Глaва III. Муж и отец

Миссис Шелби уехала в гости. Стоя на веранде, Элиза унылым взглядом провожала удаляющуюся коляску, как вдруг плеча ее коснулась чья-то рука. Она быстро повернула голову, и ее красивые глаза радостно вспыхнули.

- Это ты меня напугал, Джордж? Как я рада тебе! Миссис уехала до вечера. Пойдем ко мне и поговорим на свободе.

С этими словами Элиза провела Джорджа в соседнюю с верандой маленькую, чисто прибранную комнатку, где она обычно занималась шитьем и всегда могла услышать зов хозяйки.

- Как я рада! Что же ты не улыбнешься? Посмотри на Гарри - правда, он вырос? (Мальчик стоял рядом, цепляясь за материнскую юбку, и застенчиво поглядывал на отца из-под спутанных кудрей.) И такой стал красавчик! - Элиза откинула сыну волосы со лба и поцеловала его.

- Лучше бы ему не родиться на свет божий! - с горечью воскликнул Джордж. - И ему и мне!

Удивленная и напуганная такими словами, Элиза опустилась на стул, прижалась головой к плечу мужа и залилась слезами.

- Не надо, Элиза! Прости, что я тебя огорчаю, бедняжка моя! - нежно сказал он. - Прости... Зачем мы с тобой встретились! С другим ты была бы счастлива.

- Джордж, Джордж! Как ты можешь так говорить? Что случилось? Ведь до сих пор мы были счастливы.

- Да, мы были счастливы, дорогая, - сказал Джордж. Потом, посадив Гарри на колени, он пристально посмотрел в прекрасные темные глаза мальчика и обеими руками провел по его длинным кудрям. - Вылитая мать! А ты, Элиза, красивее и лучше всех женщин на свете. Но зачем мы с тобой узнали друг друга!

- Не надо так говорить, Джордж!

- Что нас ждет, Элиза? Несчастье, одно несчастье! Моя жизнь горька, как полынь. Я гибну. Я жалкий, несчастный раб, который и тебя потянет за собой на дно. Какой смысл стремиться к чему-то, добиваться знаний? Какой смысл жить? Поскорее бы лечь в могилу - и всё!

- Это грешно, Джордж! Я знаю, как тебе было тяжело расстаться с фабрикой, и хозяин у тебя жестокий, но потерпи, может быть...

- "Потерпи"? - перебил ее Джордж. - Разве я мало терпел? Разве я сказал хоть слово, когда он ни с того ни с сего взял меня с фабрики, где все были так добры ко мне? Весь мой заработок шел ему, до последнего цента, и никто не скажет, что я плохо работал.

- Да, это ужасно... Но ведь он, как-никак, твой хозяин.

- Мой хозяин! А кто его поставил надо мной хозяином? Вот что нейдет у меня из ума. Какое он имеет право распоряжаться мной? Я такой же человек, как он. Нет, не такой, а лучше! Я больше его смыслю в делах. Я читаю быстрее, пишу чище. И всем этим я обязан только самому себе, а никак не хозяину. Я научился грамоте против его воли. Какое же он имеет право превращать меня в ломовую лошадь, отнимать у меня возможность заниматься делом - делом, которое ему не по разуму? Ведь теперешний мой труд подстать только скотине! Он хочет, чтобы я смирился, хочет унизить меня и нарочно досылает на самую тяжелую, самую черную работу.

- Джордж, Джордж! Не пугай меня! Что с тобой? Ты никогда так не говорил! Я боюсь! Ты задумал что-то страшное! Я все понимаю, но сдержи себя, Джордж, ради меня... ради Гарри!

- Я долго сдерживался и долго терпел, но мне тяжелее день ото дня. Сил человеческих нет выносить такую жизнь! Он не упускает случая, чтобы оскорбить меня, поиздеваться надо мной. Мне думалось так: хорошо, буду работать, буду молчать, а свободное время употреблю на занятия, на чтение книг. Но он видит, что я справляюсь с работой, и подбавляет все больше и больше. "Хоть ты и молчишь, - говорит, - а в тебе сидит дьявол, и этого дьявола надо вывести на чистую воду". Ну что ж, недалек тот день, когда мой дьявол сорвется с цепи, да только он об этом первый пожалеет!

- О господи! Что же нам делать? - с тоской в голосе сказала Элиза.

- Вот, например, вчера, - продолжал Джордж. - Я грузил камни на телегу, а сын хозяина, молодой мистер Том, стоит рядом и щелкает плетью. Лошадь шарахается. Я попросил его перестать, вежливо попросил - ничего не помогает. Опять прошу, и вдруг он давай меня хлестать Я удержал его за руку, а он закричал, начал лягаться и кинулся к отну с жалобой, будто я его ударил. Тот разъярился: "Сейчас ты узнаешь, кто твой хозяин!" Привязал меня к дереву, наломал прутьев и говорит мистеру Тому: "Бей его, пока не устанешь". А тот рад стараться... Когда-нибудь припомнят они этот день! - Молодой мулат нахмурился и так сверкнул глазами, что его жена испуганно вздрогнула.

- Кто поставил надо мной этого человека - вот что я хочу знать!

- А я, - грустно проговорила Элиза, - я всегда думала, что должна во всем повиноваться своим хозяевам.

- Ты - другое дело. Они растили тебя, как собственного ребенка, кормили, одевали, баловали, обучали грамоте. Этп дает им какие-то права. А ведь я знал одни побои, одни колотушки и брань и радовался, когда обо мне забывали. Разве я в долгу перед своим хозяином? Он получил сполна за мое содержание, получил во сто крат больше, чем следовало. Нет, довольно терпеть! Довольно! - воскликнул Джордж, сжимая кулаки.

Элиза молчала. Ей никогда еще не приходилось видеть мужа в таком гневе.

- А твой подарок - бедный маленький Карло! - снова заговорил Джордж. - Эта собачонка была моим единственным утешением. Карло спал со мной, днем не отходил от меня ни на шаг, а глаза какие были умные, словно все понимает. Так вот. На днях я собрал у кухни разных объедков и кормлю его, а хозяин увидел и говорит: "За мой счет кормишь! Если все мои негры заведут себе собак, это мне не по карману будет". Велел привязать ему камень на шею и утопить в пруду.

- Джордж! И ты согласился?

- Я? Как бы не так! Впрочем, все обошлось без меня. Они с Томом бросили несчастного Карло в воду и закидали его камнями, а он так жалобно на меня смотрел, будто спрашивал: "Что же ты не спасаешь?.." Опять меня били - за то, что отказался топить. А, пускай бьют! Когда-нибудь хозяин поймет, что таких, как я, палкой не смиришь. И пусть остерегается, не то ему плохо придется!

- Что ты задумал, Джордж? Не бери греха на душу! Положись на господа-бога, и он избавит тебя от мучений.

- Я не такой добрый христианин, как ты, Элиза. Мое сердце полно злобы. Я не могу положиться на бога, раз он допускает такую несправедливость.

- Нельзя терять веру, Джордж! Моя хозяйка говорит - даже в самые тяжелые дни мы должны верить, что господь делает все нам на благо.

- Хорошо так говорить людям, которые нежатся на мягких диванах и разъезжают в каретах! На моем месте они запели бы другую песенку. Я бы рад быть хорошим, добрым, да не выходит. Сердце во мне горит, не могу смириться. И ты не смиришься, когда я скажу тебе то, что надо сказать. Ты еще всего не знаешь.

- Боже мой! О чем ты?

- А вот о чем. Последнее время хозяин несколько раз принимался говорить, что напрасно он позволил мне жениться на стороне, что мистер Шелби и все его друзья ему ненавистны - они гордецы и не хотят с ним знаться, а я будто бы набрался гордости от тебя. Он грозил, что не будет больше отпускать меня сюда, а женит на ком-нибудь из наших. Я сначала принимал это за пустые угрозы, но вчера он приказал мне взять в жены Мину и перебраться к ней в хижину, а если я не соглашусь, он продаст меня на Юг.

- Да ведь ты обвенчан со мной, нас венчал священник, как белых! - простодушно сказала Элиза.

- А разве ты не знаешь, что раб не может жениться? В нашей стране закон его не защищает. Если хозяин захочет разлучить нас, мне тебя не удержать. Вот почему я говорю: зачем мы встретились, зачем я родился на свет божий! Нам с тобой и нашему несчастному ребенку было бы лучше вовсе не родиться. Может быть, и его ждет та же участь!

- Ну что ты! Мой хозяин такой добрый!

- Да, но кто знает, как все сложится дальше? Он может умереть, и тогда Гарри продадут. Какая нам радость, что сын у нас такой красивый и умненький? Говорю тебе, Элиза: каждая минута счастья, которую дает тебе ребенок, отольется потом слезами. Нам не сберечь такое сокровище.

Эти слова поразили Элизу в самое сердце. Перед ее мысленным взором встал работорговец. Бледная, еле переводя дыхание, она выглянула на веранду, куда убежал ее мальчик, наскучив серьезным разговором родителей. Сейчас он с торжествующим видом скакал там верхом на трости мистера Шелби. Элиза чуть было не рассказала мужу о своих опасениях, но во-время сдержалась.

"Нет! Довольно с него горя, - подумала она. - Я ничего ему не скажу. Да это всё пустые страхи. Миссис никогда нас не обманывает".

- Так вот, Элиза, - с горечью проговорил Джордж, - крепись, моя дорогая... и прощай, я ухожу.

- Уходишь, Джордж? Куда?

- В Канаду, - ответил он, расправляя плечи. - И я тебя выкуплю, как только доберусь туда. Это наша единственная надежда. Я выкуплю и тебя и сына. Клянусь, что выкуплю!

- Боже мой! А если тебя поймают, Джордж!

- Не поймают. Живым я не дамся. Умру или добьюсь свободы!

- Наложишь на себя руки?

- Это не понадобится. Они сами меня убыот, потому что продать себя я не позволю.

- Джордж! Не бери греха на душу, хотя бы ради меня! Не губи ни себя, ни других! Искушение велико, но не поддавайся ему. Если ты решил бежать, беги, только будь осторожен! Моли господа, чтобы он помог тебе!

- Подожди, Элиза! Послушай, как я решил. Хозяин послал меня с письмом к мистеру Симзу, который живет за милю отсюда. Он, наверное, рассчитывает, что я зайду к тебе, расскажу обо всем, и радуется - ведь ему лишь бы досадить "этим Шелби". Я вернусь домой печальный, смирный - понимаешь? - будто всему конец. У меня уже почти все готово, есть и люди, которые мне помогут, и через неделю-другую меня хватятся и не найдут. А теперь прощай, - закончил Джордж и, взяв Элизу за руки, долго смотрел ей в глаза.

Они стояли молча. Потом несколько сказанных напоследок слов, горькие слезы, рыдания - так прощаются люди, когда их надежда на новую встречу тоньше паутины. И вот муж и жена расстались.