - показалось,
Что могучий подняли крик
Десять тысяч, сто тысяч изюбров!
Был испуг мирозданья велик.
В страхе тело земли разверзалось,
И небесная твердь сотрясалась.
Разрушались горы и скалы,
В море вал восставал небывалый,
Падал с грохотом камень стоячий,
И дробился камень лежачий,
По священной Сумбэр-горе
С гулом трепет прошел первозданный!

Шарагольские злобные ханы, - 
Растерялись три хитреца, 
Заметались в безумном страхе, 
Зарыдали, валяясь в прахе 
У ворот своего дворца: 
"Мы лишились власти и силы, 
Наши души, Гэсэр, пожалей, 
Пожалей нашу кожу и жилы!"
 
Так ответил Гэсэр - мощнокрылый 
Предводитель богатырей:

"Вашим жалким слезам я не внемлю.
Разоряли вы бедную землю,
Убивали безвинных людей,
С каждым днем становясь лютей,
Ваша злоба крови алкала.
Страшной казнью казнили Саргала,
Увели вы мою жену -
Вы Урмай-Гохон захватили,
Чтоб она зачахла в плену.
Столько зверств совершив и насилий,
Искупите свою вину!"

Побелели от страха три хана - 
Три коварства, три зла, три обмана, 
И, поняв, что конец недалек, 
Облизали пыль и песок: 
"Не карай нас карою строгой, 
Ты нам кости и жилы оставь, 
Наши алые души не трогай!" 
И в пыли, у Гэсэровых ног, 
Распростерлись они, как мох.

Так сказал им Гэсэр в ответ:
"Мне противны обман и навет,
Я сюда явился с победою,
Ибо зависти-зла не ведаю,
Ибо ложным путем не следую.
Навсегда запомните то,
Что я ныне вам заповедую:
Ваши стрелы, что злобой отравлены,
Пусть теперь будут в вас направлены,
Пусть падут на вас беды-страданья,
Что всегда причиняли вы людям.
Мы людским судом вас осудим -
Да не будет вам оправданья!

Но искупится ваша вина: 
Поклянитесь на все времена, 
Что болезни распространять 
Перестанете с этого времени, 
Что не будете зла причинять
Человечьему роду-племени, 
Что, в сознанье своей вины, 
Вы откажетесь от войны!"

Поклялись шарагольские ханы 
Соблюдать до скончанья времен 
Человеческой жизни закон, 
Зла не делать людскому роду. 
А Гэсэр возвестил свободу 
Светлоликой Урмай-Гохон, 
Что была подобна восходу, 
Озарявшему небосклон. 
Он с любимой встретился снова, 
Он сказал ей хорошее слово.

Сокрушил он врагов земли,
Завершил победой борьбу.
Приказал он, чтоб запрягли
Трех коней-иноходцев в арбу,
На серебряной той арбе
Он повез во дворец к себе
Дорогую Урмай-Гохон,
Озаряющую сердца.
Вслед за ним тридцать три храбреца,
И три сотни знатных вождей,
И три тысячи ратных людей
Поспешили с победой домой.
Поскакали чужой стороной
То дорогой лесной, то степной.

Вот последний проход-перевал. 
Каждый воин возликовал, 
Оказавшись на почве родной, 
Оказавшись у той воды, 
Что их в детские годы поила, 
На земле, что свято хранила 
С первых, детских лет их следы! 
Удалого Абай-Гэсэра, 
Тридцать трех его смельчаков, 
Триста ратных его вожаков, 
И три тысячи седоков, 
Претерпевших горя немало, 
И Урмай-Гохон, что познала 
Униженье и тяжкий плен, -
Вышли встретить отец Сэнгэлэн 
И Гэсэровы две жены.

В честь отважных, пришедших с войны, 
В золотой они бубен бьют, 
Созывают северный люд, 
Бьют в серебряный барабан, 
Чтоб услышали жители юга, 
Чтоб они, поздравляя друг друга, 
Шли к извечному морю Манзан, 
Чтоб к священному водопою, 
Кто лесной, кто степной тропою, 
Устремились из разных стран. 
У привольных речных побережий, 
У прозрачной воды проточной 
Угощали их пищей свежей, 
Угощали пищей молочной.

Из похода вернувшись домой, 
Порешил Гэсэр удалой: 
Наступило желанное время! 
Ни к чему походное стремя, 
Ни колчанов не надо, ни стрел, 
Не нужны ни мечи, ни луки! 
Он с любовью на землю смотрел, - 
Долго пробыл с нею в разлуке, - 
И увидел покой и мир, 
И устроил великий пир.

Восемь дней веселие длилось, 
Девять дней земля веселилась, 
Раздавались присловья и шутки. 
По домам на десятые сутки 
Разъезжаться начал народ. 
А Гэсэр, сокрушитель невзгод, 
Ниспровергший насилье и горе, 
Отпустил своего коня, 
Состоявшего из огня, - 
Пусть пасется на вольном просторе. 
Богатырь упрятал в сундук 
Свой колчан, и стрелы, и лук.

Там, где вечное море Манзан, 
Где бессмертья шумит океан,
Где в цветущей долине Морэн 
Каждый камень благословен, 
Где раскинулась величаво 
Ранних жаворонков держава, - 
На земле, где родился и рос, 
У реки, чью испил он воду, 
Богатырь, защитивший свободу, 
Тот, кто счастье народу принес, 
Мир и благо людскому роду, - 
Стал Гэсэр, заступник добра, 
Светлой жизни вкушать веселье. 
Эта радостная пора 
Продолжается там доселе.

От забот освобождены 
Каждый род и каждое племя. 
Наступило желанное время! 
Так живут, не зная войны, 
Там, где ярки зари переливы, 
Богатырь Гэсэр Справедливый, 
Три прекрасных его жены 
И отважные богатыри - 
Знаменитые тридцать и три, 
И три сотни знатных вождей, 
И три тысячи ратных людей, 
И народ, чья земля благодатна: 
В день питается он троекратно, 
Наслаждаясь, у всех на виду, 
Троекратным счастьем в году!