Глава вторая. Создание реалистической басни. И. А. Крылов (1768-1844)

В то время как А. Измайлов и В. Нарежный, исходя из традиций сатирической литературы XVIII века, искали путей к художественному творчеству на основе правдивого воспроизведения самой жизни и Нарежный уже давал талантливые опыты социального романа (в авантюрно-приключенческой форме), И. А. Крылов, их гениальный современник, сам закладывавший фундамент бичующей сатиры прошлого столетия, создавал свою бессмертную басню,- великолепное по таланту, жизненности образов, простоте и живописности слова воплощение реализма в русской литературе.

Крылов принес с собою из XVIII века большой запас творческих сил, массу зорких наблюдений и запас свежего, звучного и точного русского слова. Распрощавшись под давлением неблагоприятных политических условий с жанром сатиры, он перешел к басне, ибо, как сам он говорил, "истина сноснее вполоткрыта".

Комедии Крылова

Прежде чем перейти к высказыванию истин "вполоткрыта", Крылов попытал счастья в жанре, которым началось его литературное творчество еще в отроческие годы,- в комедии. Он уже был автором нескольких комедий, написанных в XVIII веке. На грани двух веков им созданы комедия "Пирог" и "шутотрагедия" под названием "Трумф" (или "Подщипа"), сатира на Павла I с его безумным деспотизмом и военщиной. В первое десятилетие нового века Крылов создал "Модную лавку" и "Урок дочкам". Комедия "Модная лавка" (1806) считалась одной из лучших в репертуаре того времени. Комедия "Урок дочкам" (1807), написанная на основе сюжета мольеровских "Смешных жеманниц", высмеивает порок русского дворянства - обезьянничанье перед французами. И действие происходит в русской провинции, среди характерного поместного быта.

Комедии Крылова "интересны как памятники нравов и литературы старого времени", говорит Белинский (VIII, 116). Не в них бессмертие его таланта и разума. Они послужили своеобразной творческой лабораторией, в которой вырабатывалось искусство диалога, формы живой речи будущих басен.

Басенное творчество Крылова

Первые басни Крылова, без подписи, появились еще в ХVШ веке: "Стыдливый игрок", "Недовольный гостями стихотворец", "Павлин и Соловей". Но в них крыловского еще ничего не было. Подлинные басни, сделавшие имя Крылова всенародно любимым, он начал писать с 1805 года. Первый сборник басен вышел в 1809 году, среди них были шедевры: "Ворона и лисица", "Слон и Моська", "Петух и Жемчужное зерно". Всего написано более 200 басен. Басенное наследие Крылова - это, по выражению Гоголя, "достояние народное и составляет книгу мудрости самого народа"^*.

^* (Н. В. Гоголь. Собр. соч., т. VI. М., Гослитиздат, 1950, стр. 165.)

В развитии басенного творчества Крылова большое значение имели события Отечественной войны 1812 года. Они прочно связали дух и стиль басен с русской жизнью. Война отразилась в ряде басен: "Раздел", "Ворона и курица", "Волк на псарне", "Обоз", "Щука и кот". В них воплощено глубокое патриотическое чувство писателя и народный взгляд на великие события: гнев на Наполеона, как грабителя, хищника, понимание спасительной роли Кутузова. Басни Крылова, по свидетельству Батюшкова, читали в действующей армии. Рассказывают, что, читая присланную ему баснописцем басню "Волк на псарне", Кутузов при словах: "Ты сер, а я, приятель, сед" - снимал фуражку и показывал свою седую голову.

К моменту появления Крылова-баснописца русская басня переживала упадок. Сентименталисты сделали из нее увеселительное, приятное чтение. Сатирический элемент басни сведен был к нулю (например, басни И. И. Дмитриева). Басни А. Измайлова погрязли в натуралистических деталях и грубостях.

Попытки возродить басню предпринимали Жуковский, Батюшков, П. Вяземский. Денис Давыдов немного раньше Крылова написал полные протеста против самодержавного деспотизма басни: "Голова и ноги", "Река и зеркало". Но честь создателя реалистической русской басни принадлежит И. А. Крылову. Басню моралистического характера, басню-аллегорию он превратил в реалистическую миниатюру, воспроизводящую характернейшие явления действительности. Основное в его басне - сцена, событие, диалоги, развертывающиеся в точно воссозданной обстановке национального русского быта. "Басни Крылова,- пишет Белинский,- не просто басни: это повесть, комедия, юмористический очерк, злая сатира, словом, что хотите, только не просто басня" (VIII, 573).

Крылов и декабристское движение

Яркая, интенсивная идейная жизнь страны в период подготовки тайных обществ к революции оказала большое влияние на басенное творчество Крылова. С 1816 по 1824 год он пережил небывалый творческий подъем (написано 70 басен). Чураясь революционных методов ("Конь и Всадник"), Крылов, однако, выразил идеи свободы и ненависти к деспотизму.

Он высмеял Александра I в баснях: "Воспитание льва", "Рыбья пляска", "Пестрые овцы". Крылову претило политическое лицемерие царя, игра в либерализм. Басни "Пестрые овцы" (она была запрещена царской цензурой) и "Рыбья пляска" написаны незадолго до восстания декабристов, в 1823 году.

У Крылова Лев всегда не знает положения Овец, советуется только с хищниками, держит сторону Волков, обдирал, кровососов, а назначает править то Слона на воеводство, то Лисицу в курятник, то Волка - в овчарню. "Овец-то и забыли"! - этот афоризм Крылова - обобщение всего хода русской истории под игом самовластья. Напротив, те, кто стоят над народом, связаны одной ниточкой, никогда не забывают друг о дружке, проявляют солидарность,- от увертливой кумушки Лисы до самого Льва, снизу доверху, как в этом убедились крыловские крестьяне, вздумавшие найти управы на Речки и Ручейки у их хозяйки - большой Реки ("Крестьяне и река").

Сатирическое отношение к самодержавному правителю и его приближенным ("Мирская сходка", "Волки и овцы", "Слон на воеводстве") служило целям декабристской пропаганды в обществе, а выпады Крылова против обезьянничанья перед иностранщиной и его смелое обращение к истокам народной речи совпадали с программой декабристов в области развития самобытной русской литературы. Потому декабристская критика первая и дала правильную оценку существа басенного творчества Крылова. А. Бестужев писал: "И. Крылов возвел русскую басню в оригинально-классическое достоинство. Невозможно дать большего простодушия рассказу, большей народности языку, большей осязаемости нравоучению. В каждом его стихе виден русский здравый ум... Его каждая басня - сатира, тем сильнейшая, что она коротка и рассказана с видом простодушия"^*.

^* ("Полярная звезда, изданная А. Бестужевым и К. Рылеевым." М.- Л., Изд-во АН СССР, 1960, стр. 20.)

Насколько важной для басенного творчества Крылова была атмосфера высокого идейного подъема в стране, созданная освободительным движением дворянских революционеров, видно по тому, что годы, последовавшие за исторической трагедией на Сенатской площади, характеризуются постепенным и нарастающим угасанием творческой энергии великого баснописца.

Откликом на события, связанные с выступлением декабристов и царской политикой после 14 декабря 1825 года, является басня "Бритвы" (1828). Баснописец высказывается за то, что нечего бояться острой бритвы, ею надо только уметь пользоваться, тогда как тупая сдерет всю кожу. И делает вывод, что в государственных делах нельзя полагаться на дураков, опасаясь острых умом людей. Гоголь, который, очевидно, знал причину, подавшую повод написать эту басню, так разъяснял ее политический смысл: "Когда у некоторых доброжелательных, но недальнозорких начальников утвердилось было странное мнение, что нужно опасаться бойких, умных людей и обходить их в должностях из-за того единственно, что некоторые из них были когда-то шалуны и замешались в безрассудное дело, он написал... замечательную басню "Две бритвы"^*.

^* (Н. В. Гоголь. Собр. соч., т. VI. М., Гослитиздат, стр. 166.)

Национальный характер басен Крылова

Драматические этюды с ярко очерченными индивидуальными характерами, несущими в себе типические, обобщенные черты, басни Крылова глубоко национальны. Даже те басни, которые явились в результате творческой переработки Лафонтена или другого какого баснописца, проникаются у него русским духом. Крыловские Овцы и Волки, Львы и Лисицы, Слоны и Ослы - это все русские люди, типы крепостной Руси, взращенные под гнетом полицейского самодержавного государства.

Сатирическая направленность и народность басен Крылова особенно сильно проявляется, когда героями произведения являются мужики, купцы, дворяне. Крестьянин описывается с большим сочувствием, в его горе, бедноте и наготе, каким был он в условиях крепостного права. И баснописец всегда готов отметить трудолюбие крестьянина, громадную важность для всего общества его труда, а также прирожденную практическую сметку и цепкий ум. То мы видим, как он трудится на своей полосе, либо на огороде, и баснописец называет его "ретивым работником", который надеется в жизни на "прилежность, навык, руки"; то перед нами человек, который даже понять не может, как это другие живут на свете воровством, не знают, что такое есть "честный хлеб" и т. п. В отличие от бар, мужик не подпустит Змею к дому и не возьмет ее нянчить детей. Он знает, что лучшая Змея "ни к черту не годится". В басне "Огородник и философ" показано, как торжествует практический разум крестьянина над фальшивой наукой, помешавшейся на нововведениях, без знания основ земледелия. И получается, что Философ оказался без огурцов, хотя бахвалился перед Огородником своими знаниями. Но Крылов отмечает, что Огородник, не в пример Философу-недоучке, пренебрегающему трудовым опытом народа, уважает подлинную науку. "Коль ты что путное затеешь,- обращается он к Философу,- я перенять всегда готов". Большое сочувствие вызывает у Крылова крестьянин. Отрицательные образы крестьянина возникают в баснях, когда крестьянин выступает не в своей основной роли - человека труда, а в качестве старосты или вообще в той роли, которую играют по отношению к нему сильные мира сего. Так, например, в басне "Крестьянин и Лисица" на недоуменные вопросы Лисы, почему, несмотря на глупость Лошади, он все кормит и холит ее, крестьянин отвечает, что ему и не нужно разума в Лошади: "Мне нужно, чтоб она меня возила да чтобы слушалась кнута". В таких случаях крестьянин представляет социальные силы иного плана, берется не в своей общественной сути, а лишь с практической стороны, для выражения типических социальных отношений, опирающихся на покорность тех, кто кормит и поит, кто везет воз самых тяжелых, но и самых неизбежных нужд общества.

Что касается социальной сущности крестьянина, то он в баснях Крылова выступает главным образом как человек, обделенный всеми благами жизни. Крестьянский быт, одежда, пища, условия существования - все крайне скудно. На обувь он дерет себе липку и плетет лапти ("Булат"). Городская культура в деревню не проникает.

 В деревне что за разносол: 
 Поставили пустых им чашку щей на стол, 
 Да хлеба подали, да, что осталось, каши 

("Три мужика").

Едва ли не самой замечательной басней, в которой выставлено на показ неприглядное положение крестьянства крепостной Руси, является "Крестьянин и смерть". В ней нарисована безотрадная картина народного житья-бытья, когда само существование становится невмоготу.

 Набрав валежнику порой холодной, зимней,
 Старик, иссохший весь от нужды и трудов,
 Тащился медленно к своей лачужке дымной,
 Кряхтя и охая под тяжкой ношей дров.
 Нес, нес он их и утомился, 
 Остановился,
 На землю с плеч спустил дрова долой,
 Присел на них, вздохнул и думал сам с собой: 
 "Куда я беден, боже мой!
 Нуждаюся во всем; к тому ж жена и дети,
 А там подушное, боярщина, оброк... 
 И выдался ль когда на свете
 Хотя один мне радостный денек?" 

Тут уж без всяких овец, волков и т. п. точно и ясно воспроизведено в самых реалистических красках положение крепостного мужика: и его беспросветный быт, и полное истощение сил от нужды и забот, и бесплодность всех его трудов, и кабала у государства ("подушное"), и кабала у помещика ("баярщина", "оброк"). От этого крыловского крестьянина не так уж далеко до некрасовских крестьян. Угнетенный всеми видами гнета, обреченный на темноту, поставленный в варварские бытовые условия, трудяга и вечный бедняк, крестьянин у Крылова - это в самом деле крестьянин исконно русский. И он дорог и близок баснописцу.

О том, какое значение имела эта басня в развитии передового сознания, лучше всего говорят строки чернового варианта пушкинского "Путешествия из Москвы в Петербург". Здесь имеется такая запись: "Однако строки Радищева навели на меня уныние. Я думал о судьбе русского крестьянина. К тому ж подушное, боярщина, оброк..."^*. Далее Пушкин цитирует стихи, передающие раздумья крыловского крестьянина над своим горемычным житьем. Итак, Пушкин думал о судьбе русского крестьянина стихами Крылова! Горькая правда Крылова ассоциировалась в памяти Пушкина с радищевским описанием русской деревни!

^* (А. С. Пушкин. Полн. собр. соч., т. VII. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 642.)

В ряде басен изображается национально-русский быт господ, крепостников, всевластных в своем имении, не знающих удержу своеволию, капризам, взыскательности и бесчеловечию. Вельможа в басне того же названия - это портрет и вместе социальный тип, который всю жизнь только и знал, что "пил, ел и спал, да все подписывал", что подавал секретарь. Написав этот портрет, Крылов тут же дает ему обобщающее значение, вводя в живую жизнь: вчера только он видел судью, с теми же самыми качествами! Неугомонная и брюзгливая госпожа изматывает работой служанок, заставляет, рук не покладая, прясть, а чуть что, и пощечин надает, и клюкой взгреет ("Госпожа и две служанки"). Горемыка нищий удивляется, что "люди, живучи в богатых теремах, по горло в золоте, в довольстве и сластях, как их карманы ни набиты, еще не сыты!" ("Фортуна и нищий"). Быт господский и в самом деле обставлен всевозможной роскошью. У господ и собачка, умеющая лишь стоять на задних лапках, спит на мягкой пуховой подушке, ест, пьет на серебре, валяется по коврам и мягкому дивану ("Две собаки"). Одна из лучших классических картин помещичьего русского быта создана в басне "Муха и подорожные". Мы видим помещичью семью в дороге: барин, барыня, их девка, сын, учитель. Неизбежные в условиях этого быта кучер и лакей. Июльский зной, сыпучий песок под ногами, лошадям никак не осилить подъема в гору... Кучер и лакей тиранят бедных животных, все остальные проводят мучительное время в привычках и обычаях барского быта:

 Гуторя слуги вздор, плетутся вслед шажком;
 Учитель с барыней шушукают тишком;
 Сам барин, позабыв, как он к порядку нужен,
 Ушел с служанкой в бор искать грибов на ужин... 

В этих четырех строчках намечены мотивы многих лучших реалистических романов нашей литературы, увековечивших образ жизни русского барства, с показной моралью и "ребяческим развратом". Какая уж тут басня! Это подлинная реалистическая бытовая живопись! Целая полоса русской жизни, выраженная в миниатюре. А ведь это написано в 1808 году, когда ни русского романа, ни дельной повести еще не существовало, когда живая картина быта еще слыла за "низкую природу", недостойную истинного художника.

Крылов уже в те годы начал закладывать основы бытовой живописи в нашей литературе, начал прокладывать путь к великому реалистическому искусству России. Он сводил русскую литературу с русской жизнью и воочию показывал плодотворность такого союза. Его великая слава баснописца вдохновляла писателей на подвиг творчества, источником которого является русская родная земля, ее люди, ее обычаи, ее природа.

Русская природа в баснях Крылова

Все, что происходит в баснях Крылова,- происходит под нашим небом, в наших родных краях, со всеми их приметами. Если у Лафонтена ворон взбирается на дерево вообще, то в басне нашего писателя ворона с кусочком сыру взгромоздилась на ель, всем известную, у каждого русского человека связанную с роем своих особых ассоциаций. La Cigale у Лафонтена ночь и день пела всякому встречному; у Хемницера "все лето стрекоза в то только и жила, что пела"; у Нелединского-Мелецкого она "лето целое жужжала". У Крылова же "попрыгунья Стрекоза лето красное пропела", и сразу стало ясно, где происходит действие: это - Русь-матушка, это наша земля и стрекоза - наша, русская: она ведь "попрыгунья". И весь ее характер мгновенно очертился этим простым русским словом, которое само по себе означает картину, или, как выражался большой советский писатель А. Н. Толстой о живописующих словах: слово - действие, слово - жест.

В баснях с оригинальным сюжетом русская природа рисуется не менее рельефно, поэтично и свежо, чем и быт. В литературе XVIII века самые живые картины русской природы встречаются в стихах и одах Державина. Но они, к сожалению, бывают погублены Бореями, Эолами, Марсами и т. п. В начале века самые талантливые попытки запечатлеть в поэтической картине родную природу принадлежат Востокову. Басни Крылова пестрят родными приметами: то видишь вековой дуб, то пруд с холодной ключевой водой, то ниву, "зыблемую погодой", то ледяную прорубь, то лес дремучий. Когда Крылов пишет о знойном июльском дне, так и слышишь горячее дуновение страдной поры, и видишь, как уж золотит плоды лучистый царь и как в саду

 Наливное, сквозное, как янтарь, 
 При солнце яблоко на ветке дозревало. 

Ему досадно слышать укоры русской природе, и он насмехается над безродными космополитами, спесиво критикующими все русское, "из дальних странствий возвратясь". Им все на родной земле плохо, все не так, как в чужеземных царствах:

 Что здесь у вас за край? 
 То холодно, то очень жарко, 
 То солнце спрячется, то светит слишком ярко... 

А у Крылова все хорошо: и яркое солнце, и непостоянная погода, и дождливая осень с помертвелым полем, и нежная весна с громом голосистого нашего соловья, и пробирающая до костей зима. После Востокова и вплоть до самого Пушкина никто не рисовал такими живыми чертами русскую зиму, как это сделал в басне "Мот и ласточка" Крылов.

 ..опять отколь взялись морозы, 
 По снегу хрупкому скрыпят обозы, 
 Из труб столбами дым, в оконницах стекло
 Узорами заволокло. 

Слов мало, а зима со всеми характернейшими своими признаками так и стоит перед глазами. Это написано за много лет до знаменитых строф "Евгения Онегина", воспевших проказы матушки-зимы. В художественное освоение русской природы Крылов внес ценный вклад.

Юмор и сатира в баснях Крылова

Пушкин писал: "Отличительная черта в наших нравах есть какое-то веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться" и считал, что Крылов вполне воплотил в себе эту "отличительную черту" русского народа. Поэтому он и стал "истинно-народным поэтом"^*/sup>.

^{*/sup> (А. С. Пушкин. Полн. собр. соч., т. VII. М.- Л., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 32.)}

Басня как жанр держится на иронии, насмешке и сатире. Без комического одушевления нет рассказчика басен. И содержание басни, и даже ее мораль осваиваются умом и доходят до сердца именно благодаря тому, что она умеет поразить комическим поворотом рассказа, иронической похвалой, остроумной развязкой, тонко отточенным изречением. Крылов обладал неистощимым комическим чувством, зоркой наблюдательностью, схватывающей смешное, нелепое, юмористическое в людях и их отношениях. Но он схватывал и выражал смешное так, как это свойственно народному уму. Эстетическое достоинство его басен заключается, наряду с их реалистической изобразительностью, в поэзии ума, который у него обладает удивительной и редкой способностью "рассыпаться лучами остроумия, сверкать фейерверочным огнем шутки и насмешки" (Белинский). Басня у него - не просто драматический этюд, сценка, а комедийное событие, взятое в самом сжатом виде.

Комическое в баснях Крылова - это прежде всего то, что писатель прикидывается рассказчиком историй с зверями и птицами, тогда как всем ясно, что он метит в людей. "Веселое лукавство ума" баснописца начинается именно с этого. Недаром так горячился грибоедовский Загорецкий:

 х! басни - смерть моя! 
 Насмешки вечные над львами! над орлами! 
 Кто что ни говори:
 Хотя животные, а все-таки цари. 

Для Крылова возможность прикинуться простачком, чисто в духе подневольного, но не смирившегося со своим положением крестьянина, оказалась той единственной позицией, которую у него не могли отнять и с которой он продолжал борьбу с несправедливостью, рабством, невежеством, беззакониями и бесчеловечием тех самых социальных сил, которые зажали ему рот как сатирику. Хотя преследовались и басни, но они менее уязвимы, и к тому же умные современники хорошо понимали, что басня для Крылова явилась открытием новой формы утверждения прогрессивных идей и влияния на самые широкие массы русского общества. Правильно писал П. А. Вяземский: "Здесь и мог он вполне быть себе на уме, здесь мог он многое говорить, не проговариваясь; мог, под личиною зверя, касаться вопросов, обстоятельств, личностей, до которых, может быть, не хватило бы духа у него прямо доходить"^{*/sup>. Но постоянное "себе на уме", постоянная задняя мысль, свечение в забавных историях высокого смысла,- все это имеет, помимо идейного значения, большое эстетическое содержание, возбуждает радостное удивление тонкостью ума и, вызывая улыбку, создает особое эмоциональное волнение, которое может создавать лишь подлинное искусство.}

^{*/sup> (П. А. Вяземский. Полн. собр. соч., т. I. СПб, 1878, стр. 163-164.)}

Другой источник комического в баснях - острые и неожиданные ситуации, внезапные повороты в течении сюжета, что озаряет вдруг все происходящее сверкающим лучом смеха. В басне "Щука" самым серьезным образом рассказывается, как судили щуку на основании "целого воза улик". Судьи, может быть, и замяли бы дело, да эти улики приперли их к стене. Пришлось волей-неволей "виновную предать позорной казни". Но казнь казни рознь. Повесить на суку? Нет, этого мало. Лиса предлагает такую казнь, чтоб было в зарок всем плутам: утопить щуку в реке! Ликующие судьи кричат одобрительно. "И щуку бросили - в реку!". Приготовления к определению судьбы виновной, неизбежность строгого наказания, решимость судей вынести самый суровый приговор, наконец, речь Лисы, требующей беспощадной кары,- все вдруг обрывается "наказанием", которое снимает серьезность всего происходящего, обнажает все действие как кукольную комедию, сплошное плутовство. В басне разыграна целая комедия напускной серьезности, лживого энтузиазма "правосудия".

Такого же рода комизм отличает сюжет басен "Слон на воеводстве", "Крестьянин и овца", "Волки и овцы". За каждой из таких басенных историй - горы несправедливых, абсурдных официальных, судебных и прочих решений, обрекавших честных людей на страдания, потакавших плутам, пронырам и их покровителям. Эти сюжеты взяты баснописцем-реалистом из жизни, в которой право сильного поддерживается всеобщим беззаконием.

Нередки сюжеты более невинного свойства, комический эффект которых заключается в изображении действий, которыми либо нельзя добиться поставленных целей ("Мартышка и очки", "Ларчик", "Квартет"), либо достигаются цели, прямо противоположные ("Пустынник и медведь", "Госпожа и две служанки", "Трудолюбивый медведь"). Крылов неистощим в изобретении сюжетных ходов, линий, непредвиденных поворотов, отражающих реальные отношения между людьми, сословиями и классами антагонистического общества.

Самая широкая сфера комического дарования Крылова - это создание поистине комедийных характеров. Как великолепна Лиса - судья, то присуждающая к казни невиновную овцу, то спасающая щуку, оказавшуюся в безвыходном положении, то оплакивающая всех честных людей на свете, которым и жить-то нельзя будет, раз ее, судью в курятнике, выслали за взятки ("Лисица и сурок")! А крыловский Осел, принявший колокольчик, которым снабдил его хозяин, за орден и потому страшно заважничавший! Насквозь проникнуты комизмом и добродушие Слона-воеводы и пустопорожняя хлопотливость самонадеянной мартышки, устроительницы квартета. Басенные образы Крылова так и просятся в настоящую реалистическую комедию характеров. Мастер малого жанра учил искусству русских мастеров ведущих жанров реалистической литературы.

Язык и стих Крылова

В баснях Крылова впервые появилась подлинно индивидуализированная речь героев. По складу речи у него определяется психология и поведение Льва, Волка, Лисы, Барыни и Мужика, Овцы и Осла - искусство, которое было почти недоступно не только автору романтических повестей А. Бестужеву, но и талантливому романисту, с ярко выраженной реалистической тенденцией, В. Нарежному. Герои Крылова говорят, и читатель слышит живые интонации, чувствует ритм речи, условия, при которых происходит разговор, и в воображении возникает образ того, кто говорит. Такой язык создан баснописцем благодаря изумительному богатству речевых средств, почерпнутому из неиссякаемых запасов слов и выражений, созданных на протяжении веков народом. Крылов знает речь книжную, язык официальных документов, судейский жаргон, лексику и фразеологию церковно-славянских книг, и пользуется всем этим, где это нужно и в меру того, насколько нужно. ("Не принимать никак резонов от овцы, понеже хоронить концы все плуты, ведомо, искусны" - это говорит судья. Совсем не так говорит "проповедник", учившийся красноречию у Платона: его речь "возъемля к небесам все помыслы и чувства, сей обличала мира, исполненный тщетой".)

Великое богатство Крылова - народный язык. Когда шишковисты спорили с карамзинистами, каким должен быть литературный язык: церковно-славянским, тяжеловесным и непонятным или салонно-жеманным, приспособленным к болтовне светских молодых людей, гениальный баснописец, хотя и состоял в шишковской "Беседе", своей поэтической практикой поддерживал верные взгляды самых передовых сил тогдашней литературы - просветителей "Вольного общества", а затем декабристов: он безбоязненно обратился к живому слову народа и почерпнул там силу, выразительность, звучность и смысловую точность поэтического языка своих басен. Избегая натуралистических увлечений, свойственных А. Измайлову, он не брезговал никаким верным народным словом, как бы ни резало оно светский слух. Никакие критические вопли не могли его испугать, и в литературную классику хлынул поток простых, точных слов и выражений, подслушанных у народа: в навозе извалялась; дерут, а толку нет; сыскал секрет; заткать он солнце хочет; шушукают тишком; отведай сунуться к друзьям; купчина выстроил анбары и в них поклал съестные все товары; новые друзья ну обниматься, ну целоваться; придумаю кой-что такое, что у меня с руками оторвут; подруга каждая тут тихо толк подругу; наутек, улучить, треснулся, околела, горланит, завеличался, затесалась, бух в канаву, хвать камнем друга в лоб, подивуйся и т. д.

Крылов расцветил свою речь народными пословицами и поговорками, сам овладел искусством этой кратчайшей и выразительнейшей формы (она не давалась даже Пушкину) и обогатил русский литературный и разговорный язык крылатыми выражениями, не отличимыми от созданных народом.

Полновесные слова живой речи и полный лексикон литературного языка, специфические речения различных сословий - все это включено баснописцем в его необыкновенные стихи. Он создал русский басенный стих, ставший достоянием всех мастеров этого жанра, вплоть до Демьяна Бедного и Сергея Михалкова. Разностопный, вольный ямбический стих Крылова великолепно служит стилю басни - живому разговору, с интонационным выделением отдельных, особо важных слов и определений, на которые хочет говорящий обратить внимание собеседника, с постоянными обращениями к слушателю, чтобы активизировать его внимание, с обилием вопросов, восклицаний и лукавых умолчаний. Чередование многостопных стихов с одностопными, двухстопными и т. п.- не формальные трюки баснописца, а искусство, не только приближающее стих к разговору, но и максимально повышающее изобразительность стиха и его смысловую точность.

 Набрав валежнику порой холодной, зимней.
 Старик, иссохший весь от нужды и трудов.
 Тащился медленно к своей лачужке дымной,
 Кряхтя и охая под тяжкой ношей дров.
 Нес, нес он их и утомился,
 Остановился... 

Переход от многостопного ямба к одностопному и выделение слова "остановился" в самостоятельную строку потребовалось затем, чтобы в самом ритме стиха показать, как под непосильной ношей старик сначала еле тащит ноги, а затем и вообще выбивается из сил, и ему невольно приходится останавливаться, чтобы передохнуть. Крылов учил наших писателей живописать ритмом.

Значение Крылова в подготовке реализма

Своими баснями Крылов сблизил литературное Значение творчество с жизнью русского общества и народа. Крылова Он создал национальное искусство реалистической миниатюры и отразил важные стороны русской действительности с позиций реализма. Создав новый вид басни, он проложил дорогу русской реалистической комедии. Своей языковой практикой он вдохновил и дал смелость другим писателям к самому широкому использованию несметных богатств народного языка и живой речи.

Как ни важно значение Крылова в истории русской литературы, но он не мог явиться родоначальником реализма - ее основного метода. Басня не тот жанр, которым закладываются основы новой литературы. Она вошла в классику русского реализма как один из жанров. И, кроме того, ставшая великим национальным достоянием, басня Крылова сыграла большую роль в подготовке других, более значительных жанров русского реализма. И тут ее основное значение в истории развития реалистической русской литературы. На эту роль басенного творчества гениального баснописца впервые указано Белинским: "Не как предположение, но как истину, в которой мы убеждены, можем сказать, что для Грибоедова были в баснях Крылова не только элементы его комического стиха, но и элементы комического представления русского общества" (VIII, 574).

Источники и пособия

Басни Крылова много раз издавались при жизни автора, начиная с 1809 года. Но за всю долгую жизнь Крылова ни разу не было издано собрания его сочинений. Первое собрание сочинений, с массой всевозможных изъянов, издано после смерти баснописца П. А. Плетневым в трех томах в 1847 году. Оно было повторено в 1859 г.

Лучшее дореволюционное издание сочинений Крылова вышло в годы первой русской революции, в четырех томах, под ред. В. В. Каллаша (1904-1905). Повторено в 1918 году.

В 1945-1946 годах вышло "Полное собрание сочинений" Крылова в трех томах, под ред. Д. Бедного. Новейшее издание - "Сочинения", в двух томах. М., Гослитиздат, 1955. Подготовка текста и примечания Н. Л. Степанова.

Оценка творчества Крылова как баснописца наиболее полно, глубоко и верно дана В. Г. Белинским в ряде его работ и особенно в специальной статье "Иван Андреевич Крылов" (помещена в VIII т. Полн. собр. соч. Белинского. М., Изд-во АН СССР). Из дореволюционных работ о Крылове наибольший интерес представляет: В. Кеневич. Библиографические и исторические примечания к басням Крылова, изд. 2, 1878.

В советское время появилось множество работ о Крылове. Наиболее полная характеристика всего творчества Крылова дана в книге: Н. Л. Степанов. И. А. Крылов. Жизнь и творчество. М., Гослитиздат, 1958.