Вертер и Вертер изм.

Вертер и Вертер изм.- В знаменитом романе Гёте "Вертер" [1774] изображен принявший форму любовной истории конфликт между человеком и миром (молодой бюргер В., влюбленный в невесту своего друга - Лотту, кончает самоубийством, когда она становится женой последнего и, подчи-няясь чувству долга, отвергает его любовь).

Вертер. Гравюра Ходовецкого 1778

Образ В., бывший исключительно популярным во второй половине XVIII ст., образ, в к-ром объективирован указанный конфликт (трагический исход любви В. может быть понят, как трагический исход столкновения человека с жестокой действительностью), развертывается в двух психологических планах. Первый план: иррационализм В. В.- необычайно впечатлительная натура, человек, растворивший все свое существо в тончайших чувствованиях и переживаниях, его поступками руководят страсти ("сердце"), а не рассудок. Второй план: слабоволие. В.- человек мягкий, неспособный преодолевать встающие на его пути препятствия, неспособный применить свои силы и волю к действительности. В. гибнет, так как он слишком слаб, слишком безволен, слишком неврастеничен для того, чтобы избежать трагической развязки. В первом своем плане В. входит в ряд иррациональных образов, возникших в европейской литературе во второй четверти XVIII века (см. "Сентиментализм"). Во втором плане вскрывается основной психологический спецификум образа. Появление В. свидетельствовало о наступлении нового фазиса в истории немецкой буржуазной культуры. Смысл сдвига в том, что некоторые слои буржуазии, отказываясь от героических настроений эпохи Просвещения (любимые образы Просвещения: вождь, трибун, борец, человек с сильной волей и высоко развитым интеллектом, контролирующим и направляющим деятельность страстей), приходят к вертеровскому комплексу. Просветители смотрели на жизнь как на материал, из которого можно лепить новый разумный мир; В. начинает смотреть на жизнь как на силу, стоящую выше его, борьба с которой обрекает человека на верную гибель. Именно в недрах немецкой буржуазии, остро ощутившей свое бессилие претворить в необходимые действия мечты эпохи Просвещения о переустройстве жизни, мог возникнуть и возник образ Вертера, слабовольного, гибнущего при столкновении с враждебной действительностью. Вертер обнажает одну из сторон немецкого буржуа кануна Великой французской революции.

Характерна оценка В. современниками. Гениальный просветитель Германии Лессинг, за которым стояли наиболее оптимистичные и революционные слои буржуазии, отдав должное художественным достоинствам романа, отрицательно отнесся к Вертеру как образу, пропагандирующему слабоволие и пессимизм. "Так не поступил бы ни один греческий или римский юноша" (из письма Лессинга от 26/Х 1874). Для того чтобы парализовать вредную, по его мнению, установку романа, Лессинг предлагал изменить окончание произведения Гёте и даже сам задумал написать "Лучшего В." (Werter der Bessere), но не осуществил своего намерения. Зато просветитель Ф. Николаи написал и опубликовал продолжение романа - "Радости молодого В. Горести и радости В.- мужа" [1775], в к-ром он, отрицая факт самоубийства В., женит его в конце концов на Лотте. В. сообщаются черты мещанского благоразумия и рассудительности. Что касается тех слоев немецкой буржуазии, психо-идеологию которых оформлял молодой Гёте, то они восторженно приняли роман. Окончание одной рецензии: "... купи книгу (читатель) и прочти ее сам. Но не забудь захватить с собой своего сердца. Я бы хотел быть скорее нищим, лежать на соломе, пить воду и питаться кореньями, чем оказаться невосприимчивым к этому богатому чувствами писателю" (Шубарт).

Роман этот вызвал в Германии и за границей целую массу анонимных подражаний, продолжений, пародий и переводов: "Горести юной Вертерины" [1775]; трагедия-"Мазуры или молодой В." [1775]; "Горести молодого В.", трагедия в 3 актах [1776]; "Горести молодого франконца, гения" [1777]; "Радости молодого В. в лучшем мире" [1780]; "Горести любви", драма [1775]; "В. или безумство любви" [1786]; "Письма Шарлотты, написанные во время знакомства с В." [1788]; "В.", трагедия [1786}; "Шарлотта и В." [1787]; "Страдания В." [1788]; "Российский В." [1802] и др. Особенно интересен итальянский "В.". Это - "Последние письма Джакопо Ортиса" (Le ultime lettere di Jacopo Ortis, 1802) - роман знаменитого итальянского поэта, революционера и демократа Уго Фосколо (см.). Автор в письме к Гёте признал влияние "Вертера" на свое произведение. И здесь и там самоубийство и несчастная любовь, и здесь и там звучат мотивы "мировой скорби". Но герой Фосколо - продукт итальянской почвы, представитель патриотически настроенной итальянской интеллигенции того времени; отчаяние Ортиса вызвано крушением ее надежд на освобождение Италии, которого итальянские патриоты ждали от французской революции, а затем и от Наполеона Бонапарта. Не столько безнадежная любовь приводит Ортиса к гибели, сколько безвыходное положение родины, преданной Австрии Кампоформийским договором. Вместе с этими мотивами политической катастрофы пессимизм итальянского Вертера вызван господством в его стране ненавистного Ортису дворянства.

В. воздействует на быт, в результате чего возникает явление, известное под назв. вертеризма. Немецкие бюргеры XVIII века, увидавшие в В. свое социальное лицо, начинают ему подражать во всем (вплоть до одежды). Появляется крылатая фраза: "ни одна очаровательная женщина не вызвала столько самоубийств, как В.". Минорное настроение становится модой. Бюргерская интеллигенция и круги, близкие к ней, отдаются культу слез. Сам В. делается предметом обожания, принимая в сознании поклонников черты действительно существовавшего человека. На могилу кончившего самоубийством философа Иерузалема, с которого Гёте отчасти списал портрет В., устраивались паломничества; так в 1776 ночью шла к гробу мнимого В. процессия, участники которой, одетые в черное, несли зажженные свечи, на могилу были возложены цветы, в честь покойного спеты гимны. Широко распространяется склонность к уединенным прогулкам, к созерцанию бледной луны, к писанию пространных и сентиментальных писем, к меланхолическим декламациям, к гипертрофированной чувствительности. Оба плана психологии Вертера характеризуют немецкое бюргерство второй половины XVIII в. Лессинг был прав, когда выражал опасения, не будет ли роман способствовать усилению тех сторон буржуазной психики, при господстве к-рых текста (Еврипид), Верфель дал выразительное изображение внутренней опустошенности, характеризовавшей его настроения (героиня трагедии - Гекуба - продолжает жить, хотя все для нее утратило смысл и оправдание). Сборник стихов "День суда" (Geriehtstag, 1919) показывает, как значительно углубились к этому времени пессимистические настроения В., каким резким и обнаженным стал внутренний кризис поэта. Годы войны были жестоким уроком для В. В "Дне суда" мы встречаемся с судорожными, разорванными очертаниями. Стихи В. утрачивают отличавшее их ранее спокойствие, они становятся исступленными, приобретают исключительную напряженность. Особой выразительностью отличаются здесь стихи о войне, которую автор воспринял как символ уродливости и нелепости мира. С новой силой охватывают В. богоискательские и правдоискательские настроения. Он оставляет в стороне свои прежние попытки найти дорогу к людям, он не мечтает больше о братстве, - он ставит теперь единственной целью своих исканий - себя самого. Уйти в себя, самому освободиться от всех проклятых соблазнов мира, в себе самом создать нового человека - вот задача, к-рую он себе ставит.

В "Человеке из зеркала" (Spiegelmensch, 1920) с большой яркостью выявились эти настроения. Характерно самое построение этой "магической трилогии": герой ее Тамал живет двойной жизнью (он сам и его отражение в стекле), между двумя разветвлениями одной личности возникает ожесточенная борьба: с одной стороны - все косное, уродливое, отвратительное, связанное с реальным бытием, с другой - все чистое, духовное, идеальное. Столкновению, внутренней борьбе этих двух начал посвящена драма. Она чрезвычайно типична для Верфеля. Мучительная раздвоенность, беспочвенность характеризует мелкобуржуазного художника, осознавшего классовые противоречия капиталистического общества, но бессильного, неспособного притти к революционным выводам. Ему остается область тщетных исканий, мистических взлетов, беспочвенного морализирования. Противоречие между его классом, придавленным и теснимым, и между капиталистической действительностью он выражает в мотиве двой-ничества, раскалывая внутренний мир своего героя на две разделенные непроходимой пропастью половины-отвратительная, проклятая реальность, которую он преодолевает аскетическим самоощущением, и мир чистого духа. В драме "Швейгер" (Schweiger, 1922) Верфель возвращается к своему излюбленному мотиву двойничества. Здесь снова он показывает человека с двойным существованием, снова раскрывает трагедию неизбежного столкновения между миром реальной действительности и миром духа. Всего два года разделяют драмы "Человек из зеркала" и "Швейгер", но разница между ними многозначительна. От совершенно буржуазия как класс теряет волю к борьбе. И действительно - мужественное, активное мирочувствие эпохи Просвещения отступило в эпоху Вертера перед чувством разочарованности, тихой печали, непрестанной грусти. Обнажилась природа немецкого бюргера, долгое время мечтавшего о борьбе за лучшую действительность и наконец обнаружившего, что он способен только мечтать и грустить, что он не созрел еще для этой борьбы.

Причина же, по к-рой успех В. перекинулся в различные страны Европы, та, что и там буржуазный читатель увидел и полюбил в Вертере необычайно правдиво и ярко нарисованного носителя буржуазного ми-рочувствия; однако между восприятием немецкой и зарубежных читательских аудиторий существовала значительная разница. Для немецкого читателя более существенным был второй психологический план Вертера (отсюда горячие дебаты на тему о слабоволии В., имевшие место в Германии; полемику вели просветители), зарубежному же читателю был вполне близок и понятен именно первый план психологии образа, не столько его слабоволие, сколько духовная чуткость, т. е. как-раз те черты, к-рые сливали В. с массой иррациональных образов, возникавших в то время, и изобличали в В. представителя не столько немецкой, сколько вообще европейской буржуазии.

Библиография: Сиповский В. В., Влияние Вертера на русский роман XVIII ст., СПБ., 1906 (оттиск из Журн. МНП); Веселовский А., Западные влияния в новой русской литературе, 5-е изд., М., 1916; Фриче В. М., Итальянская литература XIX в., ч. I, M., 1916; Кауфман, Литература и жизнь, "Вестн. лит-ры", 1920, № 4 - 5; Кеstner A., Goethe und Wertcr, Lpz., 1857; Schmidt В., Richardson, Rousseau und Goethes Werter, Lpz., 1875; Appel J., Werter und seine Zeit, Oldenburg, 1896 (книга, богатая фактич. матер.); Gоse H., Goethes Werter, Lpz.- Halle, 1921; Коrff H. A., Geist der Goethezeit, I, v. 6, Lpz., 1923; Кraus A., Goethe a Cechy, Prag, 1896; Wojciechow-s k i K., Werter w Polsce, Lwow, 1904; Carre J. M., Goethe en Angleterre, P., 1920; Baldensperger, Goethe en France, P., 1920. В. уделено внимание в любой монографии о Гёте (см. библиографию, приложенную к статье "Гёте"), а также в любом обзоре зап. -европ. лит-ры.

В. Пуригиев