Новости

Библиотека

Словарь


Карта сайта

Ссылки






Литературоведение

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Э Ю Я






предыдущая главасодержаниеследующая глава

Бялик

Бялик Хаим Нахман [1873-] - крупнейший представитель современной гебраистской (на древнееврейском языке) лит-ры. Р. на Волыни в семье бедного корчмаря.

Б. вступил на лит-ое поприще в 90-х гг., когда определился процесс социальной дифференциации еврейства. Одновременно с зарождением еврейского рабочего движения буржуазный политический сионизм приходил на смену палестинофильству и "духовному сионизму". Бялик связал свою лит-ую судьбу с ростом буржуазной сионистской идеологии, развивавшейся под лозунгом нерушимого единства еврейского народа. Это наложило на произведения Б. печать одностороннего косного национализма. В своей поэзии Бялик звал в синагогу, хотя большей частью потрясал основы "еговизма", патетически боролся против наивно-персонифицированного Еговы. По выражению И. М. Нусинова, "все творчество Бялика по существу является ярким, насыщенным глубокой скорбью, бунтом еврейского мещанства против своего исторического бессилия". Примитивное богоборчество поэта лишено философской значимости, а призыв в синагогу - в сущности - утверждение фетишизированной поэтом "священной книги". Тяготение Бялика к синагоге - стремление к философски прокламированной им в одной из своих статей "галахе" [законности, разуму, активному реализму в еврейской культуре (см. "Агада")], которая в его поэзии потеряла свой реализм, свою активность и превратилась лишь в консервативно-охранительное, пассивно-романтическое начало. Но если в своей лирике Б. страшился эмоционально-динамической стихии в еврейской культуре, ее "взрывчатых веществ", которые являются угрозой национализму, то в своей прозе он приблизился к иным настроениям. В рассказе "За оградой" Бялик изображает любовь еврейского мальчика Ноя и крестьянской девочки Маринки; он вскрывает и подчеркивает глубокую естественность подобной любви, - естественность тяготения людей разных национальностей друг к другу. В другом рассказе он дает яркие картины сближения в соответствующих бытовых условиях евреев и "не евреев" (Петька, Явдуха). Вся проза Б. полна глубоких жизненных инстинктов, нарастающей эмоциональной стихии, подтачивающей замкнутость нации, и категорически отрицает консервативную романтику национализма, нашедшую свое яркое выражение в его поэзии. Пассивно-романтической оказалась прокламированная поэтом "активная", "реалистическая" "галаха", и исполненной творческого активного реализма стала якобы пассивная, эмоциональная стихия - "агада" (см.). Изображая "последнего" корчмаря, вытесняемого полицейским режимом из деревни, Б. одновременно выявлял углублявшиеся социальные противоречия еврейства: в образе "Арье-Бал'агуф" (Арье кулак) он создал тип нарождающейся кулацкой буржуазии, терроризировавшей мелкую буржуазию, к-рая все же уживалась с первой на началах шаткого компромисса. В своей поэзии Б. воспринимал еврейскую нацию как неделимо целостный коллектив, скованный библейскими традициями; в своей художественной прозе он остро ощущал социальную дифференциацию еврейства. Это противоречие все более и более углублялось. Он долго колебался между романтическими и реалистическими элементами, неизменно подменяя их, и эти колебания достаточно выявляли неустойчивую классовую природу его творчества. В результате - романтическая поэзия Б. заглушила его реалистическую прозу, от которой он все более и более отдалялся. Б.- преимущественно поэт, и как таковой замкнулся в свою романтику консервативного национализма, которая по существу базируется на буржуазных позициях, завуалированных идеей национального единства.

Основные темы в поэзии Бялика: национальная катастрофа - погромы, бытовая сатира, проблема исторической судьбы еврейского народа, космическая лирика на национальном фоне и национальная лирика на космическом фоне. Б. "реставрировал" пророческий стиль, но в поэтических произведениях, связанных с бытом, эта "реставрация" потерпела полное крушение. В этом отношении особенно характерно прославившее Б. "Сказание о погроме", отклик на кишиневский погром 1903. Б. дал жуткую картину погрома, жалкой беспомощности евреев, избиваемых хулиганами. Но в поэме нет никакой социальной перспективы, и вся мощь библейского слова направлена не на вскрытие сущности национальной трагедии, а на бичевание жертв, бессильных оказать сопротивление громилам. Б. "пророчески" проклинает забитых лавочников, не пожелавших стать "Маккавеями". Этот "пророческий" стиль здесь не оправдан, он получил неверное применение. У пророков ненависть к обреченным граничит с сильной, сокровенной любовью, у Б.- ненависть на грани истерии: моментами поэт точно юродивый бьется в бессильной ярости и презрении к жертвам. Пророки выражали веру в будущее всего человечества, Б. не видит никакого выхода из положения. Поэт обобщил кишиневский эпизод в трагедию национального бессилия, не узрел медленно вскрывавшихся революционных потенций, не почувствовал нарастания еврейского рабочего движения, новой социальной силы, шедшей навстречу русской революции. В 1905 социально созревшая еврейская рабочая масса героически реагировала на волну погромов, организовала самооборону и самоотверженно отбивала не только громил, но в некоторых случаях и царские "роты". Вот этот героизм еврейских трудящихся Б. обошел полным молчанием, он не ощутил человеческого и национального достоинства еврейской массы в периоды ее сознательных социально-политических устремлений. Ближайшие годы после кишиневского погрома, годы революции, опровергли и разоблачили "пророческий" стиль Бялика, доказали его полную несостоятельность.

Художественной высоты Б. достигает в своих образах "вечной пустыни" и воспоминаниях детства. С образами "пустыни" связана у Б. проблема об исторических судьбах еврейского народа: "Мертвецы пустыни" не воскресли в творчестве Б.

Чем дальше, тем более суживался национальный кругозор Б., и национализм его срастался с безвыходным пессимизмом. Он остается крайним пессимистом и метафизиком, представляющим бытие еврейства лишь как статику, провидящим в мучительной безнадежности "голод о Мессии", голод и жажду, никем и ничем не утоляемые. И если у Б. есть какой-либо выход из национальной трагедии, то это только "дедовская книга", обращенная им в религию без веры, религию, к-рую должно бесконечно изучать, когда вера иссякла; она бальзамирована поэтом, превращена в мумию, покоится надгробным памятником "Мертвецам пустыни"...

Б.- крупный поэт с мощной языковой стихией, сложными ритмами и инструментовкой библейской речи, творчески ее преобразивший. К недостаткам его стиля следует отнести: некоторую превыспренность в форме риторических вопросов, слишком частое употребление канонизированных библейских понятий и образов, как "святость", "ангел" и др. Это зачастую придает его стилю оттенки риторического гиперболизма. На русский яз. Б. переводили: К. Бар-хин, В. Я. Брюсов, Д. Выгодский, В л. Жаботинский, Вяч. Иванов, Л. Яффе, Ф. Сологуб, В. Ходасевич.

Библиография: X. Н. Бялик, Песни и поэмы, перев. Вл. Жаботинского, СПБ., 1914; Сборн. рассказов Бялика издан в Москве в 1918, в изд. "Сафрут"; см. Reiaen Z., Lexikon fun der jidischen Literatur, Presso und Filologie, т. I, Вильно, 1926.

Ш. Гордон

предыдущая главасодержаниеследующая глава










© LITENA.RU, 2001-2021
При использовании материалов активная ссылка обязательна:
http://litena.ru/ 'Литературное наследие'

Рейтинг@Mail.ru

Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь