Плач Гайаваты

  Видя мудрость Гайаваты, 
Видя, как он неизменно 
С Чайбайабосом был дружен, 
Злые духи устрашились 
Их стремлений благородных 
И, собравшись, заключили 
Против них союз коварный.
  Осторожный Гайавата 
Говорил нередко другу: 
"Брат мой, будь всегда со мною! 
Духов Злых остерегайся!" 
Но беспечный Чайбайабос 
Только встряхивал кудрями, 
Только нежно улыбался. 
"О, не бойся, брат мой милый: 
Надо мной бессильны Духи!" - 
Отвечал он Гайавате.
  Раз, когда зима покрыла 
Синим льдом Большое Море 
И метель, кружась, шипела 
В почерневших листьях дуба, 
Осыпала снегом ели, 
И в снегу они стояли, 
Точно белые вигвамы, - 
Взявши лук, надевши лыжи, 
Не внимая просьбам брата, 
Не страшась коварных Духов, 
Смело вышел Чайбайабос 
На охоту за оленем.

Олень

  Как стрела, олень рогатый 
По Большому Морю мчался; 
С ветром, снегом, словно буря,
Он преследовал оленя, 
Позабыв в пылу охоты 
Все советы Гайаваты.
  А в воде сидели Духи, 
Стерегли его в засаде, 
Подломили лед коварный, 
Увлекли певца в пучину, 
Погребли в песках подводных.
Энктаги, владыка моря, 
Вероломный бог Дакотов, 
Утопил его в студеной,
Зыбкой бездне Гитчи-Гюми.

Плач Гайаваты

  И с прибрежья Гайавата 
Испустил такой ужасный 
Крик отчаянья, что волки 
На лугах завыли в страхе, 
Встрепенулися бизоны, 
А в горах раскаты грома 
Эхом грянули: "Бэм-Вава!"
  Черной краской лоб покрыл он, 
Плащ на голову накинул 
И в вигваме, полный скорби, 
Семь недель сидел и плакал, 
Однозвучно повторяя:
  "Он погиб, он умер, нежный, 
Сладкогласый Чайбайабос! 
Он покинул нас навеки, 
Он ушел в страну, где льются 
Неземные песнопенья! 
О мой брат! О Чайбайабос!"
  И задумчивые пихты 
Тихо веяли своими 
Опахалами из хвои, 
Из зеленой, темной хвои, 
Над печальным Гайаватой; 
И вздыхали и скорбели, 
Утешая Гайавату.

Страдание Гайаваты

  И весна пришла, и рощи 
Долго-долго поджидали, 
Не придет ли Чайбайабос? 
И вздыхал тростник в долине, 
И вздыхал с ним Сибовиша.
  На деревьях пел Овейса, 
Пел Овейса синеперый: 
"Чайбайабос! Чайбайабос! 
Он покинул нас навеки!"
  Опечи пел на вигваме, 
Опечи пел красногрудый: 
"Чайбайабос! Чайбайабос! 
Он покинул нас навеки!" 
А в лесу, во мраке ночи, 
Раздавался заунывный, 
Скорбный голос Вавонэйсы: 
"Чайбайабос! Чайбайабос! 
Он покинул нас навеки, 
Сладкогласый Чайбайабос!
  Собрались тогда все Миды, 
Джосакиды и Вэбины,
И, построив в чаще леса,
Близ вигвама Гайаваты,
Свой приют - Вигвам Священный,
Важно, медленно и молча
Все пошли за Гайаватой,
Взяв с собой мешки и сумки, -
Кожи выдр, бобров и рысей,
Где хранились корни, травы,
Исцелявшие недуги.
  Услыхав их приближенье, 
Перестал взывать он к другу, 
Перестал стенать и плакать, 
Не промолвил им ни слова, 
Только плащ с лица откинул, 
Смыл с лица печали краску, 
Смыл в молчании глубоком 
И к Священному Вигваму, 
Как во сне, пошел за ними.

Шаман

  Там его поили зельем, 
Наколдованным настоем 
Из корней и трав целебных: 
Нама-Вэск - зеленой мяты 
И Вэбино-Вэск - сурепки, 
Там над ним забили в бубны 
И запели заклинанья, 
Гимн таинственный запели:
  "Вот я сам, я сам с тобою, 
Я, Седой Орел могучий! 
Собирайтесь и внимайте, 
Белоперые вороны! 
Гулкий гром мне помогает, 
Дух незримый помогает, 
Слышу всюду их призывы, 
Голоса их слышу в небе! 
Брат мой! Встань, исполнись силы, 
Исцелись, о Гайавата!"
  "Ги-о-га!" - весь хор ответил, 
"Вэ-га-вэ!" - весь хор волшебный.
  "Все друзья мои - все змеи! 
Слушай - кожей соколиной 
Я тряхну над головою! 
Манг, нырок, тебя убью я, 
Прострелю стрелою сердце!
Брат мой! Встань, исполнись силы, 
Исцелись, о Гайавата!"
  "Ги-о-га!" - весь хор ответил, 
"Вэ-га-вэ!" - весь хор волшебный.
  "Вот я, вот пророк великий! 
Говорю - и сею ужас, 
Говорю - и весь трепещет 
Мой вигвам, Вигвам Священный! 
А иду - свод неба гнется, 
Содрогаясь подо мною! Брат мой! 
Встань, исполнись силы, 
Говори, о Гайавата!"
  "Ги-о-га!" - весь хор ответил, 
"Вэ-га-вэ!" - весь хор волшебный.
  И, мешками потрясая, 
Танцевали танец Мидов 
Вкруг больного Гайаваты, - 
И вскочил он, встрепенулся, 
Исцелился от недуга, 
От безумья лютой скорби! 
Как уходит лед весною, 
Миновали дни печали, 
Как уходят с неба тучи, 
Думы черные сокрылись.
  После к другу Гайаваты, 
К Чайбайабосу взывали, 
Чтоб восстал он из могилы, 
Из песков Большого Моря,
И настолько властны были 
Заклинанья и призывы, 
Что услышал Чайбайабос 
Их в пучине Гитчи-Гюми. 
Из песков он встал, внимая 
Звукам бубнов, пенью гимнов, 
И пришел к дверям вигвама, 
Повинуясь заклинаньям.
  Там ему, в дверную щелку, 
Дали уголь раскаленный, 
Нарекли его владыкой 
В царстве духов, в царстве мертвых 
И, прощаясь, приказали 
Разводить костры для мертвых, 
Для печальных их ночлегов 
На пути в Страну Понима.
  Из родимого селенья, 
От родных и близких сердцу, 
По зеленым чащам леса, 
Как дымок, как тень, безмолвно 
Удалился Чайбайабос. 
Где касался он деревьев - 
Не качалися деревья, 
Где ступал - трава не мялась, 
Не шумела под ногами.
  Так четыре дня и ночи 
Шел он медленной стопою 
По дороге всех усопших; 
Земляникою усопших 
На пути своем питался, 
Переправился на дубе 
Чрез печальную их реку, 
По Серебряным Озерам 
Плыл на Каменной Пироге, 
И в Селения Блаженных, 
В царство духов, в царство теней, 
Принесло его теченье.
  На пути он много видел 
Бледных духов, нагруженных, 
Истомленных тяжкой ношей: 
И одеждой, и оружьем, 
И горшками с разной пищей, 
Что друзья им надавали 
На дорогу в край Понима.
  Горько жаловались духи: 
"Ах, зачем на нас живые 
Возлагают бремя это! 
Лучше б мы пошли нагими, 
Лучше б голод мы терпели, 
Чем нести такое бремя! - 
Истомил нас путь далекий!"
  Гайавата же надолго 
Свой родной вигвам оставил, 
На Восток пошел, на Запад, - 
Поучал употребленью 
Трав целебных и волшебных. 
Так священное искусство 
Врачевания недугов 
В первый раз познали люди.

Хорошая датская пихта у нас.