Груица и паша загорский

Написал письмо паша загорский, 
Посылает в Грахово с посланцем, 
В белы руки кнезу Милутину: 
"Милутин мой, граховский владыка! 
Я к тебе приеду на ночевку, 
Приготовь же тридцать мне покоев, 
Будут спать в них тридцать делибашей, 
Каждому из этих делибашей 
Ты достань по девушке-красотке, 
Сам я лягу в башне белостенной, 
Пусть там будет дочь твоя родная, 
Дочь твоя, красотка Икония, 
Чтоб с пашой загорским миловаться". 
По рукам посланье то ходило, 
Добралось до Грахова покуда, 
В белы руки кнезу Милутину. 
Лишь прочел Милутин то посланье, 
Залился он горькими слезами. 
Видит это дочка Икония, 
Говорит родителю смиренно: 
"Милутин, любезный мой родитель! 
Брось письмо ты, чтоб оно сгорело! 
Со слезами ты его читаешь, 
О каком тебе несчастье пишут?" 
Милутин девице отвечает: 
"Дочь моя, красотка Икония! 
То письмо из ровного Загорья, 
От паши, турецкого владыки.
К нам паша приедет на ночевку, 
Приказал он тридцать дать покоев, 
В те покои тридцать дать красавиц 
Тридцати турецким делибашам, 
А тебя к себе зовет он в башню, 
Чтобы ты с пашою миловалась, 
Вот зачем я слезы проливаю!" 
Говорит красотка Икония: 
"Милутин, любезный мой родитель! 
Приготовь ты тридцать им покоев, 
Угости господскою вечерей, 
О красотках ты не беспокойся, 
Раздобуду тридцать я подружек, 
А сама я буду в белой башне". 
Лишь девица кнеза научила, 
Принесла чернила и бумагу, 
Написала грамотку поспешно 
Побратиму милому Груице: 
"Побратим, Новакович Груица! 
Только эту грамотку получишь, 
Ты из вашей выбери дружины 
Ровно тридцать молодых юнаков, 
Что на красных девушек похожи, 
Приведи их в Грахово немедля, 
К Милутину-кнезу на подворье". 
Написала грамотку девица, 
Тем же часом Груе отослала. 
Получил гайдук ее посланье, 
Тотчас кликнул верную дружину, 
Отобрал он тридцать тех юнаков, 
Что на красных девушек похожи. 
Тут вскочил на легки ноги Груя, 
Легкое ружье он взял с собою 
И помчался в Грахово с дружиной, 
Прискакал он в Грахово под вечер, 
К белой башне кнеза Милутина, 
Икония братца поджидает, 
Обнимает, в белый лик целует, 
А его дружину - в белу руку. 
Повела их в башню Икония, 
Сундуки тяжелые открыла, 
Вытащила платьица девичьи, 
Тех гайдуков в платьица одела, 
Чтоб вести по тридцати покоям.
Говорит им чадушко Груица: 
"Тридцать братьев, славные гайдуки! 
Вы сидите всяк в своем покое, 
А когда приедут делибаши, 
Вы целуйте в полу их и в руку, 
Отбирайте светлые их сабли, 
Подавайте ракию и вина, 
Ожидайте моего приказа. 
Как пальну из гданской я пистоли, 
Так и знайте, что пашу убил я, 
Вы ж кончайте всяк по делибашу 
И бегите в башню всей дружиной, 
Чтоб увидеть, что с пашою стало". 
Повела юнаков Икония, 
Развела по тридцати покоям, 
Воротилась в каменную башню, 
Вынула чудесную одежду, 
Нарядила девушкой Груицу: 
Тонкую дала ему рубашку, 
Вышитую золотом червонным,
А на ноги - женские шальвары, 
А на плечи - желтые три кофты, 
А на них три пояса червонных. 
Принесла она три ожерелья, 
Жемчуга на Грую нацепила 
И в чулки и в туфли приобула, 
А чулки-то золотом расшиты, 
А на туфлях серебро-подковки! 
Лишь одела девушка юнака, 
Золотой закутала фатою, 
Так сама на Грую загляделась, 
И сказала Груе молодая: 
"Побратим, какой же ты красивый! 
Ты меня, красавицы, прекрасней!" 
Лишь она сказала это слово, 
Зазвенели мраморные плиты, 
Это едет к ним паша загорский! 
Увидала турок Икония, 
Заперлась от турок в кладовую, 
Груя в башне каменной остался 
Поджидать загорского вельможу. 
Много ль, мало ль времени проходит, 
Глядь, паша и сам явился в башню, 
Милутин идет перед пашою,
Перед ним фонарь несет и свечку, 
За пашою - тридцать делибашей. 
Встретил их Новакович Груица, 
Чмок пашу и в полу он и в руку, 
А паша Груицу - меж очами. 
Говорит тот турок Милутину: 
"Кнез, веди в покои делибашей, 
Угости господской их вечерей, 
Я вечерять у тебя не буду". 
Воротился кнез из белой башни, 
И развел он тридцать этих турок 
По своим по тридцати покоям, 
Угостил господской их вечерей. 
Но смотри ты на пашу, на горца! 
Сразу стал он в башне раздеваться, 
Стал и Груя стлать ему перины. 
Как разделся тот паша турецкий, 
Повалился сразу на перины, 
Говорит Новаковичу Груе: 
"Сядь со мной, красотка Икония, 
Переспи со мною на постели, 
Будешь ты мне милою женою!" 
Опустился Груя на перины, 
Ты смотри, что сделалось с пашою! 
Тотчас стал он баловаться с Груей, 
Норовит под кофту сунуть руку. 
Но гайдук того не понимает, 
Привскочил на легкие он ноги, 
Взял пашу за бороду седую, 
Говорит вполголоса злодею: 
"Тише, курва! Стой, паша загорский! 
Я тебе не краля Икония, 
Я тебе Новакович Груица!" 
Тут кинжал он выхватил булатный, 
Заколол пашу он в белой башне, 
Подбежал к железному окошку, 
Выпалил из гданских двух пистолей, 
Подал знак тогда своей дружине. 
Услыхали Грую все гайдуки, 
Выхватили кованые сабли, 
Порубили тридцать делибашей, 
Всю казну их разом захватили, 
Побежали в башню к атаману
Посмотреть, что делается в башне,
Посмотреть, что с тем пашою сталось.
А Груица справился с пашою,
И сидит он в этой белой башне,
Пьет вино он красное из чаши,
Икония служит побратиму.
Как пришли гайдуки к воеводе,
Поснимали девичьи наряды,
Всяк в свое опять оделись платье,
Сели за господскую вечерю.
Тут открылась дверь пред Милутином.
Кнез выносит им шестьсот дукатов,
Отдает Новаковичу Груе:
"Вот тебе, сынок названый Груя,
Раздели их поровну с дружиной,
Что меня избавила от горя!"
Вслед за ним выходит Икония
И выносит тридцать им рубашек,
Подает Новаковичу Груе
Дорогое платье золотое
Да перо такое же в придачу.
С честью их девица проводила,
К Старине отправила Новаку,
Яблоко она ему послала,
В яблоке послала сто дукатов,
А гайдуку дяде Радивою
Подарила княжескую саблю.
Молодая так им говорила:
"Вот, мой брат, прими мои подарки,
Ты помог мне в горести великой!"
Тут юнак с сестрой поцеловался,
И вернулся он на Романию,
А девица - в каменную башню.