Книга о черных годах рабства (А. Степанов)

I

Хижина дяди Тома... Чем она может быть интересна? Почему в честь ее названа большая повесть? Стоит задуматься над этим еще до чтения книги.

В нашем языке есть много слов, обозначающих человеческое жилье. Для самых роскошных помещений имеется название дворец. Понятия: здание, дом - влекут за собой представление о благоустроенной жизни.

Есть и еще наименования: лачуга, хижина. Это небольшие плохонькие сооруженьица, малопригодные для жилья. Несправедливый, жестокий эксплуататорский строй загоняет бедняка в лачугу. Но если там у человека есть какие-то привязанности, то в его сознании признак нищеты - слово лачуга - сменяется более терпимым - хижина... А привязанности эти, конечно, не имущество, потому что не могут привлекать к себе ни этот земляной пол, ни эти неровные безобразные стены, ни этот нависший над самой головой потолок...

И если все же свою лачугу дядя Том считает хижиной, значит, она не пустая. Есть в ней кто-то, к кому тянется сердце, есть родные люди, семья. Это единственное, что не отнимается у бедняка (и то не всегда!), потому что эксплуататорам нужно, чтобы кто-то работал на них и после смерти обитателя хижины.

Дядя Том... Ни взрослые, ни дети никогда так не назовут плохого человека! Значит, он честно трудится, умеет дружить с ребятами, не пройдет равнодушно мимо нуждающегося в помощи, по-соседски разделит радость и горе. Сколько надо душевной теплоты в человеке, чтобы посторонние говорили о нем так уважительно: дядя Том!

Так, размышляя по поводу названия книги, мы уже начинаем проникаться симпатией к главному ее герою - дяде Тому. И должно быть то, что с дядей Томом произойдет, затрагивает не только его одного, потому что вот уже более чем столетие "Хижина дяди Тома" горячо волнует читателей в самых различных странах: книга переведена на все живые языки земного шара.

Может, дяде Тому выпало на долю необыкновенное счастье? Но в старом мире, где хорошим людям, если они бедняки, достаются только хижины и лачуги, невозможно рассчитывать на прочное счастье. В странах, где царствует эксплуатация человека человеком, постоянны для простых людей только нужда, страдания, беды! И не ошибется молодой читатель "Хижины дяди Тома", если посчитает, что жизненные невзгоды так или иначе затронут дядю Тома.

Невзгоды? Нет, то, что стало участью дяди Тома, не вместится в понятие: невзгоды! В судьбе его все противоположно тому, к чему мы привыкли, что составляет основу основ нашей жизни. Мы любим семью и хотим, чтобы она была дружной и счастливой, а там, в стране Тома, родителей насильно отрывают от детей, разлучают родных и близких. Мы уважаем трудящегося человека, как созидателя всех жизненных благ, а на родине Тома свистящий бич надсмотрщика обрушивается на согбенные спины труженика. Для нас самое гордое слово на свете - человек, а там люди покупаются и продаются, как скот, как домашние вещи.

Самое страшное, самое черное, что может представить себе воображение, выпало на долю Тома и его близких, на долю целого народа. Это - рабство.

Страна, где протекала жизнь Тома, - Соединенные Штаты Америки.

История Америки последних веков - долгая и кровавая повесть о разграблении естественных богатств, о порабощении, уничтожении целых народов. Под видом приобщения к культуре американские колонизаторы ввели "право пороха" и "право истребления" против коренного населения страны - индейских племен, не желавших отдавать пришельцам свою землю и свои рабочие руки.

"Дикарь - индеец хорош только, когда мертв", считали организаторы злодейских расправ над настоящими хозяевами Америки.

Известный американский писатель Вашингтон Ирвинг писал, что индейцев "извлекли из их одинокого, заброшенного нецивилизованного языческого состояния, приобщили к жизненным благам, просветили светом религии и, наконец, спешно отправили на тот свет".

"Охота за людьми" дала американским колонизаторам землю, окропленную кровью уничтоженных племен, но не дала невольников. Свободолюбивые индейцы смерть предпочитали неволе.

Главным источником бесплатной рабочей силы для возвышения предпринимателей США оказалась Африка. Отсюда вывозились и продавались в американское рабство тысячи и тысячи негров. Для того, чтобы набрать побольше "черного дерева" - так презрительно назывались захваченные невольники, - работорговцы пускали в ход все: оружие и обман, вероломство и "обмен" людей на стеклянные бусы и безделушки. Опустошались целые районы Африки, откуда вылавливались наиболее здоровые и сильные мужчины, женщины, подростки. Те же, кто не подходил для последующей продажи, безжалостно уничтожались...

Сотни американских, английских, голландских, испанских, французских кораблей ежегодно отходили от африканского берега с трюмами, набитыми закованными в цепи людьми.

Охота на негров и продажа их в южных штатах Америки доставила миллионные состояния работорговцам, принесла процветание многим приморским городам США. Труд рабов стал наиболее прибыльным источником, обогащавшим плантаторов Юга - владельцев крупных земледельческих хозяйств. Верные, списанные с натуры, картины изнурительного рабского труда на хлопковых плантациях читатель найдет на страницах книги "Хижина дяди Тома". Гибли тысячи невольников, замученных надсмотрщиками, на их место закупалось новое дешевое "человеческое мясо" - тысячи новых рабов. Ежегодно на невольничьи рынки США завозилось двадцать-тридцать тысяч негров.

"Никогда еще человек в погоне за барышом не падал так низко, как участники чудовищной работорговли", - пишет председатель Коммунистической партии США Уильям Фостер.

Особенно усилилось применение рабского труда на плантациях Юга после того, как в 1793 году механик Эли Уитней изобрел машину, отделявшую семена хлопчатника от волокна. Производство и продажа хлопка поднялись с десяти тысяч до пяти миллионов тюков в год. Невероятно возросла и эксплуатация негритянского труда. Хлопок всходил буквально на крови и костях черных рабов, умерщвлявшихся непосильным трудом и побоями.

С пылким гневом и страстью гениальный русский поэт А. С. Пушкин бичевал это нестерпимое тиранство "нравов и постановлений американских... рабство негров посреди образованности и свободы..." Белинский, Герцен, Чернышевский - выдающиеся русские революционеры и просветители возвышали свой голос горячего протеста против работорговли. Они вскрывали лживость хваленого американского "демократизма", называли невольничество коренным злом в США.

Против этого зла в Америке, Франции, Англии развивалось движение сторонников отмены рабства - аболиционизм. С деятельностью самых решительных участников аболиционизма связаны восстания рабов-негров и большие общественные выступления против невольничества.

По-разному относились к рабству Север и Юг Америки. В шестнадцати северных промышленных штатах рабство формально не допускалось. Здесь быстро росли заводы и фабрики, и капиталисты нуждались в большом притоке свободных рабочих, готовых наниматься на предприятия. Рабство представляло препятствие для капиталистического развития страны. Поэтому движение за отмену рабства поддержали не только трудящиеся, но и значительная часть буржуазии Севера. Население северных штатов в середине XIX века составляло двадцать два миллиона человек.

Экономика Юга была более отсталой. Промышленность здесь почти отсутствовала. Хозяева Юга - крупные плантаторы требовали не только сохранить рабство, но и распространить его на всю страну. В пятнадцати рабовладельческих южных штатах проживало девять миллионов человек, из которых четыре миллиона были негры.

Борьба между Севером и Югом все время обострялась и вылилась в гражданскую войну 1861-1865 годов, которая имела большое прогрессивное, революционное значение.

II

В 1836 году, когда Пушкин писал свои гневные строки о нестерпимом тиранстве, жестоких предрассудках, неумолимом эгоизме, отвратительном цинизме в США, молодая американская учительница тяжело переживала произведенный рабовладельцами погром редакции газеты в городе Цинциннати, в которой не раз печатались ее материалы. Учительницей этой была Гарриет Бичер-Стоу - будущий автор книги "Хижина дяди Тома".

В следующем году был застрелен близкий друг старшего брата писательницы - журналист Ловджой. Застрелен только за то, что он вел пропаганду против рабства. Несмотря на рабовладельческий террор, и сама Гарриет и ее семья были убежденными противниками невольничества. "Дом наш считался постоянно самым надежным звеном между рабами и свободными Штатами", - писала она позднее. Через него проходила нелегальная, потайная дорога, по которой беглые невольники-негры пробирались с Юга на Север.

Гарриет Элизабет Бичер-Стоу родилась 14 июня 1811 года в городе Личфильде в штате Коннектикут в большой семье проповедника Бичера. Когда девочке исполнилось четыре года, умерла ее мать, и маленькую Гарриет воспитывали то сам отец, то его родственники. На шестом году она начала учиться и скоро очень полюбила чтение. Двенадцати лет она написала большое сочинение, зачитанное на школьном празднике. Хотя содержанием его были вопросы религии, оно обнаруживало незаурядные способности юного автора. Но потребовалось много лет, прежде чем эти способности могли развернуться.

"Жалованья моего отца нехватало для покрытия нужд громадной семьи нашей", - вспоминала писательница. Ее братьям и сестрам, да и ей самой рано пришлось начать трудиться. На тринадцатом году жизни она взялась за преподавание в школе, открытой старшей сестрой.

Основательнице и владелице школы - Катерине Бичер самой было только восемнадцать лет, а все "классы" насчитывали несколько девочек. Но от этого работы было не меньше. Ежедневно, с девяти часов утра и до позд" него вечера, худенькая, болезненная, утомленная Гарриет была непрерывно занята. Днем она учила девочек, более маленьких, чем сама, а вечером изучала языки, рисовала, читала книги, чтобы пополнить свое собственное образование.

Нужда заставила семейство Бичеров переехать в 1832 году в Цинциннати - главный город штата Огайо. Оказавшись на границе с рабовладельческим плантаторским Югом, выросшая в свободных штатах Севера молодая учительница непосредственно столкнулась со всеми ужасами невольничества. "Это был хороший наблюдательный пункт, - писала она о Цинциннати, - чтобы следить за жизнью черных рабов и их жестоких хозяев". Во время своих поездок в Кентукки Гарриет видела истязания негров, узнала о травле людей собаками, убедилась, что рабовладельчество ведет к экономическому и нравственному упадку не только рабов, но и рабовладельцев. Впоследствии виденное послужило материалом для первых глав "Хижины дяди Тома".

Та же нужда, что не раз срывала семейство Бичеров с насиженного гнезда и бросала то в один, то в другой город, подтолкнула молодую учительницу к литературным занятиям. Оказалось, что редакции оплачивают опубликованные материалы! С тридцатых годов XIX века в печати начали появляться журнальные очерки и рассказы начинающей писательницы. Труд этот пришлось продолжать и после того, как образовалась своя собственная семья.

В 1836 году Гарриет Бичер стала Гарриет Бичер-Стоу - она вышла замуж за преподавателя богословия Кальвина Стоу. Муж носил громкое звание профессора, но, кроме шкафа с книгами, не имел ничего. Ничего не могла принести в дом и сама писательница. Когда к ним приходили гости, обнаруживалось, что молодожены не имеют даже лишней посуды, чтобы угостить знакомых хотя бы чаем...

Бичер-Стоу писала урывками, в перерывах между риготовлением обеда и укачиванием маленьких детейг оторые появлялись в семье почти ежегодно.

- Ты страницу легко исписываешь в четверть часа, - восхищались подруги.

Однако эта "скоропись" - первые очерки и рассказы Бичер-Стоу мало чем выделялись среди множества произведений, заполнявших тогдашние журналы. Долгое время писательница не находила ни сил, ни мужества, чтобы поднять настоящую большую тему.

"Шутка ли в течение дня давать уроки старшим детям, кормить малютку, ходить на базар за покупкой провизии, перешивать платья, чинить чулки, а затем садиться за письменный стол и писать заказанную статью для газеты или журнала", - жаловалась в своем письме часто болеющая и всегда нуждающаяся женщина, уже успевшая устать от жизни.

Но ни болезни, ни вечная бедность не могли заглушить в сознании писательницы накапливавшийся долгие годы честный, мужественный, открытый протест против страшной язвы, разъедавшей Америку, - против рабства. Понадобился лишь внешний толчок, чтобы окрылить талант Бичер-Стоу, поставить его на службу большому делу.

Таким толчком явился принятый в 1850 году "закон о беглых рабах", по которому правительство Соединенных Штатов взяло обязательство оказывать по всей стране помощь рабовладельцам в поисках бежавших от них невольников.

Это была крупная уступка рабовладельческому Югу. Тысячи негров, проживавших на Севере, вновь обращались в рабство. Вожаки торжествующих рабовладельцев провозглашали, что краеугольным камнем, основой новой государственности Америки "является великая истина: негр не равен белому, рабство негров есть нормальное и уготованное им природой состояние".

Город Бостон, кичливо называвший себя "колыбелью свободы", и многие другие города Севера раскрыли настежь свои двери рабовладельцам - охотникам на беглых невольников.

Мать семерых детей не могла уйти в эти дни от видевшихся ей картин новых несчастий, обрушившихся на ее соседей, на знакомых, вообще на негров. Вот у такой же, как и она, кормилицы, отличающейся от нее только цветом кожи, насильники отрывают от груди младенца и безжалостно бросают его на погибель. Вот на убивающуюся нестерпимой мукой мать надевают кандалы, чтобы возвратить ее на плантацию или продать на ближайшем невольничьем рынке. Такие картины вставали перед глазами, когда Бичер-Стоу оставалась наедине с собой, укачивая маленького сына. Об этом она писала ему, когда тот стал уже взрослым. Так зарождалось знаменитое произведение Бичер-Стоу, нанесшее сильнейший удар по "моральной обороне" южан-рабовладельцев, - книга "Хижина дяди Тома".

Вначале писательница думала ограничиться небольшой повестью. В еженедельнике противников рабства "Национальная эра" в июне 1851 года появилась первая глава "Хижины дяди Тома". А память восстанавливала виденное раньше в Кентукки: умирающий от побоев, истерзанный отец семейства, мученичество женщин, детей... Вспомнилось и нашумевшее судебное дело о бежавшем негре и укрывавшей его семье.

И вот по мере развертывания сюжета произведение обрастает новыми подробностями, новыми главами. И оно сразу же становится оружием борьбы честных людей против позорного американского бесчестья, - против человеческого рабства. Сторонники освобождения негров не ждали, пока закончится печатание "Хижины дяди Тома". Еще набирались для еженедельника последние главы (шел март 1852 года), а бойкие мальчишки-разносчики уже оповещали о выходе отдельного издания "Хижины дяди Тома".

Ни одна из книг, выпускавшихся в Америке до этого, не имела такого успеха, как произведение Бичер-Стоу. В течение первого же года оно вышло в 120 изданиях, в количестве трехсот тысяч экземпляров. И все они были тут же раскуплены.

Значение книги заключалось в ее глубокой жизненной правдивости. Сама писательница так и говорила о своей работе: "Я не хотела бы отступать от истины". Свою задачу она видела в том, чтобы "дать читателю одно лишь верное, с натуры сделанное, беспристрастное описание местных нравов и обычаев". В судьбах дяди Тома и других действующих лиц повести отразилась вся бесчеловечность рабовладельческого строя, несущего с собой пре-вращение живого, чувствующего, разумного человека в вещь, которую продают на торгах. Книга говорила об осквернении человеческой личности, о физическом и моральном растлении невольников по произволу их владельцев.

И с какой большой художественной силой это было написано! Как будто сама действительность водила пером писательницы - настолько живы и впечатляющи оказались в книге образы и самих рабов и их владельцев. Правильно сказано о литераторах, что, чем жгучей тема, чем сильней волнует и захватывает она писателя, тем полнокровней и ярче его произведение. У Бичер-Стоу не найдешь двух одинаковых, похожих друг на друга действующих лиц. Она умеет обнаружить у каждого из них неповторимую черту, которая выражает сущность человека.

Стоит только привести "выводы" Гейли о невыгодности... мордобоя, портящего "товар", как перед нами встает действительно закоренелый работорговец.

Или слова негра-рабочего Джорджа Гарриса:

"Когда-нибудь хозяин поймет, что таких, как я, палкой не смиришь. И пусть остерегается, не то ему плохо придется!"

За этими словами сразу чувствуется решительный, большого характера человек.

Не зря многие плантаторы грозились привлечь Бичер-Стоу к суду. В образах, выведенных в книге, они безошибочно узнавали себя.

Враги прогресса встретили "Хижину дяди Тома" с нескрываемой злобой. В том же 1852 году нлантаторы Юга выпустили против писательницы своих наиболее бесстыжих борзописцев. Четверка их в составе писателя, профессора, судьи и губернатора разразилась книгой "В защиту рабства". Мобилизована была и беллетристика - за три года вышло не менее четырнадцати романов, призванных оправдать невольничество.

Отвечая защитникам рабства, Бичер-Стоу в 1853 году выпустила книгу подлинных документов и свидетельств, подтвердивших достоверность каждого содержащегося в "Хижине дяди Тома" обвинения. Работа эта называлась "Ключ к хижине дяди Тома". Позднее собранные для нее факты и документы легли в основу нового романа Бичер-Стоу о рабстве - "Дред. Повесть о проклятом болоте".

Однако эти и последующие произведения не получи ли такого широкого признания, как "Хижина дяди Тома". Хотя в полном собрании сочинений Бичер-Стоу, вышедшем в 1897 году, через год после смерти писательницы, насчитывается шестнадцать томов, по существу читательский мир знает ее как автора одной книги, а именно повести "Хижина дяди Тома".

Книга о черных годах рабства стала в Америке по-настоящему народной книгой. Перешагивая через границы, она быстро достигла Европы. В одной только Англии ее общий тираж за год составил полтора миллиона экземпляров.

Когда скромная учительница, поведавшая миру страшную правду о язвах американской жизни, приехала в Англию, ее встретили восторженно: простые читатели - искренне, привилегированные особы - лицемерно.

"Нынешняя герцогиня Сэтерленд устроила в Лондоне пышную встречу миссис Бичер-Стоу, автору "Uncie Tom's cabin" ("Хижина дяди Тома")", - записывал Карл Маркс.

Но чем Сэтерленд была лучше американских плантаторов-рабовладельцев? Чтобы обзавестись пастбищами для овец, она при помощи британских солдат разрушала и жгла деревни в горной Шотландии. Пятнадцать тысяч горцев были замещены сто тридцать одной тысячью овец. Часть жителей, изгнанных на морской берег, пыталась прокормиться рыболовством. Люди превратились в земноводных и жили, по словам одного английского писателя, наполовину на земле, наполовину на воде, но и земля и вода вместе лишь наполовину обеспечивали их существование.

"Враги английского наемного рабства имеют право клеймить рабство негров, но герцогиня Сэтерленд, лорд Атол, хлопчатобумажный лорд из Манчестера - никогда!" - гневно восклицал Маркс.

Большой успех произведения Бичер-Стоу в Европе объяснялся тем, что в глазах читателей рамки книги раздвигались гораздо шире, чем об этом думал автор. Там, где писательница рисовала участь черных рабов, читатель видел не менее горькую долю белых рабов-тружеников "свободного" капиталистического мипа. Наемное рабство не легче принудительного! Рабовладелец может забить до смерти непокорного невольника-раба, капиталист же уморит своего рабочего голодной смертью...

В России "Хижина дяди Тома" стала известна не сразу. Русским читателям эта книга, как писал великий поэт Некрасов, должна была многое сказать "о наших домашних неграх", о крепостном крестьянстве. Немудрено, что царская цензура препятствовала появлению произведения Бичер-Стоу на русском языке. Однако рогатки, которые она выставляла, были сломлены. В 1858 году журнал "Современник" выпустил "Хижину дяди Дома" в виде своего приложения.

Страдания дяди Тома, муки его соплеменников напомнили о тяжелом положении русских крепостных крестьян, а в портретах американских рабовладельцев-плантаторов читатели видели фигуры не менее жестоких помещиков царской России.

Книга Бичер-Стоу сыграла свою роль в борьбе с крепостничеством и стала одной из популярных в стране книг. Ее и сейчас с большим интересом встречают молодые советские читатели.

III

Остается прочесть еще несколько страничек перед тем, как Бичер-Стоу познакомит нас со своими героями и проведет по дорогам американской жизни середины прошлого века. Задумаемся еще раз над вопросом о судьбе "Хижины дяди Тома". В свое время она поднимала на борьбу сотни тысяч американцев и волновала рабочие предместья Парижа и Лондона. Вожаки революционной мысли в крепостнической России Чернышевский, Добролюбов, Некрасов через журнал "Современник" продвинули ее в народ. Высоко ценил творчество Бичер-Стоу великий русский писатель Л. Толстой.

Наш народ никогда не был равнодушен к горю и невзгодам, обрушивавшимся на другие народы. Еше в годы гражданской войны в Америке, когда вопрос быть там рабству или не быть решался оружием, лучшие люди России безоговорочно стояли на стороне противников невольничества - северян. Один из русских добровольцев даже командовал полком в армии Севера. Сила дружественных чувств русского народа к боровшемуся против рабства американскому народу вылилась вопреки крепостнической политике царизма, в решительное выступление России против вооруженной интервенции западноевропейских стран в пользу рабовладельцев.

Вернемся еще раз на минуту к герцогине Сэтерлендг которая торжественно встретила в Лондоне автора "Хижины дяди Тома", чтобы порисоваться своей симпатией к неграм-рабам американской республики. "Об этой симпатии, - замечал Маркс, - она вместе с другими аристократами благоразумно забыла во время гражданской войны, когда все "благородные" английские сердца сочувствовали рабовладельцам".

И эти "благородные сердца" не только сочувствовали, но и помогали изо всех сил южным плантаторам-крепостникам. В портах Англии и Франции в 1863 году собирались военно-морские эскадры для нападения на северян.

Но вот русские корветы "Богатырь", "Калевала", "Рында", "Новик" и клипера "Абрек", "Гайдамак" покидают Владивосток, пересекают Тихий океан и, восторженно встреченные американцами, бросают якоря в Сан-Франциско. Одновременно из Балтики в Атлантический океан к Нью-Йорку подходит другая русская эскадра. И вдруг через десять дней весь мир облетело неожиданное заявление английского министра иностранных дел: "Ни в коем случае английское правительство не примет на себя случайностей войны".

Выход русских крейсеров на океанские дороги Англии и Франции отрезвляюще подействовал на правительства западноевропейских держав, предотвратил вооруженную интервенцию, приобрел характер демонстрации в пользу северных штатов, укрепил международные позиции северян.

Так случилось еще в царские времена. Что же касается нашего, советского времени, то всей нашей жизни присуще глубочайшее чувство уважения ко всем народам земного шара. Советские люди всегда отстаивали и отстаивают свободу, независимость и равенство всех народов, больших и малых, укрепляют сотрудничество и дружбу между ними.

Человечество никогда не забудет, что во время Великой Отечественной войны героический советский народ не только отстоял свободу и независимость своей страны от немецко-фашистских захватчиков, но и помог другим народам сбросить иго гитлеровского фашизма и японского империализма, спас мир от фашистского варварства. Горячая любовь к своей социалистической Родине сочетается у советского человека с действенной борьбой за мир во всем мире, за международное единство пролетариата в достижении победы над капиталистическим рабством, в построении коммунизма.

Да, нас горячо волнуют страдания негритянского народа, изнывавшего и изнывающего под гнетом американских миллиардеров, "этих современных рабовладельцев", - как называл их Ленин. Неостываема наша ненависть к прежним и нынешним эксплуататорам. Но век, прошедший со времени выхода книги "Хижина дяди Тома", не только укрепил ненависть к угнетателям, но и дал точные, единственно правильные, единственно научные ответы на самые важные вопросы: почему возможно угнетение человека человеком? Как добиться освобождения трудящихся от гнета капиталистов и помещиков? Дорогой ценой, ценой крови и жизни многих лучших сынов рабочего класса приходилось расплачиваться за ошибки, допускавшиеся в решении этих вопросов, в том числе и за такие ошибки, от которых не была свободна Бичер-Стоу.

Закаленному бойцу "Хижина дяди Тома" напомнит об ужасах рабства, но что касается путей, освобождения, которые намечала Бичер-Стоу, он их не примет. Больше того, он скажет, что эти пути могут привести только к укреплению эксплуататорского гнета.

Молодому читателю "Хижина дяди Тома" покажет рабство во всей его отвратительной наготе. Но книга будет учить его и другому - правильной, самостоятельной оценке жизненных явлений.

Отвергнет читатель главную мысль Бичер-Стоу о том, что для негров самое важное - христианское смирение, покорность.

В глазах писательницы, когда она создавала свою книгу, стояла картина смерти невольника, засеченного бичами надсмотрщиков. Умирая под кнутом, он прощал своих убийц и молился о спасении их душ. Дочь проповедника-священника, жена преподавателя духовной школы, мать священника, Бичер-Стоу видела в этом не муки человека, а образец "христианского терпения".

Ее дядя Том - большой, могучий, спокойный, благородный человек, несмотря на пытку, мужественно отказывается стать палачом своих товарищей, таких же негров-рабов, как и он сам. И в то же время он упорно не желает самостоятельно скинуть с себя рабство. Когда стало известно, что его, уважаемого и любимого всеми человека, хозяин, как вещь, как домашнюю скотину, продал скупщику людей, окружающие советовали, требовали, чтобы Том бежал. Том наотрез отказался бежать. Не воспользовался он возможностями освобождения, будучи невольником "доброго Сен-Клера". В дни и часы, когда можно было спасти себя и дать свободу десяткам гибнувших людей, дядя Том отказался от этого.

Откуда эта рабская покорность хозяевам, это сверхчеловеческое смирение? Они - в религиозности и дяди Тома и самого автора книги. Религия, церковь внушили им, что безропотное послушание - главная добродетель человека, что всякая попытка борьбы - большой грех, что надо терпеть, иначе не достанется загробного, небесного счастья. Религия, вера в бога связала Тома и других похожих на него людей надежней, чем могут это сделать любые оковы. Сковала и выдала целиком на растерзание зверям-рабовладельцам.

Как бы ни старалась писательница представить христианство спасением для рабов, ее книга на деле убедительно показывает, какой страшной помехой делу освобождения служит религия, как она выгодна рабовладельцам. Правильно заметил советский писатель и литературовед К. Чуковский по поводу произведения Бичер-Стоу:

"Если бы автор был ярый безбожник и захотел бы проследить в книге, как религия на каждом шагу служит закабалению трудящихся масс, он должен был бы написать именно "Хижину дяди Тома".

Правда жизни пробивает себе дорогу вопреки всему христианскому благочестию автора. Сквозь стоны и молитвы невольников доносится клокотанье классовой ненависти рабов к тиранам. Уходя из неволи, с оружием в руках защиитает свою свободу талантливый изобретатель Джордж Гаррис. С безумной смелостью спасает от рабовладельцев своего ребенка Лиззи. Не благословляет, а проклинает рабовладельцев несчастная, пьяная стапуха Прю, у которой одного за другим отняли всех ее детей, а последнего, по приказу хозяина, заморили голодом. Страшна в своем гневе против хозяина полубезумная Касси. И разве многое надо, чтобы на плантациях Легри вспыхнуло восстание обреченных на погибель рабов?

В конечном счете и сама Бичер-Стоу не очень-то надеялась на христианское смирение эксплуатируемых. Она писала:

"Могучие силы, вырвавшись на свободу, вздымают и потрясают мир подобно землетрясению. Находится ли Америка в безопасности? Каждая нация, затаившая в себе великую и неискупленную несправедливость, заключает в себе элементы этих потрясений".

Сами плантаторы-рабовладельцы, сами хозяева, могут и должны, по мнению писательницы, не допустить потрясений в стране. Стоит только быть подобрее и, конечно, не такими, как старший Шелби, кичившийся своим человеколюбием, а на деле торговавший рабами не хуже скотины Гейли. Но вот кажется, по-настоящему разумен и добр Сен-Клер, он понимает и несправедливость рабства и многое другое. Однако из-за нерешительности и бездействия этого доброго человека дядя Том вновь оказался в руках злого плантатора и погиб. Единственным, по-настоящему примерным крепостником писательница рисует молодого Джорджа Шелби. Как он стремился разыскать и выручить дядю Тома, которого любил еще с детства... Правда, спасти ему удается только бездыханное тело Тома, но зато как благородно поступил он с остальными своими рабами. Отпустил их на волю и, заботясь, чтобы, получив волю, они не перемерли с голоду, заявил им:

- Нам попрежнему нужны работники и в доме и на полях.

Бичер-Стоу возлагала свои надежды на "добрых", "хороших" рабовладельцев, которые сами решительно освободят своих рабов. Но и этот путь читатель книги отвергнет так же, как его отвергла сама жизнь.

Забудем на минуту, что в обществе, где, если ты не съешь других, другие сожрут тебя, не может быть ни "хороших" помещиков, ни "хороших" капиталистов. Посмотрим, к чему привела реформа, на которую так рассчитывала писательница. В результате гражданской войны в США 1861 -1865 годов рабство на Юге было отменено, правда, не по воле самих плантаторов, а потому, что этого добился воевавший против него народ.

Получили ли настоящую свободу рабы Джорджа Шелби, получили ли ее рабы всего Юга? "Освобожденные" без земли негры оказались вынужденными арендовать ее у крупных землевладельцев или итти к плантаторам в батраки. Свобода, полученная американскими неграми, означала только свободу умирать с голоду. Рабство крепостническое сменилось наемным рабством.

Победа северян установила по всей стране господство крупного капитала, расчистила путь для быстрого развития капитализма в США. И буржуазия США, как писал Ленин, "постаралась на почве "свободного" и республикански-демократического капитализма восстановить все возможное, сделать все возможное и невозможное для самого бесстыдного и подлого угнетения негров".

Прошел почти век, как в США запрещено рабство*, но пятнадцатимиллионное негритянское население страны подвергается жесточайшему расовому и национальному гнету попрежнему.

Труд негров оплачивается в городах Америки в два с половиной раза, а в сельском хозяйстве почти в три раза ниже, чем такой же труд белых. Попрежнему негрыг работающие на плантациях в качестве батраков, ведут нищенское полуголодное существование. Попрежнему, особенно на Юге, они остаются рабами или полурабами своих господ.

Сама жизнь отнимается у людей в "свободной" Америке за черный цвет их кожи! Об этом говорит правительственная статистика: средняя продолжительность жизни негра в США на 10 лет меньше жизни белого.

Чтобы держать негра в повиновении, американские человеконенавистники-расисты преследуют, отравляют его жизнь, начиная с детства. Во многих штатах мальчикам и девочкам, у которых в роду имеется хотя бы капля негритянской крови, запрещено посещать школы, где обучаются белые. В магазинах "цветным" не разрешают примерять обувь, потому что ботинки, которые надевал чернокожий, не могут быть потом предложены белому покупателю. Негр не может сесть в трамвае рядом с белым, не имеет права зайти в ресторан для белых, не должен жить в кварталах для белых. 492-я статья уголовного закона штата Техас предусматривает наказание каторгой от двух до пяти лет за брак между людьми белой и негритянской рас. Даже после смерти негра преследует бесправие - в ряде штатов существуют раздельные кладбища для черных и белых. Негры в США живут почти в таких же условиях, в каких находились заключенные в гитлеровских концентрационных лагерях.

По конституции США негры равноправны с белыми. Но так написано только на бумаге. В жизни подавляющая часть негритянского населения фактически лишена избирательного права, а в четырнадцати штатах людей, имеющих черный цвет кожи, и вовсе не допускают к избирательным урнам. В одних штатах устраивают "экзамены" и удаляют с выборов под предлогом "малограмотности". В других с "цветных" требуют высокий налог. В третьих штатах просто прогоняют дубинками с избирательных участков...

Есть в США много организаций для преследования "чернокожих" - фашистский Американский легион, организация убийц ку-клукс-клан. Куклуксклановцы наряжаются в белые балахоны, ходят с факелами и крестами. Они сжигают и разоряют дома неугодных негров, устраивают охоты на "цветных", пойманного негра обливают керосином и сжигают, иногда вешают.

На глазах у полиции озверевшая толпа погромщиков без суда и следствия устраивает звериные кровавые расправы над "непокорными" черными и прогрессивно настроенными белыми. Такой дикий самосуд называется судом Линча и по определению суда штата Южная Каролина не считается преступлением.

В штате Кентукки, в котором жили многие герои "Хижины чдяди Тома", есть город Луисвилл. В 1954 году, как рассказывает корреспондент парижской газеты "Монд", негритянская семья Уэйдов поселилась здесь в квартале, где живут белые.

"Несколько дней спустя перед домом Уэйдов был сожжен куклуксклановцами крест, по дому открыта ружейная стрельба, в окна полетели камни. А 27 июня жилище Уэйдов было подорвано динамитом".

Когда пострадавшие обратились к судье, тот объявил их... виновниками в попытке нарушить общественные порядки и присудил к штрафу в десять тысяч долларов или тюремному заключению на двадцать один год.

Изуверство расистов в Кентукки в 1954 году в сущности более чудовищно по сравнению с тем, что творили их прадеды-рабовладельцы сто лет назад!

Один из таких расистов высказывал на собрании ку-клукс-клана сожаление о том, что ему не придется "убить всех негров Юга лично", так как "некоторую помощь" в этом ему окажут "другие братья куклуксклановцы".

Не менее свирепо расправляются в США и со всеми, кто недоволен возрастающей эксплуатацией, растущей безработицей и нуждой, кто выступает за мир и дружбу народов.

Таков "американский образ жизни", который миллиардеры США хотели бы распространить на весь мир!

В своем "Заключении" к американскому изданию "Хижины дяди Тома" Бичер-Стоу писала:

"О, право, нет возможности сказать, написать и даже только вообразить все те страшные драмы, которые ежедневно разыгрываются рядом с нами под защитой американских законов!"

Сто с лишним лет назад сказаны были эти слова. Они полностью применимы к Соединенным Штатам Америки наших дней, хозяева которой - миллиардеры - толкают страну на новые агрессии, на развязывание войны против миролюбивых народов.

Но, как говорил великий Ленин, "в американском народе есть революционная традиция, которую восприняли лучшие представители американского пролетариата". Растут и будут расти в США силы борцов за мир, демократию и свободу. Не при помощи евангельских текстов и не по милости современных рабовладельцев добьются наконец человеческого существования правнуки дяди Тома. Освобождение это придет вместе с концом новейшего капиталистического рабства всего американского народа у кучки миллиардеров.

А. Степанов.