Хотел я уснуть, но в осенние ночи
Не спится в темнице моей одиночной.
В окошко доносится пенье цикад.
Стрекочут цикады. О, как я им рад!
Чуть слышные раньше, чуть слышные летом,
Ко мне они мчатся, наверно, с приветом,
Наверно, они ободряют меня.
"Будь стойким и завтра!" - мне шепчут звеня.
Мы с жадностью ловим чудесные звуки.
Они согревают сердца нам и руки.
И мысли о казни уносятся прочь.
И в камерах смертников - день, а не ночь.
Но что это? В небе, пронзительно воя,
Летят истребители над головою,
Они заглушают напевы цикад
И гасят на прутьях железных закат.
О рев самолетов! Кровавый глашатай!
Ты нам угрожаешь смертельной расплатой
За честность и стойкость, за песни, что мы
Слагая, ноем в казематах тюрьмы.
Тебе даже этого кажется мало -
Ты хочешь, чтоб всюду природа увяла!
Но разве отступим, сдадимся мы? Нет.
Над родиной встанет желанный рассвет!
Но вот замирает под черным покровом
Последнее эхо зловещего рева,
И мрак за решеткой бесстрастен и глух,
И снова в ночи напрягаю я слух,
И снова я слышу осеннею ночью,
Как нежно и мирно цикады стрекочут.
Их песни звенят, и я слышу вдали:
"Боритесь за счастье японской земли!"