Алонсо де Кастильо-и-Солорсано. Севильская Куница, или Удочка для кошельков (Перевод Е. Лысенко)

Плутовские романы приходятся в основном на последний период творчества Кастильо де Солорсано - одного из наиболее талантливых и плодовитых испанских новеллистов первой половины XVII века, прославившегося как автор сборников "Занимательные вечера" (1625), "Веселые дни" (1626), "Время отдохновения, или Мадридские карнавалы" (1627), "Ночи удовольствий" (1631) и других. Новеллистика в целом более, чем какой-либо другой жанр (а кроме плутовских романов, Солорсано писал комедии и стихи), отвечала основному направлению таланта Солорсано, блистательного и остроумного рассказчика, мастера занимательной интриги, сконцентрированной вокруг какого-нибудь частного события, наблюдательного нравоописателя, редко поднимавшегося до обобщений социального и тем более эпохального характера, а тем самым и до "большого" эпического стиля, присущего роману. Обращение Солорсано к плутовскому роману - это прежде всею попытка использовать формальную схему "шшарески" для объединения ряда новелл в книгу. В первый период своего творчества Солорсано прибегал для осуществления той же цели к созданному еще Боккаччо в "Декамероне" "обрамляющему" рассказу-беседе, в которой беседующим по очереди предоставляется право поведать ту или иную историю. (Впрочем, следы использования этого приема сохранились и в "Севильской Кунице".)

О формальном восприятии Солорсано законов жанра плутовского романа свидетельствует не столько включение им в основное повествование обширных "вставных" новелл, сколько его отказ от автобиографической формы. Рассказ от первого лица - один из основных жанрообразующих законов плутовского романа - предоставлял писателям возможность изобразить действительность в ракурсе специфически плутовского, "низового" взгляда на мир, и эта универсальная точка зрения собирала в романе все, внешне мало связанные между собой, эпизоды из жизни плута в единое художественное целое. Повествователь у Солорсано - это не плут, а образованный человек, близкий к придворно-аристократическим кругам и усвоивший дух "этикетного" восприятия жизни, завсегдатай заседаний различных литературных "академий" и обществ, ориентирующий свое слово на избранную культурную аудиторию. Герой-плут для него - всего лишь объект рассказа, повод для создания одновременно и развлекательного и поучительного повествования.

Но обращение писателя к той или иной жанровой форме, какими бы целями оно ни диктовалось, влечет за собой и усвоение им "внутреннего" содержания этой формы; так и Солорсано, обратившись к плутовскому роману как к способу циклизации новелл ("Мадридские гарпии" - еще не роман, а цепь новеллистических историй), пришел к созданию образа Тересы с Мансанареса, описание похождений и проделок которой составляет уже не только сюжетный, но и тематический центр книги. В "Севильской Кунице", по мнению большинства критиков, Солорсано обыгрывает свои собственные художественные открытия времен создания "Тересы с Мансанареса" и "Похождений бакалавра Трапасы", выводя на страницы романа целый ряд персонажей, уже неоднократно фигурировавших в его собственных произведениях, да и в книгах других испанских писателей "золотого века": скупого старика богача, - молодого повесы, отшельника-лицемера, бездарного сочинителя комедий и т. п. В "Севильской Кунице" в поисках сюжетов Солорсано нередко прибегает к литературным источникам. Особенно показателен в этом отношении рассказ о том, как поклонник Руфины Роберто обманывает ее при помощи взятого им напрокат платья: эпизод этот почти полностью повторяет вторую новеллу "Восьмого дня" "Декамерона", в которой "приходский священник из Варлунго спит с мадонной Бельколоре, оставляет у нее в залог свой плащ и, взяв у нее на время ступку, отсылает ее ей с просьбой вернуть плащ, оставленный в закладе". Боккаччо вообще один из главных литературных авторитетов для Солорсано-новеллиста. Однако писатель многое перенял и у своих соотечественников, прежде всего у Сервантеса и у Тирсо де Молина, книгу которого "Толедские виллы" (1624) Солорсано восхвалял в одном из стихотворений. Писательница-новеллистка Мария де Сайяс-и-Сотомайор также была предметом восхищения автора "Севильской Куницы", о чем свидетельствует один из эпизодов романа.