26.12.2008

Монгольский кроссворд

На днях в книжных магазинах появится новый роман Леонида Юзефовича «Журавли и карлики».

Действие нового романа Леонида Юзефовича разворачивается сразу в нескольких временных планах. К такому приему автор ретро-детективов и исторических романов уже прибегал и в других своих произведениях, однако именно для «Журавлей и карликов» он припас нововведение – современная линия там оказывается не побочной, а одной из главных.

Сочинитель Юзефович, со всем своим скарбом повседневных наблюдений и сердца горестных замет, все явственней выглядывает из-за плеча сдержанного и объективного Юзефовича-историка.

О том, на какой манер сплетаются линии XVII и XX–XXI веков, мы уже знаем по опубликованному еще в прошлом году рассказу «Язык звезд», который, как выясняется, был своеобразным наброском к роману. В том рассказе пострадавший от кризиса историк в поисках пропитания для семьи пробует опубликовать занимательный цикл очерков о русских самозванцах. Вот и в «Журавлях и карликах» драматическое описание обивания редакционных порогов, чем-то напоминающее соответствующие сцены из булгаковского «Театрального романа», плавно переходит в сами очерки. Так появляются называющий себя князем Шуйским беглый подьячий Тимошка Анкудинов и самозваный цесаревич Алексей Пуцято.

Оба персонажа, что называется, колоритные, оба со своей загадкой. Причем Анкудинов, опять же, промелькнул в предыдущей, документальной книге Леонида Юзефовича «Путь посла». Все эти переклички кажутся прелюдией к каким-то важным историческим аналогиям. Дух самозванства, для которого писатель сразу же находит точные слова, становится не просто научным казусом, но и вечным напоминанием о нереализованных возможностях.

Тем более настраивает на медитативный лад само начало романа. В 2004-м тот самый историк по фамилии Шубин, пишущий уже для «богатых туристических журналов», приезжает в страну своей мечты: «Карагана, горный чий и окостеневший от утренних заморозков дудник звучали в унисон. Темная громада Богдо-ула оставалась безмолвной. Восемь столетий назад в его чащобах и норах прятался от меркитов юный Темучин».

Эта страна – Монголия, и значима она не только для героя, но и для автора.

Монгольских пейзажей в «Карликах и журавлях» явно больше, чем, например, подмосковных, с которыми связана еще одна романная линия. Кажется, пермский период творчества Леонида Юзефовича закончился, напоследок дав роману само предание о «журавлях и карликах», которые и сами ведут вечную войну, и заражают ею людей.

Зато вновь после «Песчаных всадников» набрал новую силу «монгольский период». Именно эти восточные земли, а не пресловутый Запад, должны, по мнению автора, угнездиться в нашем сознании, именно эта история с ее «первобытными основами» призвана стать нашим камертоном. Наконец, именно в Монголии рано или поздно оказываются все главные персонажи романа.

Однако выбор этих персонажей оказывается довольно неожиданным.

Если уж душа ловкача Тимошки Анкудинова, объехавшего полмира и сменившего несколько «легенд» и вероисповеданий, переселяется в чье-то тело образца 1993 года, то это наверняка должен быть кто-то из кудесников от политики или от бизнеса. Но автор выбирает скромного геолога, в котором дух авантюризма просыпается лишь потому, что кризис клюет прямо в темя. Жохов, знакомец Шубина, неудачно пробует перепродавать то сахар, то ванадиевый сплав, то портреты Клинтона и попадает на счетчик к бандитам. Еще один, долларовый, счетчик устанавливает ему бывшая жена, запрещающая видеться с дочкой.

Удастся ли красиво зарифмовать довольно будничный, временами даже комичный побег Жохова с историей хоть и вымышленного, но все же потомка самого Василия Шуйского, – кажется, в этом до конца не был уверен и сам автор. Тем более он сомневался, стоит ли делать смысловые ударения именно на каких-то определенных датах. И особенно – стоит ли заглядывать дальше 2004-го: не случайно в романе остались безмолвными почти все дети, будь то дочка Жохова или сын Шубина.

А ведь ставка высока: и тут писатель не отличается от своих героев. И в случае неудачи его, со всеми этими прихотливыми историческими параллелями, вместо звания «хранителя тайн» ждет клеймо «составителя кроссвордов». Тем не менее ставки сделаны. Для автора важнее оказывается найти еще одно воплощение для той таинственной связи времен, о которой до сих пор лучше всех написал Антон Павлович Чехов в рассказе «Студент». В итоге все бесконечные битвы, авантюры и политические игры становятся лишь темами для досужих размышлений, которым так хорошо предаваться, глядя на «безмолвную громаду Богдо-ула». Важно только удержать в голове всех «карликов» и всех «журавлей», не зацикливаясь ни на 1643-м, ни на 1917-м, и уж никак ни на 2008 году.

Источники:

1. Газета.Ru