Глава первая. Борьба прогрессивных сил общества за новый путь развития русской литературы

Наступление реакции на передовую литературу

Поражение декабристов и торжество царского самодержавия означало прежде всего, что русская литература лишилась своего передового отряда, потеряла талантливых писателей и поэтов, проницательных критиков и прогрессивные журналы, где отстаивалось все лучшее, что создавал самобытный русский художественный гений. С насильственным устранением с литературного поприща лучшей части общества, по словам Герцена, "дрянь александровского времени всплыла наверх", а уровень читателя значительно снизился. Пушкин оказался в одиночестве, у него не стало самых высоких ценителей и защитников, и травля поэта со стороны консерваторов и реакционеров была почти беспрепятственной. Двойная цензура, установленная для его произведений, создавала неправильное представление о творческом развитии поэта и ослабляла воздействие его реалистической практики на современный литературный процесс и на прогресс в эстетической и критической мысли страны.

Влияние Пушкина и его последователей ослаблялось также политикой царизма в области просвещения и культуры.

"Якорем спасения" объявлена была триединая формула графа Уварова: "самодержавие, православие и народность". На этой основе зиждилось воспитание подрастающих поколений, строилась работа школ и печати. Проведение в жизнь уваровской формулы означало главным образом возведение "умственных плотин", жестокое преследование "духа декабризма" и вообще всякого проявления свободолюбия и самостоятельной мысли. Передовая литература рассматривалась как сила враждебная, поэтому ее "хозяином" стал управляющий III отделением царской канцелярии и начальник штаба корпуса жандармов Дубельт. Министерство народного просвещения расправлялось с литературой посредством "кнутобойной", по выражению Белинского, цензуры, III отделение - политическими гонениями, ссылками и каторгой.

Не было передового писателя, который жил бы без гласного или тайного надзора. Погиб, отданный в солдаты, А. И. Полежаев. Побывал в двух ссылках А. И. Герцен. Пережил опалу и ссылку И. С. Тургенев. Из ссылки в ссылку попадал мятежный Лермонтов. Восемь лет ссыльной жизни выпали на долю М. Е. Салтыкова. Пришлось удалиться в "добровольную" эмиграцию Н. В. Гоголю. Попал на каторгу Ф. М. Достоевский. Погибли на спровоцированных дуэлях Пушкин и Лермонтов. Гибель этих двух литературных гигантов в самом расцвете творческих сил нанесла непоправимый удар русской литературе, намного задержала ее прогрессивное развитие.

Всякий передовой журнал, поддерживавший лучшие литературные силы страны, навлекал на себя высочайший гнев, издания часто прекращались. П. Я. Чаадаев, с кем Пушкин мечтал увидеть "обломки самовластья", за напечатание в "Телескопе" своего "Философического письма" был объявлен сумасшедшим и содержался под полицейско-медицинским надзором. Отбыл ссылку журналист и профессор Н. И. Надеждин. Некрасов и Белинский слыли по доносам агентов "отчаянными коммунистами". Белинского ожидал каземат Петропавловской крепости, Дубельт говорил о нем как о "государственном преступнике". За тридцатилетие (с 1826 по 1856) создан был "мартиролог" русской литературы, единственный в своем роде в дооктябрьскую эпоху истории человечества.

Наряду с преследованием всего, что несло обществу разумную мысль и благородное слово, правительство предприняло меры для создания верноподданнической беллетристики и журналистики, служащих проводником политики "православия, самодержавия и народности".

Реакционная беллетристика на службе царизма

Во главе охранительной "словесности" стал реакционный журнальный триумвират: Булгарин, Сенковский и Греч. В предшествующий период Булгарин и Греч заигрывали с Рылеевым и Бестужевым, льстили Пушкину, прикидывались сочувствующими прогрессивными деятелями русской культуры. С победой царизма над декабристами они решительно перестроились. В записке "О цензуре в России и о книгопечатании вообще" Булгарин, ставший агентом III отделения, советовал правительству создать свои собственные литературные силы для подавления голоса передовых писателей: "Правительству весьма легко истребить влияние сих людей на общее мнение и даже подчинить их господствующему мнению действием приверженных правительству писателей... владеющих языком, начитанных, знающих Россию и ее потребности " способных распространить, изложить и украсить всякую заданную тему" (Разрядка моя.- П. М.)^*.

^* (М. Лемке. Николаевские жандармы и литература, СПб, 1909, стр. 239.)

Такую "литературу" на заданные темы и создавали сам Булгарин, его друг Греч, Кукольник, Масальский, Загоскин и многие другие. Идеи этой литературы распространялись и утверждались с помощью газеты Булгарина "Северная пчела" и журналов "Библиотека для чтения", "Сын отечества", "Маяк". Реакционные понятия о литературе проповедовали также журналы "Московский наблюдатель" (1835-1837) и "Москвитянин" (1841-1856).

В органах охранительного направления печатали и восхваляли все самое отсталое, косное и гнилое в литературе: бездушное ремесленничество в духе "квасного патриотизма", реакционный романтизм, нравоописательную псевдореалистическую сатиру и религиозно-мистическую псевдонародную поэзию и драму.

На позициях открыто реакционного романтизма стоял Нестор Кукольник (1809-1868). В своей драме "Рука всевышнего Отечество спасла" он представил в мистическом свете так называемое "избрание" Романовых на царство. Действия Минина и Пожарского также объяснены вмешательством "божественной премудрости", благоволящей святой Руси. Николаю I очень понравилась эта пьеса. Николай Полевой, осмелившийся подвергнуть ее критике, лишился журнала "Московский телеграф" и был вызван на допрос в Петербург, в III отделение. В пьесе "Генерал-поручик Паткуль" идеализирован верный царский холоп, выдерживающий строжайший экзамен на преданность "помазаннику божию". Пьеса "Торквато Тассо" вся начинена романтической мистикой, образ великого поэта, занимавший столько лет воображение Батюшкова, подвергся фальсификации, а идея искусства превратилась у Кукольника в "благовест святой о неизменной, вечной красоте". На таком же уровне стоят романы Кукольника: "Эвелина де Вальероль", "Альф и Альдона".

В русле реакционного романтизма шло и творчество М. Н. Загоскина (1789-1852) как исторического романиста. Его "Юрий Милославский" (1829) имел шумный успех, так как был первым "оригинальным" русским романом на историческую тему. Принципом творчества Загоскина являлась идеализация старины, возвеличение родовой знати, прославление "героев", верных церкви и престолу. Его Минин уничижается перед боярами, как недостойный быть в одном ряду с ними. Правильно писал Белинский: "Исторического в этом романе нет ничего". Формулируя "цель", ради которой им сочинены "исторические" романы "Юрий Милославский" и "Рославлев" (вызвавший желание Пушкина ответить Загоскину подлинно историческим романом из эпохи Отечественной войны под тем же названием "Рославлев"), Загоскин писал: "Я желал доказать, что хотя наружные формы и физиономия русской нации совершенно изменились, но не изменились вместе с ними непоколебимая верность престолу, привязанность к вере предков и любовь к родимой стороне" (Предисловие к "Рославлеву").

Тот же принцип "творчества" лежал и в основе исключительно плодовитой деятельности Ф. В. Булгарина (1789-1859). Он прикидывался писателем, стремящимся в своих произведениях к правде, разыгрывал роль "сатирика" нравов. Как и Загоскин, он объявлял "цель" своего сочинения. Пять лет спустя после попытки декабристов уничтожить самодержавие, Булгарин выступил с романом "Дмитрий Самозванец" (1830). Цель романа, писал он в предисловии,- доказать, что "государство не может быть счастливо иначе, как под сению законной власти, и что величие и благоденствие России зависят от любви и доверенности нашей к престолу, от приверженности к вере и отечеству"^*. Что касается его нравоописательных романов "Иван Выжигин", "Петр Выжигин", то Белинский совершенно точно охарактеризовал их как романы "полицейские".

^* (Дмитрий Самозванец, исторический роман, соч. Фаддея Булгарина, ч. I. СПб, 1830, стр. XXVIII.)

В лирике реакционный романтизм проявился в творчестве В. Г. Бенедиктова (1807-1873). Своими стихами, в которых абстрактное отрицание земной жизни сочеталось с щекотанием нервов читателя-мещанина скабрезно-натуралистическими картинками, а пустота содержания маскировалась словесной трескотней, словесными выкрутасами, бессмысленными эффектами, Бенедиктов снижал эстетический вкус общества, отбрасывал читателя назад, на десятки лет от того, что было уже завоевано русской поэзией в лице Пушкина и его последователей. Восхваление Бенедиктова в реакционных органах журналистики имело целью ослабить влияние Пушкина на литературу и общество. По выражению Белинского, Бенедиктов использовался как орудие для унижения истинных талантов. Кроме того, Булгарин настойчиво пропагандировал Бенедиктова в соответствии "с видами" правительства. Он писал заведующему редакцией "Северной пчелы": "Посылаю вам стихотворения Бенедиктова: они хотя и высокопарны, но их надобно непременно напечатать, потому что Бенедиктов почитается одним из первых поэтов, и стихи были читаны с одобрением в Гатчине"^*.

^* (М. Лемке. Николаевские жандармы и литература. СПб, 1909, стр. 247-248.)

Правительство ограждало угодных ему сочинителей от критики, поощряло и субсидировало их из тайных средств III отделения.

В конце 1830 года Булгарин публично похвалялся милостью монарха, который соизволил "украсить список подписавшихся" на роман "Петр Выжигин". Трижды царь награждал Булгарина брильянтовым перстнем. Отмечен был вниманием и заступничеством также и Кукольник. Греч слыл в III отделении за "одного из корифеев русских писателей". Полевой, изменив направлению "Московского телеграфа", заслужил своими реакционными пьесками одобрение Николая. Бенкендорф время от времени выдавал ему субсидии в виде негласного пособия с обещанием ежегодно возобновлять это пособие, "ежели он того будет заслуживать".

Целый поток мутной "словесности", романтизма по заказу, "исторических" поделок для злободневных реакционных целей угрожал самому существованию русской национальной, самобытной литературы, ибо его поддерживали власти, у него была широкая арена, на его стороне были материальные средства, большое количество печатных органов.

Объединение передовых литературных сил против реакции

Как ни тяжелы были условия для литературы после поражения декабристов, как ни много сил и талантов потеряла она, как ни душегубствовала царская цензура, передовая литература продолжала свое развитие. Больше того, в мрачный период николаевского царствования она приобрела невиданно большое влияние на общество, выросла в одну из реальных сил социально-исторического прогресса. Оказавшись почти единственной трибуной мыслящей России, литература привлекла в свои ряды громадные массы разума и творческой энергии общества. Люди политической страсти и государственной мысли, прирожденные философы и подлинные вожди становились писателями и поэтами. Поэтому под гнетом невиданно дикого царизма, в условиях террора и гонений в крепостной России совершен был великий подъем и небывалый расцвет высоко идейной реалистической литературы, проникнутой отрицанием рабской действительности, защитой поруганного, угнетенного народа и ожиданием светлых дней грядущего. Великие достижения Пушкина были умножены творческой деятельностью Лермонтова и Гоголя, Некрасова и Тургенева, Кольцова и Герцена, Гончарова и Достоевского. Могучий подъем литературы имел свои объективные, социально-экономические причины. Ликвидация первого отряда освободительного движения ни в какой мере не разрешала противоречий крепостнического общества, тех противоречий, которые породили революционное движение в самом господствующем классе. Экономическое развитие страны, втянутой в общеевропейский буржуазный прогресс, вступало в непримиримое противоречие с общественными отношениями, основанными на крепостном праве, и приводило к антагонизму между существующим строем и народным стремлением к свободе. Тайная полиция и корпус жандармов из года в год все с большей тревогой отмечали нарастающий кризис. "Мысль крестьян о свободе,- доносили они царю в 1843 году,- год от году более угрожает опасностью на будущие времена в России"^*. Сам Николай I, по свидетельству Белинского, на приеме депутатов смоленского дворянства в 1847 году заявил: "Лучше нам отдать добровольно, нежели допустить, чтобы у нас отняли" (XII, 438).

^* (Сб. Крестьянское движение, вып. 1. М., Соцэкгиз, 1931, стр. 83.)

Стихийное антикрепостническое движение в народе, обостряющийся кризис всей крепостнической социально-политической системы питали развитие передовых и революционных идей, оплодотворявших реалистическую литературу, находивших в литературе тот единственный форум, с которого по всей стране разносилось слово разума, свободы и надежды. В недрах России боролись противоположные силы, противоположные тенденции, противоположные культуры, противоположные литературы. России царской, реакционной противостояла Россия передовая, революционная, Россия будущего.

"На поверхности официальной России, "фасадной империи",- писал А. И. Герцен,- видны были только потери, жестокая реакция, бесчеловечные преследования, усиление деспотизма". "Зато внутри государства совершалась великая работа,- работа глухая и безмолвная, но деятельная и непрерывная; всюду росло недовольство, революционные идеи за эти двадцать пять лет (статья написана в 1850 году - П. М.) распространилась шире, чем за все предшествовавшее столетие..."^*.

^* (А. И. Герцен. Собр. соч., т. VII. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 209, 211.)

Передовые силы литературы черпали вдохновение в этих развертывающихся противоречиях общественной жизни, они верили в правоту и торжество своих идеалов и стремились консолидироваться, чтобы противостоять реакции. В отличие от предшествующего периода теперь невозможна была никакая легальная литературная организация, никакое "вольное общество", равно как и литературный филиал, направляемый в своей деятельности тайной организацией революционеров. Наиболее характерным стало идейно-творческое объединение при том или ином журнале. Важную роль в организации лучших литературных сил в условиях реакции сыграл прежде всего А. С. Пушкин, вернувшийся в столицу из ссылки. Вокруг него объединились многие поэты и писатели, особенно из так называемой "пушкинской плеяды". Поэт поддержал своего гениального преемника - Гоголя, приветил Кольцова, мечтал о сотрудничестве с Белинским. Вместе с Дельвигом Пушкин предпринял издание "Литературной газеты", затем добился разрешения издавать журнал "Современник".

С большими намерениями начиналось издание "Московского вестника" (1827-1830). Здесь намечалось активнейшее сотрудничество Пушкина, но "дух немецкой метафизики" оттолкнул от журнала великого реалиста. Виднейший участник "Московского вестника" Д. В. Веневитинов в письме к М. П. Погодину писал: "Главное отнять у Булгариных их влияние"^*. Так была сформулирована важнейшая задача передовой литературы, всех ее творцов, каждого, кто был озабочен ее судьбами. Несколько лет спустя эта задача выдвинута была Белинским в еще более определенном и боевом духе: "Что же будет с нашею литературою, если мы бросим ее на жертву разбойникам?" (XI, 506). Замечательно, что именно Пушкин называл "разбойниками" Булгарина и Греча. Великий критик продолжал борьбу, начатую основоположником реалистической русской литературы. В этой борьбе Пушкин объединялся с Надеждиным, писатели молодого поколения (Белинский) с писателями старшего поколения (Полевой). Спорадические общности прогрессивных писателей возникали при "Московском телеграфе" и "Телескопе". Но самую большую роль в объединении и сплочении даровитых писателей, развивавшихся на позициях реализма, выполнили "Отечественные записки", когда ведущим критиком в них был Белинский (1839-1846) и журнал Некрасова и Панаева "Современник" (1847-1866).

^* (Д. В. Веневитинов. Полн. собр. соч. М.- Л. "Academia", 1934, стр. 328.)

Передовые журналы периода 1826-1856 годов

Как отмечено Белинским, нигде, ни в одной из европейских стран журнал не имел такого важного общественного значения, как в России, "Журнал поглотил теперь у нас всю литературу - публика не хочет книг - хочет журналов - и в журналах печатаются целиком драмы и романы..." (XI, 566). Журнал, помимо того, что брал на себя миссию организатора творческих сил, являлся проводником просвещения, органом философии и эстетики, трибуной литературной критики. В нем оценивались труды писателей, давалось направление литературе и искусству, печатались художественные произведения. Журналы вбирали "в себя все умственное движение страны" (Герцен). Поэтому их значение в развитии литературы исключительно велико.

"Московский телеграф" (1825-1834)

"Московский телеграф", по отзыву Белинского, был "решительно лучшим журналом в России, от начала журналистики" (IX, 693). Н. Полевой начал издавать его в замечательную пору подготовки восстания на Сенатской площади (первый номер вышел в начале января 1825 года) и продолжал в самое тяжелое и мрачное время политической реакции - "назавтра после восстания, накануне казней" (Герцен) и продержался в течение восьми лет.

"Московский телеграф" - журнал энциклопедический, он знакомил своих читателей с философией и историей, географией и этнографией, статистикой и земледелием, языкознанием и эстетикой. Но при необычно разностороннем содержании журнал отличался единством направления, и все материалы - оригинальные и переводные - подчинялись единому идейному замыслу, одной определенной цели. Это первый в России журнал, бравший ответственность за любой помещенный в нем материал, поэтому когда однажды разобиженный журнальной критикой ученый начал допытываться, кто автор критики на него, ему ответили: "Кто? Журнал, называемый Московским телеграфом... Мнение журнала есть мнение многих людей, согласных в образе мыслей"^*.

^* ("Московский телеграф", 1832, № 11, стр. 401.)

Вопреки реакционному курсу и общему чувству страха и уныния, журнал Полевого проповедовал идею прогресса, неодолимого движения жизни, общества, истории вперед, утверждая, что "с начала мира и доныне дряхлым и старым не уничтожалось крепкое и новое"^*. В то время как в русском обществе стала устанавливаться "мода" ругать и унижать Францию и ее литературу, отдавая предпочтение идеалистической немецкой философии, романтической мечтательности в духе средних веков и мистике, Полевой, наперекор дурному поветрию, привлекал горячие симпатии на сторону французской культуры, прославлял Вольтера, писал об "отважном подвиге" издателей "Энциклопедии" - Дидро и Д'Аламбера, печатал произведения и критические статьи французских романтиков, проникнутые по большей части самым откровенным презрением ко временам Людовика XIV, к высшему свету, "дворским" нравам и к литературе уничтоженного революцией абсолютизма - классицизму.

^* ("Московский телеграф", 1831, № 1, стр. 8.)

Многие страницы "Московского телеграфа" заполнены доказательствами исторического величия, закономерности и необходимости Великой Французской революции, которая решала вопрос "о благе целого народа", об устранении с пути человечества средневековых преград, об успехах наук и искусств и торжестве гуманности. Век революции, XVIII век, назван в журнале "одним из величайших веков". Многие эпохи мятежей и великих исторических переломов с сочувствием отмечены в журнале Полевого. Он нашел способ выразить свой восторг и в связи с событиями революции 1830 года, "когда вся Европа всколебалась". Не говоря прямо о революции, он писал о том, что 30-й год распадается на две половины, и первая - продолжение старины, вторая - великая страница всемирной истории. "Кто мог предполагать 1 января 1830 года,- восклицает Полевой,- что наступивший Новый год будет одним из самых достопамятных годов, не только трех минувших десятилетий нашего века, но, может быть, и всего XIX столетия!"^*. Как никто другой, Полевой в своем журнале систематически, из года в год, напоминал русскому обществу о героях декабризма - то похвалами "Полярной звезде" (и это чаще всего), то упоминанием о драме "Ижорский" Кюхельбекера, то суждениями о значении "Войнаровского" в истории поэмы в русской литературе. Неспроста реакционер Уваров обвинял "Московский телеграф" в распространении "духа декабризма". В особых "Прибавлениях к Московскому телеграфу" (1825), затем в "Новом живописце общества и литературы" (с 14 номера за 1829 до конца 1831 года), наконец, в "Камер-обскуре книг и людей" (1832) журнал Полевого продолжал сатирические традиции Фонвизина, Новикова и Крылова, беря под огонь критики так называемый высший свет, провинциальное дворянство, бюрократический аппарат, обычаи, нравы и вкусы дворянской публики. Чувствуя себя идейным представителем формирующегося в России "третьего сословия", Полевой страстно ненавидел барство и аристократию, всех тех. кто, как он писал, прожигали жизнь, "ничем не занимаясь, кроме светской рассеянности, лошадиной охоты, гончих собак и галстухов своих"^**.

^* ("Московский телеграф", 1831, № 1, стр. 114.)

^** ("Прибавление к Московскому телеграфу", 1825, № 5, стр. 79.)

Литературная критика "Московского телеграфа" с той же смелостью и беспощадностью выступила против общепризнанных авторитетов классицизма, против русских Пиндаров, Вергилиев, Расинов и Вольтеров, против аристократических и "феодальных" предрассудков, которые "в мирной республике наук и словесности не годятся", за широкую демократизацию литературы, за ее самостоятельность, за романтическую свободу творчества. Предваряя сатиру "Свистка", в журнале были отведены специальные страницы для талантливого и едкого пародирования "знаменитых друзей" Пушкина, в частности Вяземского. Полевой горячо боролся против тлетворного влияния "света" и "светскости", а также придворной обстановки на поэтов-современников. С особенным увлечением и страстью он высказался об этом в статье "Торквато Тассо".

Боевой демократический дух "Московского телеграфа" вызвал бешеную злобу среди реакционеров, а также в среде дворянской интеллигенции. Герцен писал: "Ученые... объединились с заслуженными седовласыми литераторами и начали форменную войну против мятежного журналиста"^*. Ненавистники Полевого втянули в эту войну даже Пушкина, использовав некоторые его "генеалогические" предрассудки и непримиримое отношение к якобинству. Бывший с Полевым в сложных и противоречивых отношениях, поэт неправильно отнесся к расправе царских властей с замечательным журналом. Когда запрещение "Московского телеграфа" стало всем известным фактом, он записал в своем "Дневнике": "Телеграф" достоин был участи своей; мудрено с большей наглостию проповедовать якобинизм перед носом правительства..."^**.

^* (А. И. Герцен Собр. соч. в тридцати томах, т. VII. М., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 216.)

^** (А С. Пушкин. Полн. собр. соч. в десяти томах, т. VIII. М.- Л., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 43.)

"Московский телеграф" не был ни глашатаем якобинства, ни вообще проповедником революции. Но своей смелой критикой барства, аристократизма, светскости, злоупотреблений чиновничества, нелепых предрассудков, устаревших мнений, отсталых взглядов, отживших литературных правил и законов, своей пропагандой новейших достижений европейской мысли и литературы он делал большое прогрессивное дело, особенно большое и важное в условиях жесточайшей политической реакции после подавления освободительного движения дворянских революционеров-декабристов. Он будил и двигал вперед все живое и мыслящее в стране.

"Телескоп" (1831-1836)

Другим прогрессивным и - после закрытия "Московского телеграфа" - самым замечательным журналом стал "Телескоп" Н. И. Надеждина. Необыкновенно даровитая личность, профессор Московского университета, поднявшийся из разночинских низов, Н. И. Надеждин не обладал ни боевым темпераментом Полевого, ни его открытой нетерпимостью к чуждой социальной среде, ни ярко выраженными симпатиями к деятелям декабристской литературы. Он даже выставлял напоказ свои монархические убеждения, хотя, впрочем, реакционеры типа Уварова сомневались в искренности его верноподданнических чувств. В отличие от Полевого, Надеждин осуждал французскую революцию 1830 года, считал, что эпохи общественных потрясений неблагоприятны для искусства и литературы, осуждал романтизм как плод социальных мятежей, полагая, что "красота не подруга буйства, а мать мира, порядка и блаженства"^*. На этой почве между обоими журналистами-критиками шла почти непрестанная и весьма ожесточенная борьба.

^* ("Телескоп", 1831, № 10, стр. 152.)

При всех серьезных изъянах в мировоззрении Надеждина его журнал был носителем прогресса, подлинным "журналом современного просвещения", а с тех пор как в нем развернулся талант Белинского, "Телескоп" явился самым передовым бойцом за всестороннее развитие России. С первых своих шагов журнал Надеждина повел решительную борьбу против реакционного триумвирата - Булгарина, Греча и Сенковского. На страницах "Телескопа" выступил со своими уничтожающими статьями - памфлетами А. С. Пушкин под псевдонимом Феофилакт Косичкин. Прогрессивной была борьба журнала против замшелого классицизма и против излишеств и крайностей романтического искусства.

Надеждин - первый в России критик, суждения которого связаны с продуманной и философски обоснованной эстетикой. Он был глубоким и самобытным русским мыслителем и резонно писал о том, что русскому уму не обязательно держаться, как слепой стенки, германских философских апофегм. Надеждин почувствовал, что спасение русской литературы, ее национальная самобытность и достоинство, ее великое будущее заключаются не в классицизме, сентиментализме или романтизме, а в "живописании действительности", в естественности и народности, т. е. в реализме. Важнейшие вопросы эстетики, решение которых подводило к теории реализма, поставлены в лучших работах этого мыслителя и критика "О романтической поэзии", "Необходимость, значение и сила эстетического образования", "Летописи отечественной литературы", "Здравый смысл и барон Брамбеус". Надеждин немало потрудился, расчищая путь реализму, впрочем, как и Полевой, не понимая всего значения высоко им ценимого Пушкина именно как основоположника великой реалистической русской литературы. В работах издателя "Телескопа" сформулированы важные принципы подлинного искусства: единство содержания и формы, живое сочленение всех элементов формы, выражение глубокой мысли, истина содержания, раскрытие красоты и поэзии действительности, ибо "где жизнь, там и поэзия" (любимое выражение Надеждина). Им же четко и точно сказано о связи литературы с общественно-исторической жизнью: "Всякая литература неоспоримо есть выражение современного состояния общества, коему принадлежит. Это доказывается ее историею во все времена, у всех народов"^*.

^* ("Телескоп", 1833, ч. XXI, стр. 151-152.)

Особое значение выпало на долю "Телескопа", когда его на время взял в свои руки, а затем оказывал на его направление большое влияние Белинский. В этом журнале вырос гениальный критик и получил признание Пушкина и Гоголя. Труды Надеждина сыграли очень важную роль в становлении критического гения Белинского, обласканного вниманием и заботой чуткого к талантливой молодежи профессора-разночинца. Закрытие "Телескопа" в 1836 году (поводом было опубликование "Философического письма" П. Я. Чаадаева) явилось серьезнейшим ударом по передовым силам русской литературы и культуры.

"Современник"

Стремясь укрепить позиции реализма и воспрепятствовать влиянию на общество со стороны реакционной журналистики, А. С. Пушкин начал издавать "Современник" (первый том вышел в конце марта 1836 года). К сотрудничеству в новом печатном органе были привлечены В. А. Жуковский, В. Ф. Одоевский, П. А. Вяземский, Н. В. Гоголь и другие.

Белинский в "Телескопе" приветствовал появление пушкинского журнала и высоко оценил статью Гоголя "О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 годах", приняв ее за программную (только в части тиража было указано, кто автор статьи). Но Белинский отметил и важные недостатки журнала: его альманашную форму (журнал, как и альманахи, выходил один раз в три месяца), из-за чего не мог оказывать соответствующего влияния на литературное развитие, а также симпатии к "светскому" журналу "Московский наблюдатель". Критик-демократ надеялся, что впредь "Современник" станет грозой для продажной, лакейской журналистики и отсталых литературных мнений. Вторая книжка журнала не оправдала его надежд. Сильные в редакции журнала друзья поэта придали самому "Современнику" бесцветный "светский" характер и академическую сухость. Пушкин хотел изменить направление своего издания, начал для этого переговоры относительно приглашения в журнал Белинского, но неблагоприятные обстоятельства помешали сотрудничеству величайшего нашего поэта с его гениальным ценителем.

Самое важное, исполненное "Современником" дело, заключалось в том, что в нем были опубликованы произведения самого Пушкина: при жизни поэта - "Пир Петра Великого", "Полководец", "Из А. Шенье", "Родословная моего героя", "Скупой рыцарь", "Путешествие в Арзрум", "Капитанская дочка"; по смерти Пушкина - "Медный всадник" (в переработке В. А. Жуковского), "Русалка", "Галуб", "Вновь я посетил" и другие. Перейдя в руки друга Пушкина - П. А. Плетнева, журнал постепенно превратился в орган консервативной мысли, оторванной от жизни и развивающейся литературы. Пушкинское начинание было спасено Некрасовым, который вместе с И. И. Панаевым приобрел "Современник" и, преобразовав его, дал ему новую жизнь.

"Отечественные" записки" (1839-1846)

Громадную роль в развитии передовой русской мысли и в утверждении русской литературы на путях реализма сыграли "Отечественные записки".

Журнал под этим названием основан П. П. Свиньиным еще в 1818 году, периодическим изданием стал с 1820 года и через десять лет прекратил свое существование. В январе 1839 года издание "Отечественных записок" возобновилось, во главе их стал опытный журнальный делец А. А. Краевский; но журнал не имел успеха, пока Краевский не пригласил Белинского ведать критическим отделом. Переехав в Петербург, критик некоторое время выступал в "Отечественных записках" со своими "примирительными" статьями, а затем, с осени 1840 года, начал превращать журнал в первый в России орган революционно-демократической мысли, ставший вместе с тем центром реалистического направления в литературе. Критик сплотил вокруг издания лучшие силы русской мысли и литературы: Герцен, Некрасов, Тургенев, Панаев, Анненков, Грановский, Кудрявцев, Боткин стали ближайшими сотрудниками, откликнувшись на его страстный призыв: "Работайте, друзья! На кого ж нам и надеяться, если не на вас, и кому ж и нам и вам жаловаться на гнусную действительность, если люди, подобные вам, будут сидеть сложа руки или лежать на кровати и думать об испанских делах" (XI, 566-567).

Со страниц "Отечественных записок" на русское общество полились горячие вдохновенные речи, проповедующие материалистическое мировоззрение, реалистическую эстетику, необходимость решительных преобразований всех основ крепостнического общества и уверенность в неисчерпаемых творческих силах русского народа, уверенность в том, что этому народу суждено сказать миру "свое слово, свою мысль" и превратить Россию в "осуществленный идеал человечества". Ни один журнал из всех, существовавших до этого, не выполнял такой огромной революционно-просветительной работы, и ни один столько не сделал для того, чтобы помочь русской литературе стать самобытной, правдивой, высокоидейной и народной, одной из самых богатых и социально значимых литератур мира.

"Современник" Н. А. Некрасова и И. И. Панаева

Только один журнал может стоять рядом с "Отечественными записками" времен Белинского - это пушкинский "Современник", приобретенный Некрасовым и Панаевым у Плетнева и начавший выходить с января 1847 года в совершенно преобразованном виде.

Порвав с Краевским, Белинский перешел в новый журнал на правах фактического распорядителя содержанием "Современника" и его идейного вдохновителя. Молодые силы русского реализма - Гончаров, Достоевский, Григорович, Герцен и Тургенев сплотились вокруг журнала на единой идейно-творческой основе "натуральной школы". Самые яркие антикрепостнические произведения русской литературы первой половины XIX века печатались в этом замечательном журнале: "Антон Горемыка" Григоровича, "Записки охотника" Тургенева, "Кто виноват?" Герцена, стихотворения Некрасова. "Современник" явился живым соединительным звеном между первым русским революционным демократом Белинским и его преемниками - вождями русской революционной крестьянской демократии Чернышевским и Добролюбовым. Он сыграл великую роль как орган революционно-демократического движения в падении крепостного права в России.

Основные идейные течения эпохи

С углублением кризиса крепостничества, усилением стихийного народного возмущения передовые настроения в русском обществе, развивавшиеся сначала в кружках (кружок Станкевича, 1831- 1837, кружок Герцена, 1831-1834), в 40-х годах приобретают характер определенных идейных течений, захватывают под свое влияние значительные круги передовой молодежи, становятся открытым фактом русской жизни, которого нельзя упразднить средствами и способами III отделения и корпуса жандармов. Такими идейными течениями, сменившими идейную кружковую жизнь, явились "западничество", революционный демократизм, утопический социализм. Они развились в борьбе против мрака "самодержавия, православия и народности" и славянофильства.

Под именем "западников" выступала большая группа прогрессивных интеллигентов 40-х годов, которые стремились перенести в Россию достижения западноевропейского буржуазного прогресса, выступали против азиатской дикости помещиков-крепостников, хотели путем просвещения общества ослабить политический гнет в стране, привить русской жизни элементы конституционного строя Европы, сблизить русскую культуру с культурой Запада. В эту группу входили: Т. Н. Грановский, П. В. Анненков, В. П. Боткин, К. Д. Кавелин, Н. X. Кетчер. По некоторым вопросам с ними вместе были Герцен, Белинский, Огарев, Некрасов, Тургенев. Эту группу объединяла борьба против лагеря славянофилов, возникшего в начале 40-х годов. Славянофилы: А. С. Хомяков, братья Иван и Петр Киреевские, братья Константин и Иван Аксаковы, Ю. Самарин боролись за возврат России к допетровским временам, идеализировали древнюю, боярскую Русь, ратовали за патриархальные отношения между крепостным мужиком и барином и, будучи в некоторых вопросах недовольны по отношению к самодержавию, представляли собой ярых идеологов общественного застоя, неприкосновенности крепостнических отношений, народной темноты и кабалы. Герцен называл их "добровольными помощниками жандармов", Белинский вел с ними непрестанную борьбу как с злейшими врагами прогресса, просвещения и свободы.

В самоотверженной борьбе против крепостничества и реакции Белинский развил новую общественную идеологию - революционный демократизм, которая выразила чаяния и настроения закрепощенного русского народа. Белинский и Герцен боролись против славянофильства вместе с либералами-западниками. Но в отличие от Боткина, Анненкова, Кавелина и других, они боролись не за то, чтобы путем реформ изменить условия русской общественной жизни, сблизив их с условиями западной буржуазной цивилизации, а за то, чтобы, ликвидировав крепостничество, осуществить в России высший социальный строй - без богатых и бедных, без эксплуатации и фальшивой буржуазной свободы - социалистический общественный строй.

"Петрашевцы"

Белинский и Герцен оказали громадное влияние на возникновение и деятельность кружков "петрашевцев", пропагандистов утопического социализма. В 1844-1845 году каждую пятницу у Петрашевского стала собираться передовая молодежь. К 1848 году организация петрашевцев насчитывала многие десятки членов, объединенных в кружки, распространившиеся далеко за пределами Петербурга и Москвы. На "пятницах" шло обсуждение новейшей социально-политической литературы Европы и лучших произведений отечественной демократической мысли.

В библиотеке Петрашевского были книги Маркса ("Нищета философии", только что вышедшая в Париже) и Энгельса ("Положение рабочего класса в Англии"). Но по своей идеологии петрашевцы оставались утопическими социалистами. На раннем этапе их истории собрания посещал М. Е. Салтыков-Щедрин, отразивший в повестях сороковых годов - "Противоречия" и "Запутанное дело" - идеи утопического социализма. Достоевский читал на одной из "пятниц" знаменитое "Письмо Белинского к Гоголю", за что был первоначально приговорен к смертной казни. На его взглядах также сказались занятия в кружке Петрашевского. Среди кружковцев был талантливый поэт А. Н. Плещеев. Многие активные участники "пятниц" писали стихи (Баласогло, Ахшарумов). Под большим влияние социалистических идей петрашевцев был известный критик Валериан Майков. С петрашевцем Ханыковым находился в дружеских отношениях Н. Г. Чернышевский, в то время студент Петербургского университета.

В связи с революцией 1848 года петрашевцы стали обсуждать возможности и пути практического преобразования социально-политического строя России. Опыт декабристов подсказал им мысль о необходимости опираться на восстание в войсках и в народе.

По доносу провокатора 23 апреля 1849 года весь руководящий состав обширной организации был арестован (Петрашевский, Спешнее, Ханыков, Момбелли, Григорьев, Филиппов и другие, всего 35 человек), а к допросам привлекалось около ста человек. Военный суд приговорил 21 петрашевца (в том числе Достоевского) к расстрелу, замененному за несколько минут до исполнения приговора каторгой и солдатчиной.

Разрастаясь и мужая, передовая русская мысль прошла за три десятилетия от поисков "абсолютной истины"-спасительницы (кружок Станкевича) до социализма в его утопической форме, до революционного демократизма с его признанием крестьянской и солдатской революции как единственно верного пути победы над самодержавием и крепостничеством. Революционно-демократическая и социалистическая идеология благотворно повлияла на развитие литературы, на укрепление ее реалистических позиций и высокой идейности.

Источники и пособия

Борьба А. С. Пушкина за передовую русскую литературу отражена в книге: Пушкин - критик. М., Гослитиздат, 1950.

Наиболее важные статьи Н. Полевого по вопросам литературы собраны им в книге "Очерки русской литературы", ч. I. СПб, 1839.

О. Н. Полевом: В. Г. Белинский. Николай Алексеевич Полевой (Полн. собр. соч., т. X. М, Изд-во АН СССР); Н. К. Козмин. Очерки по истории русского романтизма. Н. А. Полевой как выразитель литературных направлений современной ему эпохи. СПб, 1903. Работа содержательна по фактическому материалу, но беспомощна в оценке мировоззрения и творчества критика.

В советское время изданы книги: Н. Полевой. Материалы по истории русской литературы и журналистики 30-х годов. Изд-во писателей в Ленинграде, 1934; А. Г. Гукасова. Из истории литературно-журнальной борьбы второй половины 20-х годов XIX века. "Уч. зап. Моск. пед ин-та им. В. И. Ленина", 1957, т. CXV, вып. 7; В. Н. Орлов. Н. А. Полевой и "Московский телеграф". В кн.: "Очерки по истории русской журналистики и критики", т. I. Изд-во Ленинградского ун-та, 1950; Е. Н. Купреянова. Н. А. и К. А. Полевые. В кн.: "История русской критики", т. I, M.- Л., Изд-во АН СССР, 1958.

О. Надеждине: Лучшая характеристика его творчества дана Н. В. Чернышевским в "Очерках гоголевского периода русской литературы" (Поли, собр. соч., т. III. М., Гослитиздат, 1947); кроме того: Н. К. Козмин, Н. И. Надеждин. Жизнь и научно-литературная деятельность. 1804-1836. СПб, 1912 (по фактическому материалу сохраняет ценность и в наше время); А. Г. Гукасова. Из истории литературно-журнальной борьбы второй половины 20-х годов XIX века. "Уч. зап. Моск. пед. ин-та им. В. И. Ленина", 1957, т. CXV, вып. 7; С. М. Осовцов. А. Б. В. и другие. В журн.: "Русская литература", 1962, № 3 (здесь доказывается принадлежность Н. И. Надеждину замечательной по демократическому духу рецензии на первую постановку "Ревизора" на московской сцене).

К сожалению, труды Надеждина разбросаны по журналам, до сих пор отдельно не издавались. Важнейшие из них: "Литературные опасения за будущий год" ("Вестник Европы", 1828, № 21, 22), "Современное направление просвещения" ("Телескоп", 1831, № 1), "Борис Годунов". Соч. А. Пушкина. Беседа старых знакомцев" ("Телескоп", 1831, № 4), "Необходимость, значение и сила эстетического образования" ("Телескоп", 1831, № 10), "Летописи отечественной литературы за 1831 год" ("Телескоп", 1832, № 1, 2), "Последняя глава "Евгения Онегина". Стихотворения А. Пушкина, ч. III" ("Телескоп", 1832, № 9), "Здравый смысл и барон Брамбеус" ("Телескоп", 1833, ч. XXI), "Европеизм и народность в отношении к русской словесности" ("Телескоп", 1836, ч. XXXI).