15.01.2016

Исполняется 125 лет со дня рождения Осипа Мандельштама

15 января исполняется 125 лет со дня рождения одного из величайших русских поэтов — Осипа Мандельштама. Он прожил всего 47 лет, дружил с Анной Ахматовой, Николаем Гумилевым, Борисом Пастернаком, стал врагом Сталина и умер в пересыльном лагере — без некрологов и даже без могилы.

«Я рожден в ночь с второго на третье»

 Наливаются кровью аорты,
 И звучит по рядам шепотком:
 — Я рожден в девяносто четвертом,
 Я рожден в девяносто втором...
 И в кулак зажимая истертый
 Год рожденья — с гурьбой и гуртом
 Я шепчу обескровленным ртом:
 — Я рожден в ночь с второго на третье
 Января в девяносто одном
 Ненадежном году — и столетья
 Окружают меня огнем. 

Это стихотворение Мандельштам написал в начале марта 1937 года, оно входит в «Воронежские тетради». В ссылке поэт вспоминает о самом начале своего пути — он родился 3 января 1891 года в Варшаве; дата дана по старому стилю, по новому будет 15 января. Через шесть лет его семья перебралась в Петербург, где он учился в Тенишевском училище (там потом учился Владимир Набоков) и Петербургском университете.

«И содроганья теплых птиц улавливаю через сети»

 Мне стало страшно жизнь отжить —
 И с дерева, как лист, отпрянуть,
 И ничего не полюбить,
 И безымянным камнем кануть;

 И в пустоте, как на кресте,
 Живую душу распиная,
 Как Моисей на высоте,
 Исчезнуть в облаке Синая. 

 И я слежу — со всем живым
 Меня связующие нити,
 И бытия узорный дым 
 На мраморной сличаю плите; 

 И содроганья теплых птиц
 Улавливаю через сети,
 И с истлевающих страниц
 Притягиваю прах столетий. 

В 17 лет Осип Мандельштам уехал в Европу, учился в Сорбонне и Гейдельберге, познакомился с Николаем Гумилевым, изучал стихосложение и сам начал писать стихи. «Мне стало страшно жизнь отжить» датировано расплывчато — «не позднее 5 августа 1910 года». Но это случилось до первой официальной публикации.

«Но я боюсь, что раньше всех умрет...»

 От легкой жизни мы сошли с ума:
 С утра вино, а вечером похмелье.
 Как удержать напрасное веселье,
 Румянец твой, о нежная чума? 

 В пожатьи рук мучительный обряд,
 На улицах ночные поцелуи,
 Когда речные тяжелеют струи 
 И фонари, как факелы, горят. 

 Мы смерти ждем, как сказочного волка,
 Но я боюсь, что раньше всех умрет
 Тот, у кого тревожно-красный рот
 И на глаза спадающая челка. 

В начале 1910-х Мандельштам вернулся в Россию, продолжил дружбу с Николаем Гумилевым, познакомился с Анной Ахматовой, Александром Блоком и впервые опубликовал свои произведения. В 1913-м выходит его первый сборник «Камень»; эта книга дважды переиздавалась с изменением содержания. Стихотворение «От легкой жизни мы сошли с ума...» датировано ноябрем 1913-го.

«Ты шел бестрепетно, свободный гражданин»

 Когда октябрьский нам готовил временщик
 Ярмо насилия и злобы
 И ощетинился убийца-броневик,
 И пулеметчик низколобый. 

 — Керенского распять! — потребовал солдат,
 И злая чернь рукоплескала:
 Нам сердце на штыки позволил взять Пилат,
 И сердце биться перестало! 

 И укоризненно мелькает эта тень,
 Где зданий красная подкова;
 Как будто слышу я в октябрьский тусклый день:
 — Вязать его, щенка Петрова! 

 Среди гражданских бурь и яростных личин,
 Тончайшим гневом пламенея,
 Ты шел бестрепетно, свободный гражданин,
 Куда вела тебя Психея. 

 И если для других восторженный народ 
 Венки свивает золотые, —
 Благословить тебя в далекий ад сойдет
 Стопами легкими Россия. 

1917 год стал переломным в истории страны: две революции направили ее совсем по другому пути, не тому, по которому она шла раньше. Мандельштам, который после Октябрьского переворота пошел работать в Наркомат просвещения, откликнулся на эти события несколькими стихами.

«Я с веком поднимал болезненные веки»

 Нет, никогда, ничей я не был современник,
 Мне не с руки почет такой.
 О, как противен мне какой-то соименник,
 То был не я, то был другой. 

 Два сонных яблока у века-властелина
 И глиняный прекрасный рот,
 Но к млеющей руке стареющего сына
 Он, умирая, припадет. 

 Я с веком поднимал болезненные веки —
 Два сонных яблока больших, 
 И мне гремучие рассказывали реки
 Ход воспаленных тяжб людских. 

 Сто лет тому назад подушками белела
 Складная легкая постель, 
 И странно вытянулось глиняное тело, — 
 Кончался века первый хмель. 

 Среди скрипучего похода мирового — 
 Какая легкая кровать!
 Ну что же, если нам не выковать другого,
 Давайте с веком вековать. 

 И в жаркой комнате, в кибитке и в палатке
 Век умирает, — а потом 
 Два сонных яблока на роговой облатке
 Сияют перистым огнем. 

В годы Гражданской войны Осип Мандельштам много ездил по стране, познакомился с будущей женой — Надеждой Хазиной — и мог сбежать с Белой армией, но остался на родине. Стихотворение «Нет, никогда, ничей я не был современник...» датировано 1924 годом.

«Чуя грядущие казни, от рева событий мятежных»

 С миром державным я был лишь ребячески связан,
 Устриц боялся и на гвардейцев смотрел исподлобья —
 И ни крупицей души я ему не обязан,
 Как я ни мучил себя по чужому подобью. 

 С важностью глупой, насупившись, в митре бобровой
 Я не стоял под египетским портиком банка,
 И над лимонной Невою под хруст сторублевый
 Мне никогда, никогда не плясала цыганка. 

 Чуя грядущие казни, от рева событий мятежных
 Я убежал к нереидам на Черное море,
 И от красавиц тогдашних — от тех европеянок нежных —
 Сколько я принял смущенья, надсады и горя! 

 Так отчего ж до сих пор этот город довлеет
 Мыслям и чувствам моим по старинному праву?
 Он от пожаров еще и морозов наглее — 
 Самолюбивый, проклятый, пустой, моложавый! 

 Не потому ль, что я видел на детской картинке
 Лэди Годиву с распущенной рыжею гривой,
 Я повторяю еще про себя под сурдинку:
 — Лэди Годива, прощай... Я не помню, Годива...

В 1930-м хлопотами Николая Бухарина Мандельштам едет в командировку в Армению и создает там стихотворный цикл, вдохновленный этой республикой. До этого у поэта был пятилетний период без стихотворений — он писал прозу и делал переводы.

«Там припомнят кремлевского горца»

 Мы живем, под собою не чуя страны,
 Наши речи за десять шагов не слышны,
 А где хватит на полразговорца,
 Там припомнят кремлевского горца. 

 Его толстые пальцы, как черви, жирны,
 И слова, как пудовые гири, верны,
 Тараканьи смеются глазища
 И сияют его голенища. 

 А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
 Он играет услугами полулюдей.
 Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
 Он один лишь бабачит и тычет. 

 Как подкову, дарит за указом указ —
 Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
 Что ни казнь у него — то малина
 И широкая грудь осетина.

В ноябре 1933 года Мандельштам пишет короткое стихотворение о Сталине — совсем не хвалебное, что публиковались в официальной прессе. В нем он назвал Сталина «кремлевским горцем» и вывел фразу «Мы живем, под собою не чуя страны», которая в последние годы всплывает все чаще и чаще. Пастернак, которому Мандельштам показал эту эпиграмму, заклинал забыть ее и никому никогда не показывать. Совет не был принят — и кто-то из немногих слушателей поспешил донести в компетентные органы. По воспоминаниям Пастернака, Сталин спрашивал его мнение о Мандельштаме, но, видимо, обида оказалась слишком сильной. И поэт отправился в ссылку в Пермский край.

«А город от воды ополоумел»

 Я должен жить, хотя я дважды умер,
 А город от воды ополоумел:
 Как он хорош, как весел, как скуласт,
 Как на лемех приятен жирный пласт,
 Как степь лежит в апрельском провороте,
 А небо, небо — твой Буонаротти... 

За Мандельштама просил Бухарин — еще не совсем опальный, просил Пастернак, потом и сам Сталин вроде бы сменил гнев на милость. Поэту разрешили самому выбрать себе место ссылки; они с женой выбрали Воронеж. Ссылка продлилась до мая 1937-го, в ней Мандельштам написал цикл «Воронежские тетради».

«Он улыбается улыбкою жнеца»

 Глазами Сталина раздвинута гора
 И вдаль прищурилась равнина.
 Как море без морщин, как завтра из вчера —
 До солнца борозды от плуга-исполина. 

 Он улыбается улыбкою жнеца
 Рукопожатий в разговоре,
 Который начался и длится без конца
 На шестиклятвенном просторе. 

 И каждое гумно и каждая копна
 Сильна, убориста, умна — добро живое —
 Чудо народное! Да будет жизнь крупна.
 Ворочается счастье стержневое. 

Незадолго до конца ссылки в Воронеже Мандельштам написал «Оду», посвященную Сталину («Он родился в горах и горечь знал тюрьмы. Хочу назвать его — не Сталин — Джугашвили!»). Была ли это попытка исправиться или что-то другое? В любом случае «Ода» не пошла в зачет Мандельштаму: в мае 1938 года его арестовали второй раз и осудили Особым совещанием на пять лет исправительно-трудового лагеря, обвинив в контрреволюционной деятельности. Он был этапирован на Дальний Восток и скончался в пересыльном лагере 27 декабря 1938 года. Могилу Мандельштама не нашли до сих пор.

«Этого Мандельштама...»

Это какая улица?
 Улица Мандельштама.
 Что за фамилия чортова —
 Как ее ни вывертывай,
 Криво звучит, а не прямо.
 Мало в нем было линейного,
 Нрава он не был лилейного,
 И потому эта улица 
 Или, верней, эта яма
 Так и зовется по имени
 Этого Мандельштама... 

125-летие поэта отмечается очень широко — в Москве, например, запланированы сотни мероприятий, от экскурсий и литературных фестивалей до кинопоказов и лекций. Вероятно, благодаря этой юбилейной дате станет возможным и то, о чем поэт при жизни мечтал (как в этом стихотворении, написанном в Воронеже), но на что вряд ли надеялся: в Москве появится улица Мандельштама.

Источники:

1. gazeta.ru