Л. Н. ТОЛСТОЙ. "АННА КАРЕНИНА". Три автографа, вписанные в корректуру

Рукопись

Все, что он передумал и перечувствовал, разделялось на три отдельные хода мысли: один - это было отреченье от своей старой жизни, от своих бесполезных знаний, от своего ни к чему не нужного образования [от] [от чувства хозяйского] в особенности от мечтаний семейной жизни, как он ее воображал себе прежде по образцу семейной жизни своего детства. Это отречение доставляло ему наслажденье и было для него легко и просто. Другие мысли и представления касались той жизни, которой он желал жить теперь. Простоту, чистоту, законность, несомненность этой жизни он ясно чувствовал и был убежден, что он найдет в ней то удовлетворение, спокойствие, отсутствие исканий, стыда, кот><орые> он так желал. Но 3-й ход мысли состоял в том, как перейти от ложной жизни к справедливой. И тут ничего ясного ему не представлялось. Иметь жену - это первое и главное. Иметь работу и [круг людей товарищей] необходимость работы. Оставить Покровское? Купить землю? Приписаться в общество?

Вставка в не дошедшую до нас корректуру гл. XII третьей части романа. Вариант не окончательный.

Рукопись

Она поспешно утерла эти слезы, когда услыхала звонок Вронского. Она не только отерла слезы, но, притворясь, что всегда так противно было ей, села к лампе и развернула книгу. Она не хотела борьбы [тяготилась е<ю>], упрекала его за то, что он хотел бороться, но невольно сама становилась в положение борьбы. Надо было показать ему, что она недовольна тем, что он не вернулся, как обещал, но только недовольна, а никак не показать ему своего горя и, главное, жалости над собой. Она могла жалеть самою себя, но не он.

- Ну ты не скучала, - сказал он оживленно и весело, подходя к ней и бросая на первый стол какой-то сверток [который], что за страшная страсть - игра. [Ску] Нет, я не скучала и давно уже выучилась не скучать, но мне досадно было, что ты не приехал и не прислал сказать. Стива был [Васень<ка>] и Левин.

- Да, они хотели ехать. Ну как тебе понравился Левин, сказал он, садясь подле нее.

- Очень. Они недавно уехали. Что же сделал Яшвин?

- Был в выигрыше более 17 тысяч. Я его звал, он совсем уже было поехал. Но вернулся опять и теперь в проигрыше.

Вставка в не дошедшую до нас корректуру гл. XII седьмой части романа. Вариант не окончательный.

- Так для чего же ты оставался? - сказала она вдруг подняв на него глаза. [Ты сказал Стиве] Выражение ее лица было строгое холодное и враждебное. Ты сказал [что] Стиве, что ты останешься, чтобы увезти его. Ты оставил же его.

То же выражение холодной готовности к борьбе выразилось и на его лице. - Во-первых я [ему] его ничего не просил передавать тебе, а во-вторых [и главное] я никогда не говорю неправды, а главное, я хотел остаться и остался. Анна, зачем, зачем? - сказал он взяв ее за руку. Она рада была этому переходу к нежности, но [потребность бо<рьбы>] как будто условия борьбы не позволяли ей покориться. - Что же будет, если я поддамся ему? - думала она. Он заявил свои права [и пот] отстоял их и потом хочет быть милостивым. Я не хочу этого.

- Разумеется, ты хотел остаться и остался. Ты делаешь все что ты хочешь. [Но я делаю, только то, что ты] Но зачем говорить мне это. Для чего, - говорила она, все более более разгорячаясь. Разве кто-нибудь оспаривает твои права. Но ты хочешь быть правым, а я не хочу, я хочу любви. Лицо его приняло свое упорное выражение. [Ты]

- Для тебя это дело упрямства, - сказала она, [раздра<женной?>] вдруг найдя название этому раздражавшему ее выражению. - Именно упрямство. Для тебя вопрос, останешься ли ты победителем со мной, а для меня? Опять ей стало жалко себя и она чуть не заплакала. - Если бы ты знал, в чем для меня дело? Как когда я [не] чувствую как теперь, что ты враждебно, именно враждебно относишься ко мне, что это для меня. Если бы ты знал, как я близка к несчастью в эти минуты, как я боюсь, боюсь себя, - и она отвернулась.

- Да об чем мы? - [Зач] - сказал он, ужаснувшись перед выражением ее отчаяния и взяв ее руку, целуя ее. - За что? Разве я ищу развлечений вне дома. Разве я не избегаю общества женщин. - Еще бы - сказала она. [Мне] - Ну кончено. [Я расстроена. Нервы, нервы] - сказала она [шутя и вместе с] Мне досадно было, что ты долго не приехал. - Ну, я я виноват. - Ну и хорошо - сказала она - что ж бега, ты мне не рассказал, - сказала она, невольно? торжествуя победу, которая все-таки была на ее стороне. Он [стал рас<сказывать?>] спросил ужинать и стал рассказывать все подробности бегов, но в тоне, во взглядах его, она видела [опять], что то чувство упрямства, с которым она боролась, опять устанавливалось на них. Он был к ней холоднее, чем прежде, как будто он раскаивался в том, что покорился ей [и хотел хол] И она, вспомнив те слова, которые дали ей победу, а именно: "Я близка к ужасному несчастью, я боюсь себя" - она поняла, что оружие это опасно и его нельзя будет уже употребить другой раз.

Рукопись

- [Я заметил, но]

- Есть, что-то есть, - улыбаясь отвечал Левин. Но я не знаю, что думать. Сергей в этом отношении очень странен для меня. Я ведь тебе рассказывал...

- Да [это] что он был влюблен в эту девушку, которая умерла.

- Это было, когда я был ребенком, и знаю это по преданиям. Но я [я тогда] помню его - расцветшим. Он удивительно мил. Но с тех пор я наблюдаю его с женщинами - он очень мил, но ты чувствуешь, что они для него люди, но не женщины.

- Да, но не Варенька.

- Есть что-то к Вареньке. Есть, как будто расцветение опять.

- Очень, очень, он совсем другой.

- Но он особенный, удивительный человек. Он именно делает то, что говорит Тютчев. - Их заглушит какой-то шум, внимай их пенью, но молчи. Так он внимает пенью своих любовных мыслей, если они есть и не покажет ни за что, не осквернит их. Он слишком чистой и высокой души человек.

Вставка в не дошедшую до нас корректуру главы III шестой части романа. Вариант не окончательный*.

*(Автографы подобрала Т. Г. НИКИФОРОВА)

Л.Н. Толстой

Ходил смотреть уборку ржи. 
Вечером пойду косить рожь. 
Утром опять спорил с Гельбиг об искусстве. 
Кое-что сам себе уяснил в этом споре. - 
1) Искусство - одно из средств различения 
доброго от злого - одно из средств узнавания 
хорошего. 
2) Это одно 
из духовных отправлений человечества, 
как кормление, 
пути сообщения и т. п. 
суть физические отправления. 
3) Как же может быть, 
чтобы это отправление надо было 
отыскивать назади за 5000 и за 500 лет, 
а у нас бы его не было. 
4) Очевидно, 
это происходит от тупости судящих, 
не могущих видеть около себя 
новое проявление, 
а видящих только 
трупы старого. 

Л. Н. Толстой. Дневник, 6 июля 1890 г.

Л.Н. Толстой