ЭПИСОДИЙ ПЯТЫЙ

Возвращается дядька, с ним дети.

 Дядька 

 О госпожа! Детей не изгоняют. 

 Дары от них царевна приняла 

 С улыбкой и обеими руками, 

 С малютками отныне мир. 

 Но, ба! Что вижу? Это счастие Медею 

 Расстроило... 

 Медея 

 Ай-ай-ай-ай-ай-ай... 

 Дядька 

 К моим вестям слова те не подходят. 

 Медея 

 Ай-ай-ай-ай... 

 Дядька 

 Я возвестил беду, Считая весть отрадною, должно быть... 

 Медея 

 Ты передал, что знал, ты ни при чем... 

 Дядька 

 Но в землю ты глядишь и слезы точишь? 

 Медея 

 Так быть должно, старик,- нам это бог 

 И умысел Медеи злой устроил... 

 Дядька 

 Не падай духом, госпожа, авось 

 Через детей и ты сюда вернешься. 

 Медея 

 Других верну я, горькая, сперва. 

 Дядька 

 Одна ли ты с детьми в разлуке будешь? 

 Для смертного тяжелой муки нет. 

 Медея 

 Да, это так... Но в дом войди и детям, 

 Что нужно на сегодня, приготовь. 

Дядька уходит.

 О дети, дети! Есть у вас и город 

 Теперь и дом,- там поселитесь вы 

 Без матери несчастной... навсегда... 

 А я уйду в изгнание, в другую 

 Страну и счастья вашего ни видеть, 

 Ни разделять не буду, ваших жен 

 И свадеб ваших не увижу, вам 

 Не уберу и ложа, даже факел 

 Не матери рука поднимет. О, 

 О горькая, о гордая Медея! 

 Зачем же вас кормила я, душой 

 За вас болела, телом изнывала 

 И столько мук подъяла, чтобы вам 

 Отдать сиянье солнца?.. Я надеждой 

 Жила, что вы на старости меня 

 Поддержите, а мертвую своими 

 Оденете руками. И погибла 

 Та сладкая мечта. Чужая вам, 

 Я буду дни влачить. И никогда уж, 

 Сменивши жизнь иною, вам меня, 

 Которая носила вас, не видеть... 

 Глазами этими. Увы, увы, зачем 

 Вы на меня глядите и смеетесь 

 Последним вашим смехом?.. Ай-ай-ай... 

 Что ж это я задумала? Упало 

 И сердце у меня, когда их лиц 

 Я светлую улыбку вижу, жены. 

 Я не смогу, о нет... Ты сгибни, гнет 

 Ужасного решенья!.. Я с собою 

 Возьму детей... Безумно покупать 

 Леоновы страдания своими 

 И по двойной цене... О, никогда... 

 Тот план забыт... Забыт... Конечно... Только 

 Что ж я себе готовлю? А враги? 

 Смеяться им я волю дам, и руки 

 Ид выпустят... без казни?.. Не найду 

 Решимости? О, стыд, о, униженье! 

 Бояться слов, рожденных слабым сердцем... 

 Ступайте в дом, вы, дети, и кому 

 Присутствовать при этой жертве совесть 

 Его не позволяет, может тоже 

 Уйти... Моя рука уже не дрогнет... 

 Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет. 

 Оставь детей, несчастная, в изгнанье 

 Они усладой будут. Так клянусь же 

 Аидом я и всей поддонной силой, 

 Что не видать врагам моих детей, 

 Покинутых Медеей на глумленье. 

 Все сделано... Возврата больше нет... 

 На голове царевны диадема, 

 И в пеплосе отравленном моем 

 Она теперь, я знаю, умирает... 

 Мне ж новый путь открылся... 

 Новый... Да... Но только прежде... 

 Дети, дайте руки, Я их к губам прижать хочу... 

 Рука Любимая, вы, волосы, вы, губы, 

 И ты, лицо, какое у царей 

 Бывает только... Вы найдете счастье 

 Не здесь, увы! Украдено отцом 

 Оно у нас... О, сладкие объятья, 

 Щека такая нежная, и уст 

 Отрадное дыханье... Уходите, 

 Скорее уходите... Силы нет 

 Глядеть на вас. Раздавлена я мукой... 

 На что дерзаю, вижу... Только гнев 

 Сильней меня, и нет для рода смертных 

 Свирепей и усердней палача... 

(Уходит в дом.)

 Корифей 

 Люблю я тонкие сети 

 Науки, люблю я выше 

 Умом воспарять, чем женам 

 Обычай людей дозволяет... 

 Есть муза, которой мудрость 

 И наша отрадна; жены 

 Не все ее видят улыбку - 

 Меж тысяч одну найдешь ты,- 

 Но ум для науки женский 

 Нельзя же назвать закрытым. 

 Я думала долго, и тот, 

 По-моему, смертный, счастлив, 

 Который, до жен не касаясь, 

 Детей не рождал; такие 

 Не знают люди, затем что 

 Им жизнь не сказала, сладки ль 

 Дети отцам, иль только 

 С ними одно мученье... 

 Незнанье ж от них удаляет 

 Много страданий; а те, 

 Которым сладкое это 

 Украсило дом растенье, 

 Заботой крушатся всечасно, 

 Как выходить нежных, откуда 

 Взять для них средства к жизни, 

 Да и кого они растят, 

 Достойных людей иль негодных, 

 Разве отцы знают? Но из несчастий горше 

 Нет одного и ужасней. 

 Пусть денег отец накопит, 

 Пусть дети цветут красою, 

 И доблесть сердца им сковала, 

 Но если налетом вырвет 

 Из дома их демон смерти 

 И бросит в юдоль Аида, 

 Чем выкупить можно эту 

 Тяжелую рану, и есть ли 

 Больнее печаль этой платы 

 За сладкое право рожденья?.. 

Входит Медея.