[ПОЕДИНОК ВЕЛИКИХ ЛУЧНИКОВ]

 Санджайя сказал: «Государь именитый, - 
 Так были твои кауравы разбиты. 

 Как молния мести, - достигнув накала, - 
 Оружие Арджуны грозно сверкало, 

 Но Арджуны лук, что был страшен и дивен, 
 Карпа уничтожил: он выпустил ливень 

 Стремительных стрел, - оперило их злато, - 
 И, мощный, он лук расщепил супостата. 

 Оружье, что гибельным блеском сверкало, 
 Что рать кауравов на смерть обрекало, 

 Оружье, врученное Арджуне Рамой: 
 Карна от него да погибнет упрямый, - 

 Оружье, что мощью блистало военной, 
 Как бога Атхарвана лук несравненный, 

 Оружье героя, подобное чуду, - 
 Карна уничтожил! И вот отовсюду 

 Твоих кауравов послышались клики: 
 «Сей лук уничтожил Карна солнцеликий, 

 И в Арджуну, гневным пылая гореньем, 
 Он стрелы метнул с золотым опереньем!» 

 Так Арджуна ринулся в битву с Карною: 
 То было воистину страшной войною! 

 Один - слоновидный, другой - слонотелый, 
 Сверкали, казалось, клыки, а не стрелы! 

 Казалось, что поле - от падавших с гневом 
 Бесчисленных стрел - зашумело посевом. 

 Казалось, что поле войны непрерывным 
 Струящихся стрел заливается ливнем. 

 Казалось, что стрелы и день побороли, 
 Всеобщую ночь воздвигая на поле. 

 Те двое, что всё украшали живое, 
 Из рода людского те лучшие двое, - 

 Почувствовали ратоборцы усталость, 
 Но с мужеством сердце у них не рассталось! 

 Следили за ними в небесном чертоге 
 Святые мужи, полубоги и боги, 

 Смотрели и праотцы, радуясь громко, 
 Как славно сражаются два их потомка. 

 А те, пламенея, сходились в сраженье, 
 Постигнув могучее вооруженье, 

 Искусно свои применяя приемы: 
 Все тонкости битвы им были знакомы! 

 То мнилось: Карна, сын возничего гневный, 
 Одержит победу в борьбе многодневной, 

 То Арджуна, мнилось, короной венчанный, 
 Врага одолеет отвагою бранной. 

 Той битвы жестокостям невероятным 
 Дивились мужи в одеянии ратном. 

 Распался весь мир в эти дни на две части: 
 Все звезды на небе желали, чтоб счастье 

 Досталось Карне, а земные просторы, - 
 Леса, и поля, и долины, и горы, - 

 Для Арджуны быстрой победы хотели. 
 Повсюду в земном и небесном пределе 

 И боги и люди кричали пристрастно: 
 «Карна, превосходно!», «Сын Кунти, прекрасно!». 

 Земля сотряслась: на истоптанном лоне 
 Шумели слоны, колесницы и кони. 

 Из глуби земли выползал постепенно 
 Опасный для Арджуны змей Ашвасена. 

 Его существо было гневом объято: 
 Сжег Арджуна мать Ашвасены когда-то. 

 И змей, увидав ратоборцев деянья, 
 Подумав, что время пришло воздаянья, 

 В стрелу превратился на поприще брани 
 И вот у Карны оказался в колчане. 

 Тогда потемнело вблизи, в отдаленье: 
 Вселенную стрел закрывало скопленье. 

 Земля из-за их густоты совокупной 
 Для воинов сделалась труднодоступной. 

 И сомаки, и кауравы от страха 
 Тряслись при смешении ночи и праха, 

 Во тьме, что возникла от стрел быстролетных, 
 Дрожали воители ратей бессчетных. 

 Сходясь, расходились противники снова: 
 Устали два тигра из рода людского! 

 Двух лучников лучших, блиставших отвагой, 
 Обрызгали боги сандаловой влагой, 

 Небесные девы прелестной гурьбою 
 По тропам надмирным приблизились к бою, 

 Повеяли пальмовыми веерами, 
 А Индра и Сурья, восстав над горами, 

 Простерли к воителям лотосы пальцев 
 И вытерли потные лица страдальцев. 

 Карна, оперенными стрелами мучим, 
 Поняв, что не справится с мужем могучим, 

 Решил: он метнет среди гула и воя 
 Стрелу, что берег для последнего боя. 

 Он вынул стрелу, что врагов устрашала 
 И чье острие - как змеиное жало. 

 Она обладала губительным ядом; 
 Лежал порошок из сандала с ней рядом; 

 Ее почитали, как страшного духа... 
 Карна тетиву натянул вплоть до уха, 

 Прицелился в Арджуну грозной стрелою, 
 Недавно змеей извивавшейся злою, 

 Стрелою, чьим предком был змей Айравата. 
 Теперь обезглавит она супостата! 

 Весь мир засветился, всем людям открытый, 
 И с неба посыпались метеориты. 

 Увидев змею, засверкавшую в луке, 
 Миры вместе с Индрой заплакали в муке: 

 Не ведал Карна то, что видели боги: 
 Змея превратилась в стрелу силой йоги! 

 Царь мадров, возничий Карны, - молвил Шалья: 
 «Твою, мощнорукий, предвижу печаль я, 

 Метни в сына Кунти стрелу поострее, 
 А этой достичь не дано его шеи». 

 Карна возразил ему, ярость являя, 
 С огромною силой стрелу направляя: 

 «Бесчестье - стрелу устанавливать дважды. 
 Мне это не нужно, - да ведает каждый!» 

 И в голову Арджуны, яростью вея, 
 Метнул он стрелу - сокровенного змея. 

 Сказал: «Ты погиб, о Пхальгуна, Багряный!» 
 Стрела, точно пламень прожорливый, рьяный, 

 Взвилась, понеслась по небесным просторам, 
 Как волосы, их разделила пробором, 

 И стало везде громыхание слышно. 
 Увидел ее, огневидную, Кришна, 

 Ужасную, - смерти предвестье, - зарницу, 
 И быстро ударом ноги колесницу 

 Он в землю на локоть вдавил, и пригнулись 
 К земле скакуны, - и на ней растянулись! 

 Все боги, на небе следя за стрелою, - 
 Могучего Кришну почтили хвалою, 

 Речами они огласили пространство, 
 Цветы ниспослали - героя убранство. 

 Послышались также и львиные рыки: 
 Он, демонских сил сокрушитель великий, 

 Свою колесницу, - сей славный возница, - 
 Заставил на локоть во прах погрузиться, 

 И цели стрела не достигла желанной, 
 Но с Арджуны сбила венец несказанный. 

 Прославленный всюду людьми и богами, 
 Украшенный золотом и жемчугами, 

 Сияющий пламенем чистым и грозным, 
 И солнечным светом, и лунным, и звездным, - 

 Был Брахмой, создателем нашей вселенной, 
 Для Индры венец сотворен драгоценный, 

 А Индра, суровый глава над богами, 
 Вручил его Арджуне, ибо с врагами 

 Богов, - бился с бесами Арджуна юный. 
 Ни Шивой, ни влаги владыкой Варуной, 

 Ни богом Куберой, Богатства Таящим, 
 Ни палицей и не трезубцем разящим, 

 Ни воинской мощью, ни славой небесной 
 Венец еще не был низринут чудесный, 

 А ныне Карна его сбил при посредстве 
 Коварного змея, желавшего бедствий. 

 Красивый, блестящий, пылающий, сбитый 
 Не острой стрелой, а змеей ядовитой, 

 Свалился венец: за высокой горою 
 Так падает солнце вечерней порою. 

 Змеи ядовитая, злобная сила 
 Венец с головы сына Кунти свалила, - 

 Как будто бы Индра, громами играя, 
 С горы, многоплодной от края до края, 

 Сбил быстрой стрелой громовою вершину! 
 И небо, и землю, и моря пучину 

 Стрела содрогнуться заставила в муке, 
 Казалось, что были расколоты звуки, 

 Над миром такие гремели раскаты, 
 Что трепетом были все люди объяты, 

 Но Арджуна, снова готовый к деянью, 
 Прикрыв свои волосы белою тканью, 

 Казался горой, над которой с востока 
 Рассвет разгорается утром широко, - 

 И радостно мир озаряется сонный... 
 Да, был он горой, по с вершиной снесенной! 

 А змей Ашвасена, явивший подобье 
 Стрелы в этом гибельном междоусобье 

 И к Арджуне давней враждою палимый, 
 Вернулся, венец сокрушив столь хвалимый. 

 Он сжег, он разбил сей венец, чьи каменья 
 И злато сверкали сверканьем уменья, 

 И молча опять оказался в колчане, 
 Но, спрошен Карною, нарушил молчанье: 

 «Неузнанный, был я тобою направлен, - 
 Поэтому не был наш враг обезглавлен. 

 Вглядевшись в меня, ты пусти меня снова 
 С твоей тетивы, и даю тебе слово, 

 Что Арджуну без головы мы увидим: 
 Недаром мы оба его ненавидим». 

 Карна, чей отец величался возничим, 
 Спросил: «Кто ты есть, со свирепым обличьем?» 

 «Я змей, - молвил змей, - я возмездья желаю, 
 Я к Арджуне давней враждою пылаю: 

 Он сжег мою мать. Но погибнет Багряный, 
 Хотя бы сам Индра ему был охраной. 

 Внемли мне, Карна, и взлечу я крылато, 
 Взлечу и убью твоего супостата!» 

 Карна: «Не надеюсь на силу другого. 
 В бою моя доблесть - победы основа. 

 Пусть Арджун убить мне придется десятки, - 
 Вторично стрелу не пущу в этой схватке. 

 Усилья умножу и ярость утрою, 
 Врага уничтожу другою стрелою, 

 Другой, змеевидной, врага поражу я, - 
 Ступай же, подмоги твоей не прошу я». 

 Но змей-государь недоволен был речью 
 Карны - и последовал битве навстречу. 

 Он принял свой истинный облик змеиный, - 
 Да гибели Арджуны станет причиной! 

 Открылся предательский замысел Кришне. 
 «Сын Кунти, - сказал он, - твой недруг давнишний 

 К тебе устремился, возмездье лелея. 
 Убей же, о мощный, огромного змея». 

 Так Арджуне Кришна сказал справедливый. 
 Спросил его лучник, владевший Гандивой: 

 «О, кто этот змей, что ко мне, крепкогрудый, 
 Спешит ныне сам, словно в когти Гаруды?» 

 А Кришна: «Когда, богу Агни служенье 
 Свершая, ты леса устроил сожженье, 

 Стрелою змею поразил ты во гневе, 
 Но сын, у нее пребывавший во чреве, 

 Ушел из горящего леса Кхандавы. 
 Теперь, - многоликий, жестокий, лукавый, - 

 Летит он, пугая сжигающим взором, - 
 Иль огненным с неба упал метеором? 

 Смотри же, о воин, цветами увитый: 
 Тебя уничтожить решил ядовитый». 

 Снял воин гирлянду, сверкавшую пестро, 
 Шесть стрел он уставил, отточенных остро, 

 Метнул их, - и змей, ему зла не содеяв, 
 Распался на шесть уничтоженных змеев. 

 Так страшного змея убил Венценосный! 
 Склонясь к колеснице своей двухколесной. 

 Из праха извлек ее Кришна могучий, 
 И наидостойнейший и наилучший. 

 Тогда десять стрел, хорошо заостренных, 
 На камне отточенных и оперенных 

 Павлиньими перьями, в Арджуну целясь, 
 Направил Карна, - но они разлетелись 

 И Кришну поранили, падая глухо. 
 Но Арджуна лук натянул вплоть до уха, 

 Уставил стрелу, что врагу угрожала, 
 Как сильной змеи ядовитое жало. 

 Стрела, видно, смерти Карны не хотела: 
 Она сквозь доспехи вошла в его тело, 

 И, выйдя, бессильно поникла в унынье, 
 И были в крови ее перья павлиньи. 

 Как змей, потревоженный палкой бродячей, 
 Карна раздосадован был неудачей. 

 Как змей, выпускающий капельки яда, 
 Он выпустил стрелы, - чужда им пощада! 

 Двенадцатью Кришну пронзил он сначала, 
 И в Арджуну сто без единой попало, 

 Потом поразил он пандава и сотой, - 
 И начал смеяться, довольный работой. 

 Сын Кунти от смеха врага стал жесточе 
 И, зная, где жизни его средоточье, 

 Как Индра, сражавшийся с демоном Балой, 
 Пустил в него стрелы с их мощью двужалой. 

 Они, - девяносто и девять, - той цели 
 Достигнув, как скипетры смерти, блестели. 

 Когда они тело Карны поразили, 
 Карна задрожал в разъяренном бессилье. 

 Не так ли дрожит и гора от удара 
 Стрелы громовой, что грозна, словно кара? 

 Упали доспехи, что гордо блестели, - 
 Усердных, искусных умельцев изделье, - 

 Упали и вдруг потускнели от пыли: 
 Их Арджуны острые стрелы пробили. 

 Когда, среди гула, возникшего в мире, 
 Остался Карна без доспехов, - четыре 

 Стрелы в него Арджуна быстро направил, 
 И Солнцем рожденного он окровавил, 

 И тот ослабел, будто чуждый здоровью 
 Несчастный, что харкает желчью и кровью. 

 Сын Кунти, бесстрашный на поле сраженья, 
 Из лука, округлого от напряженья, 

 Прицелился в жизни его средоточье, - 
 Да станет от стрел она сразу короче. 

 От стрел, развивавших ужасную скорость, 
 Карну одолела тяжелая хворость, 

 Торой он казался, где залежи охры 
 Дождями размыты, - и высился, мокрый 

 От красных потоков, бегущих с вершины! 
 Вновь Арджуна, в этих боях неповинный, 

 Метнул в него стрелы: прожгли бы и камень 
 Те скипетры смерти, одетые в пламень! 

 Пронзил он Карну, кауравов опору, 
 Как бог семипламенный - древнюю гору. 

 Карна без колчана и лука остался, 
 Он, мучимый болью, дрожал и шатался, 

 И вдруг застывал, неподвижный, и снова, 
 Изранен, удара он ждал рокового. 

 Но Арджуны ярость погасла былая. 
 Он медлил, врага убивать не желая. 

 Тогда ему Кришна сказал возбужденный: 
 «Чего же ты медлишь, для битвы рожденный? 

 Боец о пощаде к врагам забывает, 
 Он даже и тех, кто ослаб, - убивает, 

 А если убьет неразумных, - по праву, 
 Разумный, и честь обретет он, и славу. 

 Великий воитель, твой недруг давнишний, 
 Да будет убит, а сомненья излишни, 

 Не то к нему силы вернутся, быть может, 
 И витязь, окрепнув, тебя уничтожит. 

 Как Индра, небес повелитель, - Шамбару, 
 Его ты пронзи - и сверши свою кару». 

 «Да будет, как ты говоришь, повелитель!» - 
 Так Арджуна Кришну почтил, и воитель 

 Карну поразил бесподобной стрелою, 
 Как демона - Индра, окутанный мглою, 

 Осыпал он стрелами кары и мести 
 Карну с лошадьми и возницею вместе. 

 И стрелы, как облако черного цвета, 
 Внезапно закрыли все стороны света. 

 Карна, крепкогрудый и широкоплечий, 
 Облитый калеными стрелами в сече, 

 Казался горой, где листва трепетала, 
 Где тихо дрожали побеги сандала, 

 Где шумно цвели на вершинах и скалах 
 Деревья со множеством листиков алых, 

 Где ветви вздымала свои карникара 
 С цветами, что были краснее пожара. 

 Карна, сонмом стрел обладавший когда-то, 
 Сверкал, словно солнце во время заката, 

 Лучи его - острые стрелы, и близко 
 Сверканье его красноватого диска. 

 Но стрелы Карны, что, казалось, как змеи 
 Огромные, жалили злее и злее, - 

 Погибли от стрел сына Кунти, как тучей 
 Закрывших весь мир своей тьмою летучей. 

 Карна, свою боль, на мгновенье развеяв, 
 Метнул двадцать стрел - двадцать яростных змеев: 

 Двенадцать вонзил в сына Кунти, а восемь - 
 В премудрого Кришну, чей ум превозносим. 

 Из лука, что грозно гремел, потрясая 
 Окрестность, как Индры стрела громовая, 

 Задумал направить сын Кунти правдивый 
 Стрелу, что сравнима с оружием Шивы. 

 Но Кала, невидимый, сильноголосый, 
 Воскликнул: «Твоей колесницы колеса 

 Поглотит земля, о Карна, ибо скоро 
 Придет твоя смерть, кауравов опора!» 

 (Теленок жреца был Карною случайно 
 Когда-то убит; рассердясь чрезвычайно, 

 Карну проклял брахман: «Твоя колесница 
 Да в землю во время войны погрузится!») 

 И то колесо колесницы, что слева, 
 Земля начала поглощать, ибо гнева 

 Святого должно было слово свершиться, 
 И стала раскачиваться колесница! 

 Не так ли священное дерево в храме 
 Дрожит на дворе всей листвой и цветами? 

 Карна всем своим существом удрученным 
 Забыл об оружии, Рамой врученном. 

 Его одолела в сраженье усталость, - 
 Меж тем колесница землей поглощалась. 

 Оружье, врученное Рамой, забыто, 
 Стрела со змеиною пастью разбита, 

 Дрожит колесница, подвластна проклятью, - 
 И вот, окруженный поникшею ратью, 

 Карна пред соратниками и врагами 
 Стал жаловаться, потрясая руками; 

 «Гласят мудрецы: «Будет дхармой поддержан, 
 Кто дхарме - Закону и Долгу - привержен». 

 Ничто меня, верного ей, не порочит, 
 Но дхарма в несчастье помочь мне не хочет!» 

 Ослаблен, он так говорил о Законе. 
 Шатались его колесничий и кони. 

 Он стал неуверенным в каждом движенье, 
 И дхарму - свой Долг - порицал он в сраженье! 

 Метнул три стрелы в сына Кунти, а следом - 
 Семь новых направил, подверженных бедам, 

 И стал он смеяться, узрев свою меткость. 
 Но Арджуна выбрал семнадцать на редкость 

 Ужасных, пылающих, змееподобных, 
 И выпустил их, уничтожить способных. 

 Карну поразив, наземь рухнули стрелы. 
 Карна содрогнулся, но, стойкий и смелый, 

 Стал снова уверенным в действиях мужем, - 
 Стал действовать Рамой врученным оружьем. 

 Но Арджуна тоже родился для битвы! 
 Заклял он стихами священной молитвы 

 Сбой лук, что в сраженье разил супостата, - 
 Оружье, врученное Индрой когда-то, - 

 И стрел своих ливень обрушил жестокий: 
 Так Индра дождей низвергает потоки, - 

 И пред колесницей Карны засверкали 
 Те стрелы, соперничавшие в накале. 

 Карна не смутился пред мощью железной, - 
 Разбил их и сделал их мощь бесполезной. 

 Сын Кунти услышал от Кришны-провидца: 
 «Сын Радхи, - смотри, - твоих стрел не страшится. 

 Оружие Брахмы теперь примени ты!» 
 Священными мантрами лук знаменитый 

 Сын Кунти заклял, - и стрела за стрелою 
 Облили Карну дождевою струею. 

 Но скорость и стрелы Карны развивали, - 
 И сына Панду тетиву разорвали. 

 Потом тетиву, ударяя, как плетью, 
 Они разорвали вторую и третью, 

 Четвертую с пятой, шестую, седьмую, 
 Восьмую, - летели они не вслепую, 

 Девятую тоже с десятою вместе! 
 Запасом в сто стрел обладая для мести, 

 Не думал сын Радхи, презревший обманы, 
 Что сотней тетив обладает Багряный. 

 А тот, будто смертному радуясь бою, 
 Одну тетиву натянув за другою, 

 Карну обливал сонмом стрел с остриями, 
 Одетыми в злато и мечущих пламя, 

 Карна разбивал тетиву, но тугую 
 Натягивал Арджуна быстро другую. 

 Дивился Карна быстроте этой смены: 
 Так витязь не действует обыкновенный! 

 Но все же, воитель с отважной душою, 
 Карна превосходства достиг над Левшою. 

 Тогда крикнул Арджуне Кришна-возничий: 
 «Ты видишь ли, Завоеватель Добычи, 

 Что враг превзошел тебя яростью злою? 
 Срази же его наилучшей стрелою!» 

 Сын Кунти решил, что врага беспощадно 
 Сразит он стрелой, изготовленной ладно 

 Из горной скалы, - чтобы в сердце вонзилась! 
 Но тут, наконец, колесом погрузилась 

 В суровую землю Карны колесница, - 
 А смерть над Карною спешит разразиться! 

 Тогда, со своей соскочив колесницы, 
 Ее приподнять порешил сын возницы. 

 Двумя колесо обхватил он руками, 
 И землю обширную, с материками 

 Семью, с родниками, с травою густою, 
 Приподнял на уровень он, высотою 

 В четыре перста. И, от ярости плача, 
 Он крикнул: «Постигла меня неудача, 

 Помедли, о Арджуна Багрянолицый, 
 Дай вытащить мне колесо колесницы! 

 По воле богов оно в прахе увязло, - 
 Коварств и предательств не делай мне на зло! 

 Отшельник, и брахман - блюститель науки, 
 И воин, сложивший почтительно руки, 

 Чьи выпали стрелы, кольчуга разбилась, 
 Готовый противнику сдаться на милость, - 

 Пощады, пощады достойны те трое, 
 О Арджуна, в них не стреляют герои! 

 Не ищет герой для убийства предлога, 
 А ты же герой, - так помедли немного! 

 Ослаблен, подбитой подобен я птице, 
 А ты возвышаешься на колеснице. 

 Меня пощади ты, покуда из праха 
 Не вытащу я колесницу без страха. 

 Я знаю, - ты рода великого витязь. 
 И Кришна и ты - оба к благу стремитесь. 

 Закона и Долга припомни веленье, - 
 Помедли мгновенье, помедли мгновенье!»