НАРОДНОСТЬ ЛИТЕРАТУРЫ

Расстановка ударений: НАРО`ДНОСТЬ ЛИТЕРАТУ`РЫ

НАРОДНОСТЬ ЛИТЕРАТУРЫ. Современные научные понятия Н. лит-ры явились результатом длительного развития прогрессивной эстетической мысли. В итоге этого было вытеснено распространенное ранее мнение, согласно к-рому к народным относили произведения или непосредственно созданные самим народом (фольклор), или специально предназначенные для т. н. простонародья, т. е. читателей из низших социальных кругов.

Впервые понятие "Н. л." было выдвинуто и глубоко для того времени освещено немецким мыслителем и писателем И. Гердером (1744 - 1803). Под Н. л. художественных произведений он разумел их национальное своеобразие, явившееся результатом исторического развития того или иного народа. Видя в национальном своеобразии писателей их связь с жизнью народов, к к-рым они принадлежат, Гердер последовательно борется за национальную самобытность иск-ва, определяющую связь художника с его народом, и решительно осуждает всякий отход от жизни, всякую подражательность. Наиболее совершенным выражением поэтического сознания народа Рердер считал народные песни, являвшиеся, по его мнению, высоким образцом подлинной Н. для писателей и поэтов.

Не случайно поэтому в составленный им сборник "Голоса народов в песнях" были включены и нек-рые произведения тех писателей, к-рые почитались им народными, напр. песни из драм Шекспира. Чрезвычайно ценным моментом в подходе Гердера к проблеме Н. л. был его, как уже было отмечено выше, историзм, позволяющий рассматривать и оценивать творения иск-ва "с т. з. духа времени". Останавливаясь на произведениях определенных эпох, Гердер писал: "Мы видим, как он (народ) мыслил, чего желал и к чему стремился, как он радовался и куда вели народ его учители и его собственные склонности" (Избр. соч., М., 1959, с. 111).

Сделанное Гердером было подхвачено немецкими и английскими романтиками. Именно романтики сделали понятие "Н. л." широко популярным. Вместе с тем у многих из них конкретный историзм Гердера в трактовке Н. л. заменился расплывчатыми идеалистическими представлениями, к тому же подчас окрашенными в консервативные тона. Ближе к гердеровской постановке проблемы Н. л. явились взгляды реалиста Стендаля, принявшего участие в борьбе романтиков против классицизма и заявившего: "Нам нужна не лит-ра, созданная для двора, а лит-ра, созданная для народа" ("Расин и Шекспир", 1823). Примерно в том же плане шло развитие этого понятия в русской эстетической мысли 20-х гг. 19 в., связанной тогда с романтизмом. А. Бестужев, В. Кюхельбекер, О. Сомов, П. Вяземский отстаивали понимание Н. л. как национальной самобытности. Близка им была и знаменитая пушкинская формула Н. л.: "Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу" (Пушкин А. С., Полн. собр. соч., т. VII, М., 1958, с. 39 - 40).

Развивая и углубляя понятие Н. л., классики русской критики выставили в качестве ее необходимого условия соответствие изображенного писателем жизненной правде. Однако Н. л. отнюдь не сводилась классиками русской критики к верности изображения только близких каждому писателю национальных характеров. Белинский солидаризировался с Гоголем, проникновенно заметившим, что подлинно национальный, народный поэт остается таковым и тогда, когда показывает "совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии", глазами своего народа. Великий пример Пушкина, обращавшегося к сюжетам и характерам из жизни и других народов, исчерпывающе разъяснил существо этого гоголевского положения.

В золотой фонд научных понятий о Н. л. вошла мысль Белинского и о том, что истинно народным произведение может быть при условии полного выражения в нем его эпохи. Энергично возражая против подмены понятия Н. л. понятиями старины или простонародности, критик утверждал, что "первая истинно национально-русская поэма в стихах была и есть - "Евгений Онегин" Пушкина и что в ней народности больше, нежели в каком угодно другом народном русском сочинении" (Белинский В. Г., Полн. собр. соч., т. VII, М., 1955, с. 435). Развитие и умственное движение русского об-ва определенного времени, считал Белинский, особенно полно отразились именно в этом произведении, а не в тех, где действовали "мужики и бабы, бородатые купцы и мещане".

Историзм в понимании Н. л. сказался у классиков русской эстетической мысли и в том, что они неизменно соотносили правду изображения с конкретно-историческим уровнем жизни и сознания народа. Так, напр., Добролюбов, решительно отвергая современные ему "нелепые сказки, сочиняемые разными молодцами на потеху взрослых детей", резко отделял эти сказки от фантастического мира, предстающего в творениях древней поэзии. Хотя в этих творениях много сказочного - на самом деле "... Юнона не обольщала Зевса, Афродита не спасала Париса на поле битвы, Афина не обманывала Гектора, - ...самые заблуждения, какие мы в них находим, интересны для нас потому, что некогда они не были заблуждениями, некогда целые народы верили им и по ним располагали жизнь свою" (Добролюбов Н. А. Собр. соч., в 9 т., т. 2, М., 1962, с. 221). "Там видна жизнь своего времени и рисуется мир души человеческой с теми особенностями, какие производит в нем жизнь народа в известную эпоху" (там же, с. 221). Большое место в учении классиков русской критики о Н. л. занимает проблема соотношения между народным и общечеловеческим. Если литературные произведения не являются народными, т. е. не дают правдивого, высокохудожественного изображения общезначимого в жизни данного народа, то они никак не могут иметь общечеловеческого значения. Другим народам они скажут еще меньше, чем тому народу, к к-рому принадлежит создатель произведения. Общечеловеческим достоянием может стать только подлинно народное произведение, и притом такое, какое может удовлетворить духовные запросы всего трудящегося человечества. Вследствие того что в классово-антагонистическом об-ве развитие народов было неравномерным, до общечеловеческих высот культуры могли подняться далеко не все народы. Больше того, многие угнетенные народы находи-лнсь, а нек-рые и находятся в современном мире на таком низком уровне своего развития, что не имели и не имеют еще даже письменности. С этим связано то сложное соотношение между народным и общечеловеческим, к-рое неминуемо характеризовало положение вещей в феодальном и буржуазном мире и к-рое в свое время было хорошо охарактеризовано Белинским. "Сущность идеи человечества, - писал он, - состоит в ее общности... Очевидно, что чем одностороннее, исключительнее, ограниченнее идея, выражаемая жизнию народа, чем больше в ней условного, частного, так сказать, своего домашнего... тем менее может такой народ называться представителем человечества... Напротив, чем многостороннее, всеобъемлющее, глубже общее содержание народной жизни, чем больше в ней истинного, разумного, действительного, - тем человечественнее такой народ, тем он более бывает представителем человечества" (Белинский В. Г., Полн. собр. соч., т. V, М., 1954, с. 231).

Не каждый народный писатель, являющийся представителем того народа, лит-ра к-рого приобрела общечеловеческое значение, получает всемирное признание. Сравнивая творчество двух великих народных поэтов - Лермонтова и Кольцова, Добролюбов охарактеризовал грандиозный диапазон лермонтовской поэзии, выразившей глубины русского народного сознания, и значительно более узкий и "домашний" диапазон кольцовского творчества, что и не позволило Кольцову подняться на те общечеловеческие высоты, на которые поднялся Лермонтов.

Термин "Н. л." применяется часто и в другом смысле - популярности, широкого распространения литературных произведений в народе.

Разумеется, между этими двумя аспектами Н. л. существует тесная связь. Вследствие неблагоприятных социальных условий жизни трудового народа в об-ве, основанном на эксплуатации человека человеком, великие художественные произведения не доходили, как правило, до самого народа, к-рый жил в невежестве, нищете и угнетении.

Потому-то долгое время народные массы России получали в качестве литературного чтения в большинстве случаев всевозможные вульгарные поделки типа "Повести о приключениях английского милорда Георга и о Бранденбургской маркграфине Фредерике-Луизе" М. Комарова или "Разбойника Чуркина" Н. Пастухова. Даже тогда, когда' во второй половине прошлого века за распространение лит-ры среди трудового народа взялись прогрессивные издательства и замечательные писатели, - они смогли довести до него лишь небольшой круг произведений. Достаточно указать на деятельность издательства "Посредник", к-рое печатало рассказы Л. Н. Толстого и его народную драму "Власть тьмы", а также нек-рые немногочисленные произведения других писателей. Но и эти произведения мало доходили тогда до народа и не могли вытеснить популярной еще лубочной лит-ры (см.). Главное же заключалось в том, что величайшие творения лит-ры, в т. ч. и Л. Н. Толстого, оставались совершенно неизвестными народу.

Только социалистическая революция могла сделать народ, т. е. трудящиеся массы страны, наследником всего лучшего, что создало человечество во всех областях иск-ва, науки, техники. В. И. Ленин писал: "Толстой-художник известен ничтожному мень-шенству даже в России. Чтобы сделать его великие произведения действительно достоянием всех, нужна борьба и борьба против такого общественного строя, который осудил миллионы и десятки миллионов на темноту, забитость, каторжный труд и нищету, нужен социалистический переворот" (Полн. собр. соч., т. 20, с. 19). Произведения Толстого, подчеркивал Ленин, "всегда будут ценимы и читаемы массами, когда они создадут себе человеческие условия жизни, свергнув иго помещиков и капиталистов..." (там же, с. 20). Выпускаемые в СССР многомиллионными тиражами лучшие творения отечественной и всемирной лит-ры, становящиеся все более яркими и знаменательными декады искусств всех народов, населяющих нашу страну,- живое свидетельство осуществления ленинского предвидения: великое искусство становится достоянием народных масс.

Лит-ра социалистического реализма апеллирует к миллионам трудящихся. Открытое служение народу, идеям коммунизма - один из непременных признаков Н. (речь идет, конечно, об открытом служении не в смысле прямого декларирования идей, а в смысле внутреннего пафоса произведений).

Понимание Н. нашей лит-ры как выражения мыслей и чувств народных, как осознанного служения народу было подчеркнуто В. И. Лениным в беседе с Кларой Цеткин: "Искусство принадлежит народу. Оно должно уходить своими глубочайшими корнями в самую толщу широких народных масс. Оно должно быть понятно этим массам и любимо ими. Оно должно объединять чувство, мысль и волю этих масс, подымать их" ("В. И. Ленин о лит-ре и иск-ве". Сб., М., 1960, с. 660). В советское лит-ведение понятие и термин "Н. л." вошли во второй половине 30-х гг., в ходе борьбы против одностороннего истолкования принципа классовости лит-ры (см. Марксистский метод в литературоведении).

Лит.: Ленин В. И., [О Л. Н. Толстом], сб.: В. И. Ленин о лит-ре и иск-ве, 4 изд., М., 1969; Цеткин К., Из книги "Воспоминания о Ленине"; Воробьев В. Ф., В. И. Ленин о лит-ре. Семинарий, К., 1970 (разд. Ленин и вопросы народности лит-ры); Г ер дер И. Г., Избр. соч., пер., с нем., там же, М. - Л., 1959; Гейне Г., Романтическая школа, Собр. соч. т. 6, М., 1958; Белинский В. Г., О русской повести и повестях г. Гоголя, Полн. собр. соч., т. 1, М., 1958; его же, Сочинения Александра Пушкина (статья восьмая), там же, т. VII, М., 1955; его же, Римские элегии. Сочинение Гете. Перевод Струговщикова, Санкт-Петербург, 1840, там же, т. 5, М., 1954; Добролюбов Н. А., О степени участия народности в развитии русской лит-ры, Собр. соч., т. 2, М., 1962; Фокс Р. Роман и народ, пер. с англ., Л., 1960; Шамота Н., Художник и народ, М., 1960; Борщуков В., Во имя человека (О партийности и народности иск-ва), М., 1963; Гей Н., Народность и партийность лит-ры, М., 1964; Дремов А. К., Борьба КПСС за партийность и народность иск-ва, М., 1964; Барабаш Ю. О народности. Литературно-критические очерки, М, 1970.

Г. Абрамович.

Источники:

1. Словарь литературоведческих терминов. Ред. С 48 сост.: Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев. М., 'Просвещение', 1974. 509 с.