Томас Нэш. Злополучный скиталец, или жизнь Джека Уилтона (Перевод Е. Бируковой)

"Злополучного скитальца" нередко называют английским плутовским романом и предполагают, что он создавался Нэшем по образцу "Ласарильо с Тормеса" (английский перевод - 1576 г.), хотя никаких явных следов знакомства Нэша с испанской повестью в самом тексте романа обнаружить не удалось. Да и по сути "Злополучный скиталец" многим отличается от испанских плутовских романов, что объясняется не только своеобразием национального опыта Нэша (следует отметить, что английская действительность отразилась в "Злополучном скитальце" весьма косвенно, поскольку основное действие романа разворачивается на континенте - во Франции, Германии, Италии). Самое жанровое видение мира у Нэша и у анонимного автора "Ласарильо" мало схоже, и "Ласарильо" и "Злополучный скиталец" могут быть уподоблены друг другу лишь на основе внешних сюжетных совпадений: и тут и там герой повествует о своей полной превратностей, но завершающейся благополучной женитьбой жизни. Однако в "Ласарильо" герой действительно рассказывает о себе, о своей жизни, со своего рождения до того момента, когда он приступает к сочинению письма-исповеди (см. об этом вступ. заметку к повести "Жизнь Ласарильо с Тормеса"), и его автобиография необходимо включает в себя этапы его личностного становления (или деградации), основные вехи его "воспитания", и все эпизоды повести представляют интерес лишь постольку, поскольку соотнесены с внутренним опытом героя. Джек Уилтон повествует в первую очередь не о себе, а об увиденном вокруг себя, внутренне почти не соприкасаясь с окружающим его миром, никак не изменяясь на протяжении все,го романа, хотя описываемые им события охватывают по меньшей мере двадцатилетний отрезок времени, с 1513 по 1534 год. Впрочем, Нэш обращается с временем весьма произвольно: Джек оказывается свидетелем событий, изображенных как следующие один за другим эпизоды из его странствий, а на самом деле образующих такую причудливую последовательность: осада Турне (1513 г.) - сражение при Мариньяно (1515 г.) - разгром "Мюнстерской коммуны" (1534 г.) - посещение Италии (до 1527 г.) - встреча Генриха VIII с Франциском I, на которую прит ходится конец странствий Джека (1520 г.). Джек Уилтон, являющийся на первых страницах романа в роли рассказчика, и Джек-герой повествования - одно и то же лицо, и рассказ его не столько автобиография, сколько используемый Нэшем технический прием, позволяющий ему воспроизвести на страницах "Злополучного скитальца" стиль живой разговорной речи - в противовес искусственному языку писателей-эвфуистов. Роман Нэша напоминает растянутый монолог, разыгрываемый героем со страниц книги. Ситуация своеобразного пролога - обращения к придворным пажам - весьма наглядно воспроизводит отношения героя-повествователя и читателей романа: это отношения аудитории и актера-чтеца, исполняющего роль ловкача, шутника и острослова. Существует мнение, что на Нэша повлиял гротескноисповедальный стиль Роберта Грина, автора памфлетов "Жизнь и смерть Нэда Броуна" (1592), "Грош мудрости, приобретенный за миллион раскаяния" (1593). Однако, по-видимому, автобиографическая форма "Злополучного скитальца" возникла не без воздействия на манеру Нэша-повествователя современной ему драматургической практики. Театральность многих эпизодов романа (особенно истории Ездры и Катуольфо, так и называемой Нэшем "трагедией") очевидна, равно как натурализм и жестокость отдельных сцен романа свидетельствуют отнюдь не о "реализме" Нэша-романиста, а о том, что сам Нэш и его читатели-современники воспринимали эти сцены через призму своей зрительской практики: кровавые ужасы были обычным явлением на английской сцене конца XVI века.

В романе Нэша существенно иную роль, нежели в "Ласарильо", играет традиционный материал. При создании "Джека Уилтона" Нэш, несомненно, использовал многие сюжеты из английских сборников анекдотов, циклизованных вокруг похождений героя-пройдохи (так называемых "джест-букс"), и опыт итальянских новеллистов, и традицию гриновских памфлетов о "ловцах кроликов", то есть простофиль. Но если в испанской повести сюжет средневекового фаблио или итальянской новеллы подчинен задаче самораскрытия образа героя-повествователя, то в "Злополучном скитальце" анекдот или новелла - лишь сюжетный материал для построения очередной комической или трагической сцены.

Наконец, в "Злополучном скитальце" совершенно иначе, чем в плутовском романе, соотнесены история отдельной личности и "большая" история. Так, в "Ласарильо" сообщение о толедских кортесах преподносится как факт из жизни героя - исключительно для фиксации того момента, когда он пребывает на вершине житейского благополучия. В "Джеке Уилтоне" жизнь героя целиком спроецирована на исторический фон и на этом фоне растворяется, тускнеет. Роман Нэша можно было бы с полным основанием назвать одним из первых в Европе исторических романов, а точнее - романизированной хроникой: не случайно в работе над "Злополучным скитальцем" Нэш все время ориентировался на исторические труды XVI века - на "Хронику" Ланкета (1565) и "Хронику" Слейдана (английский перевод - 1560 г.). "Злополучный скиталец" - своеобразный синтез авантюрного повествования, сборника анекдотов и хроники. "Все, что я могу обещать Вам в сем фантастическом повествовании,- это некое беспристрастное изложение исторических событий и разнообразные веселые рассказы", - пишет Нэш в посвящении графу Саутгемптонскому, точно определяя жанровый строй своего романа. Однако "беспристрастность" писателя весьма относительна. Исторический факт не просто романизируется им, "обытовляется" трезво-насмешливым пажом: он предстает повернутым к современным Нэшу проблемам, "искаженным" с объективно-хроникерской точки зрения. Поэтому наряду с историей в основание "Злополучного скитальца" ложится легенда, правда, легенда, возведенная вокруг исторической личности - английского поэта, воина, дипломата, павшего жертвой придворных интриг - Генри Говарда, графа Суррея (1517-1547), первое издание стихотворений которого появилось в 1557 году.

Граф Суррей привлек внимание Нэша как тип человека, воплотившего в себе многие черты раннеренессансного гуманистического идеала совершенной личности, человека - "чуда природы". Вместе с образом Суррея на страницы романа Нэша вторгается дух рыцарской героики, дух рыцарского романа. В жанре рыцарских повествований Нэш создает легенду о любви Суррея к прекрасной Джеральдине - легенду, поводом для сотворения которой послужил один-единственный сонет Генри Говарда, посвященный им десятилетней девочке, Элизабет Фитцджеральд (написан в 1537 г.). В сонете Элизабет фигурирует под именем Джеральдины. Более нигде в стихах и бумагах Суррея, как и в его жизни, имени Джеральдины не встречается. Граф Суррей никогда не посещал Италию - якобы родину Джеральдины, да и Элизабет Фитцджеральд родилась не в Италии, а в Ирландии. Италия нужна Нэшу как страна, с образом которой прежде всего связывалось представление о ренессансной культуре, как родина - не Джеральдины, а Возрождения. Самое описание Италии, как и других европейских стран, основано Нэшем не на собственных впечатлениях, а на рассказах современников, посещавших описываемые Нэшем места: никакие непосредственные книжные источники, откуда Нэш мог бы черпать свои сведения о чужеземных обычаях, об облике итальянских городов и так далее, назвать невозможно.

Однако во всем остальном "Злополучный скиталец" - настоящая энциклопедия ренессансной культуры: рассказ Джека Уилтона пестрит латинскими изречениями, цитатами из античных авторов (Гораций, Овидий, Марциал, Ювепал, Теренций, Плавт, Сенека, Цицерон, Филемон... - далеко не полный список упоминаемых Нэшем имен), рассуждениями на философские и религиозные темы, построенными по всем правилам классической риторики. Нэш сводит своего героя с Томасом Мором и Эразмом Роттердамским, с Пьетро Аретино и Корнелием Агриппой Неттесгеймским - с крупнейшими деятелями ренессансной науки и словесности.

Но роман Нэша не только компендиум ренессансной культуры. Это подведение итогов, произведение, созданное в момент кризиса раннеренессансных иллюзий. "Рай на земле", описанный Нэшем по образцу "золотого века" древних,- это искусственный рай, вилла для летних увеселений, принадлежащая богатому торговцу. Вокруг виллы - мир, где царят чума, предательство, кровавые пытки, насилие. И не случайно Томас Нэш "отгораживается" от этого мира маской Джека Уилтона - пажа, ставшего свидетелем войн, религиозных распрей и не очень высоко ставящего человеческую природу, предоставленную самой себе. Нэш не просто создает легенду о Суррее и Джеральдине: он ее создает с одной целью - чтобы затем развенчать, спародировать. Насмешлив весь рассказ Джека о любовных страданиях Суррея. Пародия достигает своей кульминации, когда Суррей принимает за Джеральдину хорошенькую итальянку Диаманту и посвящает ей стихи, в которых Нэш пародирует Петрарку.

В этом плане "Злополучный скиталец", как отмечают некоторые критики (например, Д. Урнов), стоит гораздо ближе к "Дон-Кихоту", чем к плутовским романам. Однако пародия у Нэша не становится средством воссоздания внутреннего мира героя, средством изображения его сознания, как это происходит у Сервантеса. Поэтому и "Злополучный скиталец" не смог стать, подобно "Дон-Кихоту", прообразом романа будущего, а остался своеобразной "хроникой" своего времени - панорамой века и "сатирическими записками", в котором Нэш излил свои горечь и разочарование относительно состояния вещей в современном ему мире.