Ветер дальних странствий

И вот в один из ноябрьских дней 1861 года Доде и Рейно отправились охотиться на львов в Алжир, тогдашнюю французскую колонию. Видимо, уговорил его на это Рейно, голова которого была забита всевозможными книгами об охоте и охотниках. Не давал ему покоя и ветер дальних странствий, что шелестел в ветвях его баобаба. Как бы то ни было, кузен Рейно решил воспользоваться поездкой Доде и составить ему компанию.

Что касается Доде, то, по правде говоря, предстоящая охота на грозных хищников не очень его прельщала. Изучать нравы и жизнь колонии, бедственное положение населения этой страны, некогда называемой житницей римлян, в этом видел он одну из целей поездки. Смешно было ехать охотиться на львов, ему, всю жизнь страдающему близорукостью. Внутренне он противился затее своего кузена. Но так уж устроено воображение провансальцев — "оно загорается мгновенно, словно трут, даже в семь часов утра". Уроженец Прованса, Доде тоже был немного Тартареном, во всяком случае по части воображения. Стоило ему вступить в марсельской гавани на палубу красавца пакетбота "Зуав", как он вообразил, что истребит всех зверей в Алжире.

Кузены-путешественники являли собой красочное зрелище: головы венчали огромные огненные шапки-шешьи, талии перетянуты красными поясами, из-за которых грозно торчали огромные охотничьи ножи, на плече — ружья, у пояса — патронташи, револьверы в кобуре. Не то корсары, не то какие-то воинственные турки. Можно представить, какой страх охватывал встречных. Впрочем, страх ли? Наши путешественники действительно находились в центре внимания, на них пялили глаза, но испуга в них не было видно. Скорее наоборот, на двух вооруженных до зубов охотников глазели с удивлением и любопытством. И ему, признавался Доде, стало стыдно: а что, если здесь нет никаких львов?

Сомнения (перешедшие почти в уверенность) в том, что напрасно ждать встречи с грозным хищником, не мешали, однако, Доде надеяться на это. С наступлением ночи не раз он трепетал, стоя на коленях под олеандровым кустом и вглядывался, с очками на носу, в окружающий мрак. "В воздухе высоко взвились ястребы, шакалы бродили вокруг меня и я чувствовал, что ствол моего ружья дрожит, ударяясь о рукоятку охотничьего ножа, воткнутого в землю,— вспоминал писатель в "Истории моих книг". Доде наделит Тартарена этим страхом, этой дрожью перед встречей с царем зверей.

... Засаду на льва, рычание которого он явственно расслышал в ночной тьме, Тартарен устроил по всем правилам в полном соответствии с хорошо известными ему руководствами по охоте -у самого водопоя хищников. У бедняги зуб на зуб не попадал! Нарезной ствол карабина выбивал о рукоять охотничьего ножа, воткнутого в землю, дробь кастаньет ... Ничего не поделаешь! Иной раз трудно бывает взять себя в руки, да и потом, если бы герои никогда не испытывали страха, в чем же тогда была бы их заслуга...?