Из второго действия

Когда случается, что князь
В гостинице задержится, охрана
Всю ночь не дремлет.
И о-химэсама,
Дочь князя,
Охраняется надежно.
Проходит с гулкой колотушкой сторож,
Отстукивая время.
Девять
Ударов - скоро полночь...
Тишина...
Потом опять проходит сторож.
Восемь
Ударов...

  О, неразумное сердце ребенка! 
  Как ловко все удалось! 
  Никто не заметил! 
  Удача! Удача! 
  Сжимая в руках 
  Парчовый кошель, 
  Из ворот выбегает 
  Санкити, не помня себя 
  От восторга.
  Ему не до сторожа. 
  Он колотушки не слышит.
  Бежит. Бежит, задыхаясь,
  Стремглав. Но сторож увидел 
  И бросился следом - 
  В погоню!
  ...Мальчик
Заметил. Заметался. 
На замке 
Все двери. 
Негде спрятаться. 
Юркнул
В знакомые ворота. 
В паланкин!
Дверь запирает изнутри. 
Ложится,
В комок свернувшись, на полу...
Но сторож
Увидел все! 
Он подбегает, 
Нажал на дверцу, 
Поднял занавеску.

- Я-а! Вот ты где! И кошелек с деньгами в руках! Эй, люди! Вор! Вор! Держите! Маленький погонщик Санкити своровал кошелек с золотом! Эй! Эй! Все идите сюда!..

Так он вопит. 
Бедняга Санкити
Попал, как мышка в мышеловку,
В ловушку, что из этой тесной жизни
Ввергает в преисподнюю.

На крик
Сбегаются все слуги, все служанки,
Охрана с палками,
Большие самураи
Из свиты юной госпожи, другие
Проезжие, разбуженные криком
И суматохой.
Тащат паланкин
На середину улицы. Приносят
Шесты с подвешенными фонарями.

Является начальник стражи.

- Отчего тревога? Всех на ноги подняли из-за мальчишки! Вытащите его из паланкина!

- Мы повинуемся! - И стражники проворно 
Распахивают дверцы паланкина.
- Ну! Выходи! - 
Но Санкити молчит.
Они его вытаскивают грубо 
За маленькие руки.

- Вот вам деньги, 
Что я украл!
Вот кошелек, начальник! 
Возьмите! -
  Санкити глядит кругом, 
Наморщив брови 
И сверкая дико 
Глазами.

- Хо! Да он совсем ребенок! 
Не мог же он один
Устроить кражу? Что-то не похоже!
Найти его сообщников!
Всех-всех
Погонщиков собрать сюда!
- Приказ
Немедленно исполнен будет! - Стражи 
В соседние гостиницы бегут. 
Сзывают всех погонщиков. Ведут 
И Хатидзо Шмеля, 
Хоть вдребезги он пьяный...

Шатаясь, Шмель гудит:
- А где он, вор? 
Ха! Ты, чертенок? 
Опозорил нас, 
Погонщиков!
  В тюрьму его!
        Казнить! 
Распять его! Распять! -
  И он с размаха 
Бьет Санкити ногою в спину. 
Мальчик
Летит на землю кувырком. Разбил 
Он лоб о камень. 
Кровь струей пурпурной 
Окрасила лицо. 
Но дикий дух
В его груди еще не укрощен! 
Он на ноги вскочил:
- Как! Ты посмел
Меня пинать ногою? Погоди, 
Проклятый Шмель! 
Тебе я ноги-руки 
Пооборву!..

Он хочет броситься на Хатидзо. 
Его удерживают силой. 
Старший 
Бранит Шмеля:
- Как, негодяй, ты смел
При нас, при самураях, бить ребенка, 
Пинать ногами? 
Грязная скотина! 
Ответишь ты за буйство!

Санкити 
Опять рванулся.
- Он меня ногою 
Ударил! Негодяй!
А я-то думал,
Никто из низкой черни не посмеет
Меня ударить!..

И не только ногою пнуть, но даже мечом зарубить не посмеет! А теперь у меня на лице позорные рубцы!

Нет-нет! Я отомщу тебе, проклятый! 
Пусть голову мне отсекут! 
Но раньше
Зубами в морду я тебе вцеплюсь! 
Месть Дикаря узнаешь! - 
  Слезы гнева
Из глаз его ручьями полились.
Такая ярость в этом юном сердце,
Что волосы
Невольно встали дыбом
У всех, кто это видит...

Сигэнои,
Разбуженная шумом, 
Из дома выбегает посмотреть, 
Что за беда стряслась. 
И видит сына,
Толпу погонщиков и стражу, 
Узнает,
Что сын украл... 
Она теряет силы 
От страшной вести 
Может только плакать! 
Ах, если все откроется, к чему 
Ее старанья тайну сохранить? 
Что, если слух пройдет: 
"Молочный брат княжны - 
Простой погонщик, 
Да к тому же - вор!"
Досада, жалость, ужас, гнев, любовь
Ее терзают.
- О, какое горе!

Ах, неблагодарный! А я-то о тебе так заботилась с самого нашего отъезда! Все мои хлопоты о тебе пропали впустую. Ты совершил ужасное преступление. А мне казалось, что в твоих жилах течет благородная кровь!

О, как жаль, как жаль, что тебя так дурно воспитали. Ты так испорчен! Видно, оттого твои родители и не хотят тебя узнавать. Оттого и стал ты простым погонщиком!

Я тоже знаю, что такое - иметь дитя. А сердце матери всегда одинаково. Если бы твоя мать узнала, что ты сделал, ну как ты думаешь, прибежала бы она сюда спасать тебя, даже если она готова броситься в огонь и воду для твоего спасения? Пусть со стороны кому-нибудь и кажется, что мать равнодушно позволяет погибнуть своему ребенку. Но разве - в глубине души - она не взывает к богам и буддам, моля сохранить твою жизнь?

Но ребенок твоих лет не мог сам пойти на такое преступление. Кто приказал тебе украсть? Быть может, твой отец, впавший в нищету? Или кто-нибудь чужой?

О, я представляю себе, что сейчас творится на сердце у твоей матери! Мы с тобой эти дни так подружились в дороге. Да, я хочу спасти тебе жизнь. Если б только на доброе имя моей юной госпожи не упало позорное пятно, я была бы готова сказать, что ты мой сын, что ты ее молочный брат, лишь бы спасти тебе жизнь. Ну, отчего ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь в свое оправдание!

Из глубины души, 
Из самых недр
Тоскующего сердца
Льются слезы
Несчастной матери.
Ее рыданья 
Как будто умоляют всех понять,
Что перед ними - сын...
Что перед сыном - мать... 
Но мудрено им догадаться!

И Санкити Дикарь 
Пытливо смотрит
В лицо несчастной матери - и вновь 
К земле глаза он опускает... Слезы 
Ему сжимаю горло... 
Он молчит... 
И наконец:

- Послушай, госпожа кормилица! Я один, один пустился на это позорное воровство. Да и чего же ждать от простого мальчишки-погонщика?

Я никого не стыжусь. Но перед тобой мне стыдно. Вот ты спрашиваешь меня: не ради ли моего отца я украл? Жестокие слова! Поверь, будь у меня отец, не пришлось бы мне лошадей гонять. Но я не знаю, есть ли у меня отец. Хоть краем глаза взглянуть бы на него!..

Правда, у меня есть мать, но она боязлива, как все женщины... И она служит в знатном доме. Мы теперь чужие друг другу.

К чему мне оправдываться? Все равно: теперь я заслужил кличку "вор"! Меня опозорили перед целым светом.

Я никогда не посмею взглянуть в глаза моему отцу! Я молю, убейте меня! Скорее убейте меня!

Когда ты так говоришь со мной и жалеешь меня, я теряю мужество. Еще немного - и я не захочу умирать.

Отойди от меня. Вернись в гостиницу для знатных людей. Я не хочу больше видеть твоего лица!..

Он прижимает оба рукава 
К своим глазам 
И плачет.
Сколько силы
В его мятежном сердце!..

Сигэнои
Совсем теряет разум:
  - Умоляю! 
О, будьте милосердны! 
Пощадите
Воришку... мальчика!.. 
Я, Сигэнои,
Готова жизнью поручиться 
За этого несчастного ребенка!

Она рыдает в голос, 
Позабыв,
Что самураи смотрят на нее 
И слушают... 
Она ломает руки 
И падает без сил 
Ничком на землю...
Тут старший из вассалов - Хонда
Ядзаэмон - выходит из дверей: 
- Мне доложили 
О происшествии! 
И я постановляю: 

Поскольку украденная вещь была возвращена, а главное, поскольку мы находимся в пути, следовательно, в чужих владениях, - считать, что столь ничтожное дело не требует судебного разбирательства.

Дарую жизнь тебе.
Вставай - и уходи! -
Он поднимает Санкити с земли
И ставит на ноги.
Но дикий мальчуган
По-прежнему глубоко безутешен:
     - Так опозорить
     И потом простить?

Как же мне жить теперь? Нет-нет, если у тебя в сердце есть сострадание, вели казнить меня! А лучше - убей меня сам, своим мечом!

Он снова падает на землю. 
Старый Хонда 
Разгневан.

- Ах ты, маленький наглец! Ни в старых, ни в новых законах - нигде не сказано, чтобы карали смертью за такой ничтожный проступок.

Вставай, ну! И проваливай отсюда!

Но Санкити упрям: 
- Так вы насильно, 
Жестокие,
Мне навязать хотите 
Поруганную жизнь?..
О, о! Теперь 
Я знаю, что мне делать!

Санкити вдруг вскакивает на ноги. - Я-а!
Ты, подлый Хатидзо!
Меня ногами,
Как червяка, топтал! 
Оставил знак
Позорный на моем лице! А я -
Сын самурая. Каждый самурай, 
Когда он опозорен, умирает.
Мои слова ты слышал -
И не понял? 
Не кончив говорить,
Одним рывком
Короткий меч,
Отточенный, как бритва,
Из ножен выхватив,
Вдруг
Санкити
Бросается к Шмелю -
И быстрым взмахом
Ему перерубает шею!

Взмах -
Как молния удар! 
И голова 
Слетела с плеч.

"Убийство! Стой!" -
Все разом вскрикнули.
Его хватают.
"Пощады не проси!"
Десяток рук
Веревкой скручивают малыша,
Сам Хонда потрясен.
Он объявляет:

- Да! Приходится сдать его с рук на руки старосте этого селения. Послать его под стражей в здешнюю управу!

Ну что ж ты сел на землю? Встань!

И стражи
Убийцу маленького поднимают
И ставят на ноги.

Мать - Сигэнои, -
Теряя разум,
Может только плакать.
Она понять не в силах, что стряслось,
И только повторяет:

- Я еще никогда, никогда не слышала, чтобы в такое время... в такое время, когда свадьба готовится... кого-нибудь веревкой связывали... бросали в тюрьму... Я еще никогда...

Она шатается... 
Ее уводят в дом.
Она шагнет, 
Оглянется - и снова 
Шагнет бессильно... 
Мальчик провожает 
Глазами мать. 
Потом покорно, 
Закрыв глаза, 
Стоит, как будто в камень 
Он обратился. 
Но в себя приходит 
И говорит:
- Что ж... этого я и хотел. Не мог я 
Жить опозоренный. Меня ногами 
Пинали. Лоб расшибли. А потом 
Швырнули жизнь, как нищему - подачку. 
Э! Одному спуститься в ад? Не лучше ль 
С собою взять попутчика? И разом 
Поклажу двух хозяев подвезти? 
За тот же путь словчить двойную плату? 
Умрут все люди. И отец и мать 
Когда-нибудь умрут. И под конец 
Мы, трое, там сбредемся, не боясь 
Разлуки. Все приходят из другой 
Гостиницы на землю. И должны 
Мы к вечеру в харчевню возвратиться. 
Пошла в обратный путь, моя лошадка! 
Споткнулась, стерва? Но!.. Корэ-корэ! 
Хоп-хоп!..

Любой бесстрашный самурай 
Его отваге может подивиться. 
У седовласого Ядзаэмона 
Слезинки навернулись на глаза. 
Жаль смельчака!

И Санкити уводят.
Толпа расходится угрюмо... 
Все тихо.
Только крики сторожей, 
Следящих за огнем, стук
                   колотушек 
Порою нарушают тишину
Гостиницы,
Где сном глубоким спит
О-химэсама
Со своею свитой.