Действие четвертое

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Агриппина, Бурр.

Бурр

 Да, защитить себя вы сможете свободно:
 Нерону самому вас выслушать угодно.
 Быть может, лишь затем и удержал он вас, 
 Чтоб с вами, госпожа, увидеться тотчас. 
 Но вам - простите вновь свободное сужденье! -
 Не должно цезаря корить за оскорбленье;
 Готовьтесь, госпожа, виновного обнять: 
 В защите вы вольны; но бойтесь обвинять! 
 Двор приучен глядеть на все его глазами.
 Пускай Нерон ваш сын, пусть коронован вами, -
 Он император ваш, и власть его сильна,
 Хоть вами ж эта власть была ему дана.
 Немилостив ли он иль с вами ласков снова, -
 Толпа ласкать и гнать вослед ему готова. 
 Не вы ей надобны, - он, он один, во всем! 
 А вот и государь...

Агриппина

 Оставьте нас вдвоем!

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Нерон, Агриппина.

Агриппина (садясь)

 Извольте сесть, Нерон, и слушать, что скажу я.
 Повинной ждете вы, свиданье мне даруя. 
 Не знаю, в чем меня могли оклеветать: 
 Я все свои вины вам поспешу назвать. 
 Вы заняли престол; вы с детства знали сами,
 Какая цепь преград лежит меж ним и вами.
 Права моих отцов, возвысившие дочь, 
 Без помощи моей вам не могли б помочь. 
 Когда судили мать Британника сурово*
 И Клавдий ей вернул супружеское слово, -
 Немало девушек искало глаз его, 
 Придворных, даже слуг, склонив на сватовство. 
 Я стала в общий ряд, лишь одного желая: 
 Вам передать тот трон, который обрела я. 
 Я гордость бросила, - Паллант мне сватом стал,
 И Клавдий глаз моих зовущий блеск узнал:
 Племянницу свою лаская непрестанно, 
 От нежности к любви он перешел нежданно. 
 Но Рим мог заклеймить преступным наш союз:
 Разъединяли нас запреты кровных уз. 
 Я не могла бы стать женой отцова брата. 
 Но, щедро купленный, привел указ сепата 
 В постель мне цезаря, я Рим - к моим ногам. 
 Все было мне дано, и ни толики - вам. 
 В семействе Клавдия родным вы скоро стали; 
 Дочь цезаря за вас просватала не я ли? 
 Силан, ее жених, был с него разлучен, 
 И кровью оплатил свое паденье он. 
 Но мало этого! Кто б ждал от властелина, 
 Что даст он зятю власть, лишая власти сына?
 Вновь помощь я нашла в Паллантовых речах: 
 Вас Клавдий уравнял с Британником в правах,
 Нероном вас назвал и произнес решенье
 До срока вам вручить права на соправленье. 
 Отныне цель моя для всех была ясна
 И многих трепетать заставила она. 
 Про скорбь Британника, про будущие беды
 Среди друзей отца затеялись беседы. 
 Я обещаньями задобрила одних; 
 Изгнанье навлекла на самых заклятых; 
 Сам Клавдий, вняв словам моих немолчных жалоб,
 Отторг от сына тех, чья верность пожелала б, 
 О жребии его печась, как о своем, 
 Вернуть его на трон извилистым путем. 
 Я больше сделала: друзей, вожатых ложных, 
 Нашла я для него средь слуг своих надежных. 
 А вам, верна себе, но с умыслом иным, 
 Дала наставников, которых чтил весь Рим: 
 Я мудрость избрала, тщеславье отстраняя; 
 Вернула я из войск, из ссылки призвала я
 Тех самых Сенеку и Бурра, кто потом... 
 Но Рим их чтил тогда, и я ввела их в дом! 
 Не пощадив казны дворцового подвала, 
 Я вашим именем щедроты рассыпала. 
 Приманки зрелищ, игр, подарков и наград
 К вам привлекли сердца народа и солдат, 
 Чья память, верная Германика победам, 
 Во внуке молодом гордилась славным дедом. 
 Меж тем к закату шел Британника отец. 
 От долгой слепоты прозрел он наконец - 
 Ошибку понял он. И, сетуя о сыне, 
 Вдруг разомкнул уста, молчавшие доныне, 
 Хотел созвать друзей, - напрасно! поздний страх:
 Дворец, войска, альков держала я в руках. 
 Его последний вздох от всех оберегая, 
 Отцовской нежности расцвесть в нем не дала я,
 Стеной своих забот сокрыв его вполне
 От сына, что рыдал безвестно в стороне. 
 Он умер. Каждый мог предать меня бесчестью. 
 Не стала я смущать сердца внезапной вестью; 
 И вот меж тем как Бурр, желанной цели рад, 
 Вам тайно присягнуть заставил всех солдат, 
 И я, его рукой, вас близила к победам, 
 Конец властителя здесь в Риме был неведом:
 Курились алтари, и, Клавдию верна, 
 О здравье мертвеца молилась вся страна: 
 Но, укрепив свой трон признаньем легионов, 
 Вы возвратились в Рим вершителем законов, 
 И должен был народ узнать двойную весть:
 Оплакать Клавдия - Нерона превознесть. 
 Вот исповедь во всем, свершенном мной когда-то,
 Вот все мои грехи! А вот за них расплата: 
 Всего полгода лишь, став баловнем в стране, 
 Вы, благодарностью платить умели мне; 
 Потом, утомлены стеснительным вниманьем, 
 Вы предпочли платить мне дерзким непризнаньем.
 А Сенека и Бурр щадили тот порок, 
 Давая, что ни день, вам низости урок, 
 Хвалясь, что их самих в науке превзошли вы. 
 Но, верно, и они еще не слишком лживы, - 
 Отон, Сенецион** вам стали ближе тех, 
 Пособники бесчинств и низменных утех. 
 Когда же, возроптав на ваши козни злые, 
 Обидчика на суд я призвала впервые 
 (Злодей вдвойне жесток, раз совесть смущена!), - 
 Я цезарем была вдвойне оскорблена. 
 Но мало! Юнию помолвив с вашим братом, 
 Я обещала им поддержку пред сенатом. 
 Что ж делаете вы? В тюрьму заключена, 
 В вас пагубную страсть рождает вдруг она. 
 И вот в одну лишь ночь Октавия забыта,
 Скрепленный мной союз ей больше не защита;
 Отослан прочь Паллант, Британник заключен;
 Простерт и на меня преступный ваш закон, - 
 Бурр дерзко предо мной велел замкнуть ворота, 
 А вы, кто виноват в предательствах без счета, 
 Забыв, что долг ваш в том, чтоб оправдаться в них, -
 Вы ждете от меня признанья вин моих.

^* (Когда судили мать Британника сурово... - Мессалина, мать Британника и Октавии, прославилась крайней порочностью и бесстыдством. Была казнена в 48 г. за супружескую неверность.)

^** (Отон, Сенецион - приятели молодого Нерона, участвовали во всех развлечениях императора. )

Нерон

 Я не забыл, что власть была дана мне вами. 
 Не тяготя мой слух ненужными словами, 
 Могли б спокойно вы, без вздохов и скорбей,
 Вкушать плоды любви и верности моей. 
 Но ваша неприязнь и этот вечный ропот
 Невольно при дворе родит упорный шепот
 О том (я все скажу - друг другу мы не льстим),
 Что о себе пеклись вы именем моим. 
 "Ужели, - шепчут здесь, - всем царственным почетом
 Еще не отдан долг былым ее заботам? 
 В чем провинился сын? За что он осужден? 
 На то ль, чтоб угождать, был коронован он? 
 Опять она царит; он - лишь наместник новый?" 
 И вправду, до сих пор, вам угождать готовый, 
 Я честь свою и власть вам уступить был рад.
 Нетрудно было б мне отдать их вам назад. 
 Но мужественный Рим не хочет женской власти.
 Пока я робок был, здесь бушевали страсти: 
 Сенат и весь народ вдвойне возмущены, 
 Что в образе моем вас чтить они должны, 
 Кричали про меня, что Клавдий, вам послушный,
 Мне с властью завещал и нрав свой простодушный.
 Когда у ваших ног склонялся лес значков, 
 Вы слышали не раз мятежный гул полков: 
 Роптали воины, напрасно удостоив 
 Вас этим зрелищем простертых ниц героев. 
 Другая женщина была б не так горда: 
 У вас же - или власть, иль слезы без стыда!
 Теперь, Британника одушевив на мщенье, 
 Вы Юнию ему даете в подкрепленье
 И снова ткете сеть Палланговой рукой. 
 Когда ж я принужден свой оберечь покой, - 
 От ярости себя не помните вы сами, 
 Грозя Британника явить перед войсками. 
 Уже до лагерей донесся шум молвы.

Агриппина

 Я? За него? Злодей! Могли поверить вы? 
 Чего достигла б я, вас на него сменяя? 
 Чем стал бы мой удел? Чего бы ждать могла я? 
 Ах, если и меня наветчик не щадит, 
 Раз взор доносчиков и здесь за мной следит, 
 Раз нет и здесь оград от их наветов черных, - 
 Что ж сталось бы со мной в толпе чужих придворных?
 Судили б там меня не за бессильный гнев, 
 Что в сердце умирал, родиться не успев, 
 Но за мои вины пред всеми ради сына. 
 Их искупила бы сторицей Агриппина! 
 Я разгадала вас, мне ваша лесть чужда: 
 Вы нерадивый сын, вы были им всегда; 
 Когда вас, отрока, я пестовала нежно, 
 В ответ был поцелуй, заученный прилежно. 
 Все было вам равно, все жесточал ваш нрав, 
 Самой моей любви преградой вечной став. 
 О, как несчастна я! Какая участь злая: 
 Заботливо любить, заботой докучая! 
 Сын у меня один: о небо, знаешь ты, 
 О ком, как не о нем, мой плач, мои мечты?
 Опасность, совесть, страх меня не удержали, 
 Я подавила гнев; от будущей печали
 Непостижимый рок глаза мои отвел; 
 Я сделала свое: вы заняли престол. 
 К свободе, что теперь я под замком оплачу, 
 Вы можете отнять и жизнь мою в придачу. 
 Но бойтесь, чтоб народ, оплакав мой конец, 
 С вас вскоре не сорвал надетый мной венец.

Нерон

 Чего ж хотите вы? Что должно мне исправить?

Агриппина

 Моих обидчиков раскаяться заставить, 
 Отчаянье и гнев Британника унять, 
 На выбор Юнии цепей не налагать, 
 Чтоб с ними и Паллант был возвратиться волен, 
 Чтоб доступ к цезарю всегда мне был дозволен,
 (замечая Бурра в глубине сцены) 
 Чтоб этот самый Бурр*, кто слышит нашу речь, 
 У входа в ваш покой не смел меня стеречь.

^* (...Бурр... вам тайно присягнуть заставил всех солдат... - Афраний Бурр был долгое время префектом претория, то есть начальником императорских когорт в Риме. Успех претендента на престол зависел от настроения в этих когортах; поэтому, желая добиться власти, наследники трона старались прежде всего обеспечить себе поддержку префекта претория, а через него и всей императорской гвардии. Фактически после Октавиана Августа все римские императоры вступали на престол при посредничестве префекта преторианских войск.)

Нерон

 Гогов я тотчас же, с настойчивым стараньем,
 Заверить вашу мощь безмерным послушаньем; 
 И я благодарю счастливый наш разлад
 За то, что прежний мир он нам вручил назад. 
 Что б ни свершил Паллант, я все забыть согласен;
 Британнику мой гнев отныне не опасен; 
 Что ж до моей любви, разъединившей всех,
 Рассудите вы нас и в этом без помех.
 Порадуйте друзей моих благим решеньем.
 Покорность, стражники, царицыным веленьям!

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Нерон, Бурр.

Бурр

 Как долгожданный миг и нежный ваш порыв
 Мой утешает взор, как сердцем я счастлив! 
 Мое вниманье к ней вам, государь, не ново.
 Сказал ли я хоть раз порочащее слово, 
 Ее неправый гнев способное навлечь?

Нерон

 Я вас недавно, Бурр, пытался остеречь: 
 Считал, что вы не друг, раз заодно с врагами. 
 Но неприязнь ее опять роднит нас с вами, 
 И матери моей поспешно торжество: 
 Я обниму врага, чтоб задушить его!

Бурр

 Как, государь?

Нерон

 Пора! Его уничтожая, 
 От материнских пут избавлюсь навсегда я: 
 Я не могу дышать, пока здесь дышит он. 
 Я самым именем проклятым утомлен; 
 И я не допущу, чтоб, с дерзостью обычной, 
 Он на моем пути помехой стал вторичной.

Бурр

 Ужель Британник впрямь на гибель осужден?

Нерон

 Еще мне до ночи не будет страшен он!

Бурр

 И кто же вам внушил кровавое желанье?

Нерон

 Моя любовь, мой страх, мой долг, мое дыханье!

Бурр

 Нет, страшный приговор, что здесь произнесен,
 Не в вашей он груди, о государь, рожден!

Нерон

 Бурр!

Бурр

 Небо! С ваших уст ужель он мог сорваться? 
 Ваш голос, самый слух - его ль не устрашатся?
 Подумайте, чью кровь хотите вы пролить? 
 Ужель во всех сердцах устали вы царить? 
 Ужель клеветники судить вас будут вправе?

Нерон

 Как! Вечно пригвожден к своей минувшей славе, 
 Я должен век дрожать за чью-то там любовь, 
 Что случай нам дарит и отнимает вновь? 
 Служа мечтам друзей, с моими несродненным, 
 Затем ли правлю я, чтоб стать их подчиненным?

Бурр

 А разве, государь, вы помнить не должны, 
 Что вы ответственны за благо всей страны? 
 Судьба у вас в руках - вы сами выбрать вправе:
 Кто в славе начинал, тот может кончить в славе.
 Нет никаких преград на царственном пути, -
 Дорогой доблести вы можете идти. 
 Но стоит вам лишь внять коварству наущений, 
 Вы будете идти дорогой преступлений, 
 Злом новым подкреплять то зло, что свершено, 
 И кровью же смывать кровавое пятно. 
 Конец Британника пробудит злое рвенье
 Во всех его друзьях и бросит их на мщенье. 
 У мстителей его отыщутся друзья, 
 Другие сменят их, все тот же гнев тая, - 
 Так будет век пылать огонь вражды пред вами!
 Став страхом всей земли, вы устрашитесь сами.
 Придется вам карать и, трепеща измен, 
 Выслеживать врагов среди дворцовых стен. 
 Иль юный опыт ваш, счастливый и беспечный, 
 Учил вас не ценить невинности сердечной? 
 Ужель забыли вы, как мирно он протек, 
 Какое счастье вам сулил его урок? 
 Как часто, государь, себе сказать могли вы: 
 "Я всеми нежно чтим, и все кругом счастливы;
 Квириты не бегут при имени моем; 
 Пред небом на меня не плачутся тайком; 
 Глухая неприязнь в них не растет незримо; 
 Ко мне летят сердца, когда иду я мимо!" 
 О боги! Вдруг забыть святые те года!
 Презреннейшую кровь щадили вы тогда! 
 Однажды к смерти был приговорен виновный; 
 Сенат вас принуждал скрепить приказ верховный; 
 Я помню, государь, как был ваш дух смущен, 
 Как опечалил вас карающий закон, 
 Как, медля подписать тог приговор злодею, 
 "Зачем, - вздыхали вы, - я грамотой владею!" 
 Нет, цезарь будет чист, иль смерть спасет меня
 От зрелища и мук неправедного дня: 
 Не стало б сил скорбеть над вашей падшей славой,
 Когда б решились вы на этот шаг кровавый. 
 (Падает к ногам Нерона.) 
 Готов я, государь! Не медлите, тотчас
 Пронзите сердце мне, так верившее в вас
 Иль призовите их, кто вас растлил впервые, 
 На Бурре испытать кинжалы подкупные!.. 
 Но ропотом моим растроган цезарь сам: 
 Нет, он все так же добр, нет, он не глух к слезам!
 Откройте, государь, мгновенья не теряя, 
 Кто дал вам злой совет и чья тут воля злая.
 Британника позвав, обнять его спеша...

Нерон

 Нет, нот, не в силах я...

Бурр

 Не злая в нем душа, 
 Мой государь; как вы, он обойден врагами. 
 В его покорности вы убедитесь сами. 
 Бегу! Утороплю миг радости такой!

Нерон

 Британника позвав, пройдите в мой покой.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Нерон, Нарцисс.

Нарцисс

 Все, государь, спешит на помощь смерти правой.
 Локуста славная* снабдила нас отравой; 
 Она была вдвойне услужлива со мной: 
 Я видел смерть раба от капли смеси той. 
 Не легче срезать жизнь железом заостренным,
 Чем новым снадобьем, секретно мне врученным.

^* (Локуста славная... - известная в те времена составительница ядов; ее услугами пользовалась Агриппина, чтобы отравить Клавдия.)

Нерон

 Благодарю, Нарцисс, оставьте этот яд. 
 Мы дальше не пойдем, скорей пойдем назад!

Нарцисс

 Как, государь! Врага в Британнике не чуя, 
 Вы снова...

Нерон

 Да, Нарцисс, мириться с ним хочу я

Нарцисс

 В противном убеждать я не посмел бы вас, 
 О цезарь! Но - увы! - под стражей он сейчас.
 Он век вам не простит такого оскорбленья. 
 Года не утаят и тени преступленья: 
 Узнает он про яд, что в дни вражды былой
 Ему хотели вы поднесть моей рукой, 
 И, дерзкий, может быть, - да защитят нас боги!
 Решится в свой черед вас устранить с дороги.

Нерон

 Над сердцем мы властны. Мое укрощено!

Нарцисс

 Ужель и Юнию забыло вдруг оно? 
 Как! Высшую из жертв ему принесть могли вы?

Нерон

 Кто вам сказал? Но все ж слова мои не лживы:
 Среди своих врагов не числю я его.

Нарцисс

 Так, Агриппины мне понятно торжество: 
 Ей удалось вернуть былую власть над вами.

Нерон

 Так говорит она? Иль вы решили сами?

Нарцисс

 Здесь только что при всех хвалилась в том она.

Нерон

 В чем?

Нарцисс

 В том, что цезаря смирять она вольна; 
 Что весь его порыв, весь гнев его безмерный
 Сменились в миг один покорностью примерной;
 Что предложил ей мир готовно цезарь сам,
 Счастлив, что снизошла к живым его мольбам.

Нерон

 Как поступить, Нарцисс? Решить я не умею! 
 Мой гнев меня зовет свести все счеты с нею; 
 Послушай я его, за дерзость этих слои
 Ей долголетний мрак возмездия готов. 
 Но разнесется слух по всем окрестным странам. 
 Иль хочешь, чтоб народ прозвал меня тираном
 И, титулов лишен, что присудил мне Рим, 
 Я отравителем явился перед ним? 
 Мне месть моя была б тягчайшим приговором.

Нарцисс

 Считаться ль, государь, с хвалой их и с укором?
 Не предпочли ли б вы, чтоб весь народ был нем?
 Не знать ли вам цены речам ничтожным тем? 
 Иль собственной души желанна вам потеря, 
 И цезарь должен жить, своим мечтам не веря? 
 Но римлян, государь, вы разгадать должны: 
 Нет, нет! Их языки совсем не так вольны! 
 Держите их в узде, - они трусливо-злобны, - 
 Не то они взомнят, что страх внушать способны. 
 О да, они к ярму приучены в веках! 
 Им по сердцу рука, что держит их в цепях. 
 Удел их - угождать правителям верховным:
 Тиберий помыкал смиреньем их готовным. 
 Я сам, от Клавдия приняв на время власть. 
 Был вынужден теснить, чтоб самому не пасть. 
 Не раз в те дни, когда я при дворе был в силе,
 Терпенье их пытал, и всё они сносили! 
 Вам отравителем прослыть у них невмочь? 
 Убейте брата вы, сестру ушлите прочь, - 
 На лживых алтарях сжигая тук обильный, 
 Рим их же проклянет от слепоты бессильной, 
 Вам скажет, что в веках отмечен злой судьбой
 Тот день, когда на свет явились брат с сестрой.

Нерон

 Пусть ты и прав, Нарцисс; но до поры - молчанье!
 Я Бурру обещал, он вырвал обещанье. 
 Еще я не хочу, предав его тотчас, 
 Дать доблести его оружье против нас: 
 Его простым речам противлюсь я напрасно, 
 И сердце им внимать не может безучастно.

Нарцисс

 У Бурра, государь, язык не слишком прям: 
 Он ловкой доблестью польстить умеет вам. 
 Но мысль у всех одна, и с ними Бурр согласен:
 Разлад с Британником для мощи их опасен. 
 Им может страшен стать лишенный нут Нерон;
 Державным гордецам пришлось бы чтить ваш трон.
 Как! Дерзкий шепот их еще ли не уликой? 
 "Нерон, - они твердят, - не создан быть владыкой:
 Он в мыслях и делах идет чужим путем, 
 В нем сердцем правит Бурр, а Сенека - умом. 
 В чем доблести его? В чем царственное дело? 
 Лишь на ристалищах носиться неумело, 
 Искать пустых наград, ничтожнейших утех; 
 Лишь делать из себя посмешище для всех; 
 Свой голос расточать на шумном балагане*,
 Скандировать стихи, успех купив заране, 
 Меж тем как изредка солдатская рука
 Сорвет для цезаря два-три скупых хлопка!" 
 Ах! разве кто уймет змеиное шипенье?

^* (...свой голос расточать на шумном балагане... - Античные историки говорят, что Нерон любил участвовать в различных спортивных играх, народных увеселениях и особенно в музыкальных состязаниях; он пел, публично читал на праздниках свои стихи и порывался в качестве актера выступать в театральных представлениях. Все это считалось верхом неприличия для знатного римлянина, однако, чтобы польстить Нерону, многие хвалили его голос и его стихи. )

Нерон

 Иди за мной, Нарцисс: пора принять решенье!