[БОГ СМЕРТИ ВОЗВРАЩАЕТ САТЬЯВАНУ ЖИЗНЬ]

 «Да будет, как просишь, - сказал убежденно 
 И петлю свою развязал Царь Закона. - 

 О чистая, муж твой отпущен. Отселе 
 Уйдете вдвоем и достигнете цели. 

 Согласно заветам и древним обрядам, 
 Четыреста лет проживете вы рядом. 

 Сто славных сынов ты родишь, и царями 
 Сыны твои станут, и богатырями, 

 Потомками будут гордиться своими, 
 Твое, сквозь века, пронесут они имя. 

 И сто сыновей, чье прозванье - малавы, 
 Отец твой родит ради правды и славы. 

 Как тридцать богов, будут силой богаты 
 Все братья твои, облаченные в латы». 

 Сказав, удалился, светясь лучезарно. 
 Она, посмотрев ему вслед благодарно, 

 Над телом усопшего мужа склонилась. 
 Ждала, трепеща: совершится ли милость? 

 Вновь голову мужа себе на колени 
 Она положила, присев средь растений, 

 И тот, кто лежал на земле бездыханно, 
 Открыл свои губы и очи нежданно, 

 Как будто он только заснул - и проснулся, 
 Как будто из странствий далеких вернулся! 

 Сказал, на любимую с лаской взирая: 
 «Не правда ли, долго я спал, дорогая? 

 Скажи, не во сне ли я видел ужасном: 
 Тащил меня муж в одеянии красном?» 

 В ответ - Савитри: «О великий в стремленьях! 
 Ты сладко заснул у меня на коленях. 

 Бог смерти сюда приходил красноокий... 
 Скажи, - исцелил тебя сон твой глубокий? 

 И если прошла твоя боль головная, - 
 Пойдем, ибо тьма наступает ночная». 

 Сатьяван, обретший сознание снова, 
 Взглянул на цветение мира лесного 

 И молвил, как будто от сна восставая: 
 «Рубил я дрова, о жена дорогая, 

 Почувствовав боль в голове, на колени 
 Твои я прилег, чтоб найти исцеленье. 

 Вдруг тьмою оделись поляны и рощи. 
 Я мужа увидел неслыханной мощи. 

 Что было со мною? То сон или бденье? 
 То был человек иль явилось виденье?» 

 Сказала жена: «Мгла ночная сгустилась. 
 Поведаю завтра о том, что случилось. 

 И мать и отца ты оставил в смятенье, 
 Пойдем, ибо ночи надвинулись тени. 

 Здесь ищет свирепая нечисть корысти, 
 Здесь рыщет зверье, здесь тревожатся листья, 

 Здесь воют шакалы, - полна я испуга 
 От их голосов, долетающих с юга». 

 А муж: «Но во тьме ты не сыщешь дороги, 
 Боюсь, что от страха отнимутся ноги». 

 Она: «Вот огонь, раздуваемый ветром: 
 Лес нынче горел; если хочешь ты, светлым 

 Я сделаю путь, прогони опасенья, - 
 Огонь принесу, разожгу я поленья. 

 Но если ты болен, идти тебе трудно, 
 А ночью дорога опасна, безлюдна, 

 Тогда посидим у костра до рассвета, 
 А завтра пойдем, о блюститель обета!» 

 Сатьяван: «Прошла моя боль головная, 
 Родители ждут меня, тяжко страдая. 

 До сумерек мать запрещала мне слезно 
 Скитаться, - ни разу я не был так поздно 

 В лесу! Даже днем поброжу я немного, - 
 Уже у родителей в сердце тревога, 

 Вернусь, - от обиженных слышу упреки: 
 «Как долго в лесу ты бродил, одинокий!» 

 В каком же волненье родители ныне, 
 В тревоге какой о единственном сыне! 

 Как часто, когда вечера наступали, 
 Они говорили мне в светлой печали: 

 «Докуда ты жив, мы не знаем забвенья. 
 Не сможем прожить без тебя и мгновенья. 

 Сыночек, ты - посох для старца слепого, 
 Ты наших потомков - оплот и основа, 

 В тебе - поминальная жертва, и слава, 
 И нашего рода надежда и право!» 

 Как мог я в лесу утомиться так скоро, 
 Когда я - родителей слабых опора! 

 Лишиться страшусь стариков своих милых, - 
 Я вынести горе такое не в силах! 

 Я знаю, волнуется наша обитель, 
 Терзается думой бессонный родитель, 

 Измучена матушка скорбью своею, - 
 О нет, не себя, - стариков я жалею! 

 Живу я, чтоб жили они, торжествуя, - 
 Для счастья, для жизни двух старцев живу я!» 

 Сказал и воздел он с рыданием руки. 
 Услышав отчаянья громкие муки, 

 Воскликнула праведница молодая, 
 С ресниц его слезы рукою снимая: 

 «Пусть свекра с свекровью хранит моя сила, - 
 Обеты и жертвы, что я приносила. 

 Вовек не сказала я речи обманной, - 
 Так пусть моя правда им будет охраной! 

 Сатьяван: «Пойдем, ибо сердцем измучусь, 
 Боюсь, что ужасна родителей участь. 

 А будет им горе, - покончу с собою. 
 Пойдем же, прекрасная, темной тропою». 

 Тогда обняла Савитри молодая 
 Супруга, подняться ему помогая. 

 Он встал, и растер свое тело, и взглядом 
 Окинул кошелку, стоявшую рядом. 

 Она: «Завтра утром придем за плодами, 
 А острый топор пусть отправится с нами». 

 Повесив кошелку на ветке древесной, 
 Царевна топор подняла полновесный 

 И, мужа другой обнимая рукою, 
 Лесною тропою, безлюдной, глухою, 

 Пошла, дивнобедрая, легкой походкой. 
 Сатьяван сказал ей, прелестной и кроткой: 

 «Здесь часто бывал я и знаю дорогу. 
 К тому же и месяц растет понемногу. 

 Тропа раздвоится, достигнув поляны, - 
 На север пойдем, где приют мой желанный. 

 Здоров я, нетрудно шагать мне далече, 
 С отцом, с милой матерью жажду я встречи».