Пейре Карденаль

^* (Самый мощный сатирический поэт Окситании, обличавший в своих пламенных сирвентесах церковников, вельмож и "дурных богачей". Родился в Пюи, главном центре средневекового Вела (в наст. время департамент Верхняя Луара). По утверждению "биографа", вначале был клириком, а затем "прельстился тщетой мира сего" и стал трубадуром.)

"Хоть клирик ядовит..."

^* ("Хоть клирик ядовит..." - Изенгрим.- Намек на эпизод "Романа о Лисе", в котором рассказывается, как Изенгрим (традиционное прозвище волка), прикрывшись овечьей шкурой, хозяйничал в овчарне.)

 Хоть клирик ядовит
 И злобою смердит,
 А в пастыри глядит,-
 Он за одежды чтим.
 Смекнул же Изеигрим:
 Овечью шкуру надо -
 И псам сторожевым
 Не уберечь их стада.
 В овцу преображен,
 В овечий влез загон
 И всласть наелся он,-
 Вот тем и поп силен! 

 Наш император мнит,
 Что всюду он царит,
 Король свой трон хранит,
 А граф владычит с ним
 И с рыцарством своим,-
 Поп правит без парада,
 Но поп неодолим,
 Нет с этим вором слада.
 Поповский трон - амвон,
 И под церковный звон
 Даятель обольщен,
 А поп обогащен. 

 Тем выше он сидит,
 Чем меньше башковит,
 Тем больше лжет и мстит,
 Тем меньше укротим,
 Тем больше риска с ним.
 Попы - не церкви чада:
 Враги один с другим,
 Они - исчадье ада.
 Попами осквернен
 Всевышнего закон,-
 Так не был испокон
 Господь наш оскорблен. 

 Поп за столом сопит,-
 Уже настолько сыт! -
 А сам на стол косит,
 В жратве неудержим,
 Тревогой одержим,
 Что жирная услада
 Сжуется ртом чужим.
 Да для какого ляда,
 Не зван, не приглашен,
 За стол к нам лезет он!
 Для нищих есть канон,
 Вот, получай - и вон! 

 Арабов защитит 
 Их мусульманства щит, 
 Арабам не грозит, 
 Что поп вотрется к ним, 
 Смирен, как пилигрим. 
 А где у нас ограда, 
 Коль так попов мы чтим 
 Лишь из-за их наряда? 
 Но нынче посрамлен 
 Их черный легион: 
 Был Фридрих принужден 
 Поставить им заслон. 

 Кто ими охмурен,
 Да будет упрежден:
 Мерзавцев всех времен
 Сей сброд затмить рожден!

"Ну вот! Свободу я обрел..."

^* ("Ну вот, свободу я обрел..." - Одна из немногих любовных песен этого пламенного сатирика. В кансоне с насмешкой перечисляются описания психологических переживаний влюбленного, превратившиеся в расхожие штампы.)

 Ну вот! Свободу я обрел, 
 Способен снова есть и спать, 
 Совсем забыв, что может, мол, 
 И в жар, и в дрожь любовь бросать. 
 И по ночам хожденье 
 Меня теперь уже не ждет: 
 Хоть писем мне никто не шлет, 
 Не чувствую томленья. 
 С игрою в кости кончен счет! 
 Не всё продул - и то везет!
 
 Я новой радостью расцвел:
 Не стал изменниц обличать
 И вспоминать обид укол,
 На гнев мужей негодовать,
 Метаться в исступленье,
 Скорбеть, что годы напролет
 Любовь мне счастья не несет,
 Что стал с тоски как тень я.
 Нет! Искренность душа блюдет.
 И в том - свобода из свобод. 

 Я ворох слов пустых отмел,
 Что лучшей донны не сыскать,
 Что свет еще не произвел
 Других красавиц, ей под стать.
 Не плачу ночь и день я,
 Твердя, что рабство не гнетет
 И мне всего наперечет
 Милей сей цепи звенья.
 Пусть донны знают наперед,
 Что это все - наоборот. 

 Да тем, кто в плен к любви пошел, 
 Ужель наград пристало ждать? 
 Народный присудил глагол 
 Лишь победителей венчать. 
 Кто знал страстей волненье, 
 Желаний буйный хоровод, 
 Но их смирил,- уж верно, тот 
 Достойней восхищенья, 
 Чем лучший между воевод, 
 Что замки сотнями берет. 

 Противно свой позорить пол - 
 Метаться, млеть, молить, мечтать: 
 Кто все к слащавым стонам свел, 
 Тех надобно гадливо гнать! 
 Я не меняю мненья: 
 Честь тем, кто честь за чушь не чтет! 
 Стрела любви стремит свой лет 
 Лишь в сердце, чье стремленье 
 К восторгу высшему ведет. 
 К достойным должный дар дойдет. 

 Не вздор, не вожделенье
 Меня к возлюбленной влечет,
 А величавой воли взлет.

"Искусницы скрывать свои грешки..."

^* ("Искусницы скрывать свои грешки..." - Толедо - город в Испании. А в грабежах - бароны мастаки! - Пейре Карденаль был одним из тех немногих поэтов, кто выступал против грабежей, даже если добыча шла на нужды традиционного кланового гостеприимства.)

 Искусницы скрывать свои грешки,
 Уж верно, похитрей, чем Изенгрим:
 В той знатный род, мол, чтят ее дружки,
 Той - в бедности дружок необходим,
 Та - любит старца, словно дочь родная,
 Та - лишь как мать нежна с юнцом своим,
 Тем нужен плащ,- пугает стужа злая...
 Путь женских шашней неисповедим! 

 Бои с врагом-соседом нелегки,
 Но в доме враг и впрямь неодолим!
 Да, жалости достойны муженьки,
 Коль женам опостыли молодым.
 Мой скромный друг, в Толедо отбывая,
 Женой, свояченицей нелюбим,
 Напрасно ждет, чтобы душа живая
 Сказала: "Возвращайся невредим!" 

 А в грабежах - бароны мастаки!
 У этаких под рождество, глядим,
 Чужие забиваются быки:
 Своих им жаль, а пир необходим. 
 Омрачена разбоем ночь святая -
 Бедняк сидит перед котлом пустым,
 Но вор-то горд, чужое уплетая:
 "Мы нынче славно господа почтим!" 

 Коль простыню своруют бедняки, 
 То делом не бахвалятся таким, 
 Но богачу ограбить - пустяки, 
 Он нос дерет, стыдом не уязвим. 
 За кражу ленты к смерти присуждая, 
 Судья крадет коней - и не судим! 
 Воришек мелких - так видал всегда я - 
 Казнить даны права ворам большим. 

 Играть на флейте, петь - прошли деньки! 
 Лишь для себя петь буду, нелюдим, 
 Другим не пропою ни полстроки: 
 Сам соловей такими не ценим. 
 Не фриза, не фламандца речь чужая - 
 Родной язык и тот невнятен им, 
 В моих стихах позор их обличая. 
 Так злоба - злого делает глухим. 

 Скажу невежде, душу облегчая:
 "Стихи, свинья, не по зубам твоим!"

"Всем суждено предстать на Страшный суд..."

^* ("Всем суждено предстать на Страшный суд..." - Песнь свидетельствует о глубоком религиозном чувстве поэта и в то же время о воспринятых им еретических влияниях: мысль о "всеобщем прощений грехов", красной нитью проходящая через все стихотворение, была осуждена католической церковью как "еретическая". Апостол Петр - по католическим верованиям, "ключарь" у райских врат. Приснодева - дева Мария. Иоанн.- Речь идет об Иоанне Крестителе.)

 Всем суждено предстать на Страшный суд,-
 И сирвентес тому хочу сложить,
 Кем был я сотворен и пущен жить,-
 Пускай мои стихи меня спасут
 И от кромешного избавят ада!
 Я господу скажу: "Ужели надо,
 Перетерпев при жизни столько бед,
 В мучениях держать за все ответ?" 

 Блаженных сонмы дерзостью сочтут
 О воле всемогущего судить,
 Но я, речей не обрывая нить,
 Все выскажу, уста мне не замкнут! 
 Какая вседержителю отрада
 Прочь от себя гнать собственное стадо?
 Пускай и грешник по скончанье лет
 Увидит божьей благодати свет. 

 Пусть от усопших рай не стерегут -
 Ворота настежь надо бы открыть,
 Пришельцев же улыбкою дарить.
 Апостол Петр хоть свят, да слишком крут!
 К чему красоты царственного града,
 Коль кара ждет одних, других - награда?
 Хоть царь царей и славою одет,
 На ропот мой молчать ему не след. 

 Ад сатанинский несказанно лют,
 Его давно бы надо упразднить,
 И ты, владыка, властен так решить -
 Освободи ж туда попавший люд!
 Тогда чертей бессильная досада
 Заставит нас смеяться до упада.
 Пусть сатана не ведает побед
 И дел его исчезнет самый след. 

 Вот я стою, земной окончив труд.
 На господа привык я уповать:
 Пускай земные муки мне дадут
 Хоть адских мук за гробом не узнать!
 А коль не так, зачем же вся надсада
 Работнику земного вертограда?
 Нет, поверни мне вспять теченье лет,
 Чтоб вовсе не рождался я на свет. 

 В ад низвергать - ни смысла в том, ни лада,
 То грех, господь, то дьявола привада.
 На грозный приговор скажу в ответ:
 Знать, и в суде господнем правды нет! 

 Ты, приснодева, нам во всем ограда,
 И сына умолить ты будешь рада:
 Да обретают рай и внук и дед,-
 Сам Иоанн да будет им сосед!

"Морские волны! Море вас несет..."

 Морские волны! Море вас несет
 Туда-сюда, назад или вперед,-
 Быть может, с вами весточка придет
 С тех берегов, где милый мой живет? 
 Увы, любовь, твой бог 
 Хоть благ порой, но как порой жесток! 

 Ты, ветерок, бываешь в той стране,
 Где в этот час мой друг лежит во сне,
 Так принеси его дыханье мне
 И дай испить - уста мои в огне! 
 Увы, любовь, твой бог 
 Хоть благ порой, по как порой жесток! 

 Горька любовь к вассалам стран чужих.
 Звенел мой смех - и вот уже затих,
 И льются слезы. Не утрет мне их
 Тот, кто забыл всю нежность ласк моих.
 Увы, любовь, твой бог
 Хоть благ порой, но как порой жесток!

"Стереги..."

 Стереги, 
 Приятель молодой,- 
 Береги 
 Ты с башни наш покой, 
 Нам враги 
 Лучи рассвета! 
 К нам беги, 
 О мрак ночной, 
 И сокрой 
 Нас от рассвета, ох, рассвета! 

 Громче, брат, 
 Ты с башни покричи,- 
 Я богат, 
 И счастлив я в ночи. 
 Но, стократ 
 Сильней рассвета, 
 Днем нудят
 Меня лучи.
 Нет, молчи,
 Вестник рассвета, ох, рассвета! 

 Не зевать! 
 Неси, дружок, дозор. 
 Вдруг, как тать, 
 Прокрадется сеньор - 
 Нас поймать 
 В часы рассвета, 
 Нас предать 
 С ней на позор. 
 Как ты скор, 
 Приход рассвета, ох, рассвета! 

 Донна, нам 
 Расстаться близок срок,- 
 Знаю сам: 
 Супруг ревнивый строг. 
 Все отдам, 
 Лишь бы с рассвета 
 Снова к вам 
 Прильнуть я мог. 
 Но жесток 
 Приказ рассвета, ох, рассвета...