[ШАНТАНУ НАХОДИТ СВОЕГО ВОСЬМОГО СЫНА]

 Был честен Шантану в речах и деяньях, 
 Он был почитаем во всех мирозданьях, 

 Его прославляли и люди и боги, 
 Отшельник в лесу и властитель в чертоге. 

 Настойчивый, сдержанный, щедрый и скромный, 
 Являл он величье и разум огромный. 

 С желанием блага, с душою открытой, 
 Для Бхаратов был он падежной защитой. 

 Он жил, постоянно к добру тяготея. 
 Казалась белейшей из раковин шея, 

 Широкими были могучие плечи, 
 Как слон в пору течки, был яростным в сече. 

 Ничтожным считал он того, кто корыстен, 
 Добро почитал он превыше всех истин. 

 Ему среди воинов не было равных, - 
 Царю и вождю властелинов державных. 

 Из всех знатоков, мудрецов и ученых, 
 Он сведущим самым считался в законах. 

 К нему прибегали, желая охраны, 
 Цари, возглавлявшие многие страны. 

 При нем, восприняв благочестья условья, 
 Познали отраду четыре сословья: 

 Судьбы наивысшей был жрец удостоен, 
 Жрецу подчинялся с охотою воин, 

 Тому и другому служили умельцы, 
 И люди торговые, и земледельцы, 

 А им угождали покорные шудры, - 
 Таков был закон стародавний и мудрый. 

 В столице, в чарующем Хастинапуре, 
 Блистал государь, словно солнце в лазури. 

 Владел он, моленьем молясь неустанным, 
 Землей, опоясанною океаном. 

 Не ведая зла, небожителям равен, 
 Как месяц, был светел, правдив, добронравен. 

 Как Яма, бог смерти, с виновными гневен, 
 Он был, как земля, терпелив и душевен. 

 При нем не должны были в страхе таиться 
 От смерти напрасной ни вепрь и ни птица. 

 При нем не знавали убийств и насилий: 
 Животных лишь в жертву богам приносили. 

 Он правил, исполненный праведной власти, 
 Людьми, что отвергли желанья и страсти. 

 Он стал для несчастных и слабых оплотом, 
 Отцовскую жалость питая к сиротам, 

 Увидел он в щедрости - жизни основу, 
 И правду он сделал опорою слову. 

 Он, женскую ласку познав, веселился, 
 Но минули годы - он в лес удалился... 

 Таким же правдивым, познавшим законы, 
 Был сын его, юноша, Гангой рожденный. 

 Он Гангея имя носил в это время, 
 Бог васу, - людское украсил он племя, 

 Воитель, из лука стрелок наилучший, 
 Отвагой, душою и сутью могучий. 

 Однажды вдоль Ганги-реки за оленем 
 Охотясь в лесу, увидал с изумленьем 

 Шантану, что стала река маловодной. 
 Задумался праведник, царь благородный: 

 «Что сделалось ныне с великой рекою?» 
 И вот, озабоченный думой такою, 

 Заметил он: юноша, сильный, пригожий, 
 На Индру, Борителя Градов, похожий, 

 Великоблестящий, высокий и смелый, 
 Вонзает в речное течение стрелы. 

 Из строп среди русла возникла запруда, - 
 Под силу ли смертным подобное чудо? 

 Не сразу Шантану, средь шума речного, 
 Узнал в этом юноше сына родного. 

 А тот на отца посмотрел, сильнозорок, 
 И создал волшебный, таинственный морок, 

 И скрылся, отца подчиняя дурману... 
 Очнувшись, тотчас заподозрил Шайтану, 

 Что сына скрывает речная долина, 
 И Ганге сказал: «Приведи ко мне сына». 

 И женщиной Ганга предстала земною, 
 Явилась нарядно одетой женою, 

 Держащею сына за правую руку. 
 Шантану, так долго влачивший разлуку, 

 Не сразу признал ее в ярком уборе, 
 А Ганга промолвила с лаской во взоре: 

 «Узнал ли ты нашего сына восьмого? 
 Веди его в дом и люби его снова! 

 Великий стрелок и воитель победы, 
 Он с помощью Васиштхи выучил веды, 

 Он сведущ в вождении войск, мощнорукий, 
 В священной науке и в царской науке. 

 На радость тебе родила я такого, - 
 Возьми же отважного сына восьмого!» 

 И с юношей, блеском затмившим денницу, 
 Отправился гордый Шантану в столицу.