Генрих фон Морунген (Перевод В. Микушевича)

^* (Принадлежал к роду министериалов (сословие служилых рыцарей) Тюрингии. В документах 1213 и 1221 гг. упоминается как немолодой уже человек, состоящий на службе у маркграфа Дитриха Мейсенского. Деньги, получаемые за службу, жертвовал монастырю св. Фомы в Лейпциге. Участвовал в крестовом походе, вероятно, в свите Дитриха Мейсенского в 1197 г. Сложившаяся вокруг него слава благочестивого человека способствовала возникновению народной песни "О благородном Морингене", включенной Уландом в его собрание. В песне, ВИДИМО, не без основания воссоздана вокруг Морунгена (Морингена) ситуация старой легенды: долго отсутствовавший муж неожиданно возвращается к жене в тот момент, когда она собирается вступить в брак'. Творчество Морунгена блестяще представляет лирику куртуазного стиля. Большое место занимает описание женских добродетелей и красоты посредством изысканных метафор. Частично песни представляют собой переложение провансальских - Бертрана де Борна, Пейре Видаля, Джауфре Рюделя и других трубадуров. Изящество формы в песнях Морунгена соединяется с непосредственностью чувства: заметна и душевная тревога автора, и многообразие переживаний, вызванных любовью. Песни хорошо Передают особенности средненемецкого языка и часто служат материалом для его исследователей.)

"На все государство славится она"

 На все государство славится она -
 Мила, благонравна, равных ей нет.
 Ее неумолчно хвалит стар и млад.
 Высоко над нами ночью луна,
 Но всему миру виден лунный свет.
 Этому сиянью радуется взгляд.
 Блеск добродетели молвой не преуменьшен.
 Про нее говорят:
 "Женщина из женщин!"

 Теперь преследует меня упрек:
 Мою красавицу превознося,
 Ко всем другим был я несправедлив.
 Другими дамами я пренебрег.
 В ней, гордой, чистой, радость моя вся.
 На других не смотришь, такую полюбив.
 Красою не прельщаешься иною.
 Пока я жив,
 Она одна владеет мною.

 Разумна, весела, добра, чиста...
 Храни ее, господи, в счастье и в беде!
 Она дороже мне всех жен и дев.
 Слаще всех эти алые уста,
 Эти зубы белые славятся везде.
 Непостоянство днесь преодолев,
 Той предаюсь, которая по нраву,
 И мой напев
 Моей любви звучит во славу.

 Солнцем таким согреты все края.
 Свет солнца ярче, если облака
 В мае окутают его слегка.
 На веки вечные любовь моя,
 Моя отрада и моя тоска.
 Она затмила всех издалека.
 В землях немецких всем она известна.
 Она близка,
 Близка мне здесь и повсеместно.

"Она моя отрада"

 Она моя отрада, 
 Так она была 
 Мне всегда мила, 
 Что не жалко жизни всей, 
 Другой любви не надо. 
 Вот она - гляди! - 
 У меня в груди, 
 Но как будто больно ей 
 От моих речей. 
 Что мне песня, что мне слово, 
 Если в жизни счастья нет мне снова 
 И на сердце все грустней! 

 На мой напев тоскливый 
 Беспощадным "нет" 
 Наложив запрет, 
 Все же сердится она: 
 "Что смолк ты, нерадивый?" 
 Значит, буду впредь, 
 Как и прежде, петь. 
 В этом ли моя вина? 
 Стала холодна 
 Милая моя со мною. 
 Ей моя любовь с моей тоскою 
 Ненавистна и смешна. 

 Скажи мне, посоветуй,
 Как мне петь отныне
 О моей святыне?
 Лад нарушен без наград.
 Быть может, песней этой
 После стольких бед 
 Вымолю привет. 
 Жизни я теперь не рад, 
 И не утолят 
 Годы злую эту муку. 
 Взял бы кто-нибудь меня в науку! 
 Петь хочу на новый лад. 

 Прекрасная! Размыкай 
 Скорбь мою немую. 
 Я ли не тоскую 
 По тебе давным-давно? 
 Пусть радостью великой 
 Обернется вдруг 
 Тяжкий мой недуг! 
 Сердце не побеждено. 
 Сокрушит оно 
 С бою всякую преграду. 
 Милая! Не твоему ли взгляду 
 Исцелить меня дано? 

 Моя любовь слепая 
 Милой не нужна, 
 Мерзостна, смешна. 
 Как мне вымолить привет, 
 Весь век по ней вздыхая? 
 Мной не дорожа, 
 Злится госпожа. 
 Кроме как за нею вслед 
 Мне дороги нет. 
 Ей служу и днесь и присно. 
 Пусть моя любовь ей ненавистна, 
 Легок тяжкий мой обет.

"Если бы не все на свете совершенства..."

^* ("Если бы не все на свете совершенства..." - Сын мой - наследник всех моих скорбен...- Строка дает основания предполагать, что песня посвящена жене, изменившей поэту, что подтверждает правдоподобие народной легенды.)

 Если бы не все на свете совершенства, 
 Если бы не эта красота, 
 Разве не нашел бы я в другой блаженство? 
 Мысль одною ею занята. 
 Даровало солнце свет 
 Обездоленной луне. 
 Как солнышко с лупою, 
 Госпожа моя со мною. 
 Осветила взором сердце мне. 

 А теперь темно, и сам я виноват
 В том, что не со мной моя отрада.
 Если должен умереть мой супостат,
 Самого себя убить мне надо.
 Когда в сердце у меня
 Так она была светла,
 Почему сначала
 Громче всех не зазвучала
 Окрыленная моя хвала? 

 Если я умру, тоскуя и скорбя, 
 Утешение оставлю ей. 
 Пусть не мнит она свободною себя. 
 Сын мой - наследник всех моих скорбей. 
 Будет он хорош собой, 
 И умен, и даровит. 
 Вспомнишь меня, злая: 
 Тебе сердце разбивая, 
 За мои обиды сын мой отомстит.

"Сердце в небо воспарило..."

 Сердце в небо воспарило.
 В жизни чувства радостнее лет.
 Вечно думая о милой.
 Облететь бы мог я белый свет.
 Словно солнцем я согрет.
 Через душу в сердце мне
 Ласковый проник привет. 

 Не хочу другой награды.
 Это солнце - чудо из чудес.
 Радостью моею рады
 Воздух и земля, луга и лес.
 Как из мертвых я воскрес.
 Обуял меня восторг.
 Чтобы взмыть мне до небес. 

 Весть желанная, благая.
 Сладостнее всех других вестей,
 Никнет, в сердце западая
 Тяжестью отрадною своей. 
 Изобильней всех ключей
 Будто брызнула роса
 Счастьем из моих очей. 

 Ликованью нет предела.
 Радость бесконечная вокруг.
 Слово с милых губ слетело,
 Дорогой, желанный сердцу звук.
 И потряс меня испуг.
 И не знал я, что сказать,
 Онемев пред нею вдруг.

"Очень многих этот мучает недуг..."

 Очень многих этот мучает недуг.
 Каково же мне в злосчастный год
 Тосковать по самой лучшей из подруг!
 Мне любовь покоя не дает.
 Горести не в счет!
 Прошу я госпожу 
 Помнить, как я счастьем этим дорожу.
 Таю, как на солнце тает лед. 

 Знать не знаю никаких других властей.
 Повинуюсь ей всем сердцем я.
 Соизволила бы только стать моей,
 Сладостную верность мне храня,
 Хоть бы на три дня!
 Единственная ночь 
 Помогла бы мне погибель превозмочь.
 Госпоже моей не до меня. 

 Как пылает от небесных молний дуб, 
 Я горю теперь от этих глаз. 
 Пусть попробует сказать, что я не люб! 
 Словно под дождем бы я погас. 
 В мой последний час 
 Я вспомню красоту, 
 Ту, которую всему я предпочту, 
 От которой плакал столько раз! 

 На меня глядит прекрасная в упор,
 И как будто сердцу горячей. 
 Тот, кто застит от меня любимый взор, 
 Мой заклятый недруг, мой злодей. 
 Солнечных лучей 
 Так ласточка не ждет, 
 Как я жду желанных ласковых щедрот. 
 Радости дождусь ли я своей?

"Если вам наскучила моя хвала..."

 Если вам наскучила моя хвала, 
 Сами взгляните: разве не красива 
 Та, что сердце мне в клочки разорвала? 
 Не женщина - дивное диво. 
 В меня вошла без всякой двери, 
 И нет мне покоя. 
 Как мне лелеять ее чистоту, 
 Совершенств таких не стоя? 

 Наугад аукая в глухом лесу, 
 Я бы скорее дождался ответа. 
 Жалуюсь я на жестокую красу, 
 А ей смешна жалоба эта. 
 Пусть мой напев полон печали, 
 В песнях толку мало. 
 Пока я песни горестные пел, 
 Госпожа моя дремала. 

 Говорить бы научился тут скворец: 
 "Любовь, любовь",- моей мольбе внимая. 
 Неужели не ответит наконец? 
 Молчит она, будто немая. 
 Разве что чудо совершится. 
 Уповать не смею. 
 Без топора бы дерево упало, 
 Тронуто мольбой моею.

"Сколько женщин знатных..."

 Сколько женщин знатных, 
 Красивых и статных, 
 Около окна! 
 Что со мной такое? 
 Давно мне покоя 
 Не дает одна. 
 Сияет солнце поутру, 
 Чтобы любым секретам 
 Открыться при этом. 
 Светит ярким светом 
 Рыцарю она. 

 Говорить не смею. 
 Кто при встрече с нею 
 Не сойдет с ума? 
 На высоком троне, 
 В золотой короне 
 Красота сама. 
 Пусть придет она ко мне, 
 Утешая в горе, 
 Или мои зори 
 Окутает вскоре 
 Гробовая тьма, 

 Чтобы на могиле 
 Камень положили 
 Со стихом таким: 
 Из-за непреклонной 
 Умер я, влюбленный, 
 Тоскою томим. 
 Госпожу мою тогда 
 Обличит могила: 
 Друга порешила, 
 Тяжко согрешила 
 Она перед ним.

"Требует, чтобы я был послушен..."

 Требует, чтобы я был послушен, 
 И терзает злей, 
 Словно объявив мне вечную войну, 
 Нет спасенья. Мой покой нарушен. 
 Красотой своей 
 Разорит, пожалуй, целую страну. 
 Мне красота благою этой властью 
 Причинила много зла. 
 Взгляд лишь один, 
 И, несчастный, ты в плену, 
 И твоим заботам нет числа. 

 Своенравно помыкает мной, 
 Счастье посулив. 
 На земле все остальное - жалкий прах. 
 Я служу, как служит крепостной, 
 Лишь любовью жив. 
 У любви в тенетах я совсем зачах. 
 Без радостей, изранен или болен, 
 Простодушен или глуп, 
 Я разорен 
 Этими очами, ах! 
 Алым цветом этих жарких губ.

"Эту даму неспроста..."

 Эту даму неспроста 
 Называю госпожой моей. 
 Вся на свете красота 
 Воплотилась в ней, и только в пей. 
 Я избрал ее одну, 
 Верность вечную храня. 
 Только на нее взгляну. 
 Утро в сердце у меня. 

 "Он со мною распростился. 
 От меня уехал рыцарь прочь. 
 Он в далекий путь пустился, 
 И слезами горю не помочь.
 Радость он с собой унес, 
 Ночь пришла средь бела дня. 
 Только не погас от слез 
 Пламень в сердце у меня". 

 Кто попробует о ней 
 Хоть одно сказать худое слово, 
 Всех клеветников гнусней. 
 И любовь и счастье - не для злого. 
 Лиходея прокляну. 
 Лжет, мою любовь черня! 
 Только на нее взгляну, 
 Утро в сердце у меня.

"Я навеки пленник злополучный..."

 Я навеки пленник злополучный. 
 Когда бы вдруг ослеп он и оглох. 
 Зоркий соглядатай, страж докучный, 
 Чтобы мне застать ее врасплох 
 И мою печаль 
 Откровенно высказать при встрече! 
 Сблизили бы нас такие речи. 
 Души моей мне для нее не жаль. 

 Где бы я наперсника нашел, 
 Который, верой-правдой мне служа, 
 Перед ней предстанет, как посол? 
 Пускай хоть посмеется госпожа! 
 Мною стих пропет: 
 "Вслушался скворец в людское горе. 
 "Любовь, любовь",- заговорит он вскоре". 
 Заговорил скворец, а счастья нет. 

 Если бы мысль мою она читала 
 И слышала печаль, как слышат плач, 
 Конечно, ей меня бы жалко стало. 
 Горе мне! Попробуй душу спрячь! 
 Жалуйся и сетуй, 
 Обличить обидчика не смея! 
 Поистине безумная затея - 
 Поведать о причинах скорби этой. 

 Люди потешаются напрасно, 
 Как ведется это искони. 
 Над злоключеньями любви несчастной. 
 Зачем смеются надо мной они? 
 Им бы посмотреть 
 На ту, в которой вся моя отрада! 
 Сердцу моему других не надо. 
 Тоску терпеть согласен я и впредь. 

 Если страсть зовут они любовью, 
 Не знаю, как назвать любовь тогда. 
 Страсть - вопреки людскому суесловью - 
 Порою радость, а любовь - беда. 
 Окрыляет страсть, 
 Щедрая, сулит нам наслажденье. 
 Что любовь! Любовь - лишь наважденье 
 И неизлечимая напасть.

"Все страданья в мире я постиг..."

 Все страданья в мире я постиг. 
 Мне веселья не дождаться, понимаю сам. 
 Слышит госпожа мой скорбный крик 
 И возносится, ликуя, сердцем к небесам. 
 С нею будучи, внимал я строгим словесам 
 И, однако, видел что ни миг 
 Этот ясный лик. 
 Почему я не остался там? 

 Маленькая пташка ей милей. 
 Может пташка петь и даже говорит порой. 
 Вместо птицы я служил бы ей. 
 Никогда у женщин птицы не было такой. 
 Пел бы ночью, пел бы неумолчно день-деньской: 
 "Госпожа! Меня ты пожалей! 
 Я - твой соловей! 
 Страждущего друга успокой!" 

 Жребий мой воистину жесток. 
 Если недостойна совершенства своего 
 Госпожа, которой все не впрок: 
 Моя служба, мое горе, мое торжество. 
 Преисполнено любовью сердце, и в него 
 Сверх любви проникнуть бы не мог 
 Даже волосок. 
 Истинное чувство таково.

"Стоит ей только посмотреть сурово..."

 Стоит ей только посмотреть сурово - 
 И я казнен, и нет меня как нет. 
 Спою вину оплакиваю снова, 
 И страшно мне услышать брань в ответ, 
 Так как мой напев 
 Для моей любви пропет. 
 Грех искажать мое верное слово. 
 Песней моею рожден я на свет. 

 Скажут иные: "Как поет он складно! 
 Когда бы мучился, петь бы не мог". 
 Моя отрада - в песне безотрадной. 
 Непосвященным это невдомек. 
 Тяжко мне теперь, 
 И полет мой не высок. 
 Не так мне горько и не так досадно, 
 Если напев мой добрым людям впрок. 

 Красивей красоты вы не встречали. 
 Всех совершенств нетленный образец, 
 Блаженства моего, моей печали 
 На веки вечные она венец. 
 Перед ней весь мир 
 Мой ходатай, мой гонец: 
 "Вознаградить страдальца не пора ли? 
 Иначе обезумеет вконец!" 

 Стою и на нее смотрю несмело. 
 Невиданное дело божьих рук - 
 Лицо такое и такое тело. 
 Нет ничего ужаснее разлук! 
 С нею распрощусь, 
 И меня сразит недуг, 
 Как будто вихрем туча налетела, 
 Скрыв от меня мое светило вдруг.

"Как тяжело..."

 Как тяжело, 
 Когда твое служенье 
 И твои мечты 
 Неприметны с высоты. 
 Забыв себя, 
 Терпишь ты пораженье. 
 Жалобы не тронут 
 Сердце горней красоты. 
 Куда умней 
 Привлечь расположенье 
 Службою к себе, 
 Когда верно служишь ты, 
 Найдя цветы 
 Благосклонной доброты. 

 Пора бы ей 
 Сжалиться надо мною. 
 Госпожу мою 
 Солнцем я провозгласил. 
 Я своего 
 Добьюсь любой ценою. 
 Милостыню я 
 У нее одной просил. 
 Я с детских лет 
 Пленен такой женою, 
 Что стремлюсь я к ней 
 Из моих последних сил, 
 Пока мой пыл 
 Сам себя не погасил. 

 Где ты, звезда, 
 Которая когда-то 
 В темноте взошла? 
 Мое солнце в вышине, 
 Там, в небесах, 
 Расцвечено богато. 
 Недосуг ей думать 
 О моем печальном дне. 
 Скорее бы 
 Дождаться мне заката, 
 Чтобы снизошло 
 Мое солнце и ко мне, 
 Пусть хоть во сие 
 С моим сердцем наравне.

"Как мне своего добиться..."

 Как мне своего добиться, 
 Если слова ей сказать я не дерзну? 
 Угораздило влюбиться,- 
 Сам диву я даюсь! - избрав из всех одну, 
 Ей преданно служу в безумии своем. 
 Госпожу всем сердцем обожая, 
 Издалека пою ей песни день за днем. 

 Кажется, смешно ей было 
 На меня глядеть, не зная, кто таков 
 Перед пой стоит уныло. 
 Заметно но всему: чудак из чудаков. 
 Ни слова до сих пор я не сказал при ней. 
 Ей служу я песнею моею. 
 Напев пристойней слов и, может быть, слышней. 

 Хоть одно промолвив слово, 
 Счастлив был бы я, но нет! Я слишком глуп. 
 Наподобие немого, 
 Который лишь мычит, не разжимая губ, 
 Ладони робких рук молитвенно сложа,- 
 Раненое сердце предъявляю, 
 Упав к ногам ее; "Топчите, госпожа!"

"Зачем, прельщен безумною мечтою..."

 Зачем, прельщен безумною мечтою, 
 Я сам взыскую пагубы своей? 
 Отвергнутый жестокой красотою, 
 Решил я наконец расстаться с ней. 
 Алее всяких роз и лилий всех белей 
 Сидит она, бывало, предо мною, 
 И расцветает полною луною 
 Моя погибель, свет моих очей. 

 Нет, я не ветер, склонный к переменам. 
 Страдая постоянством с детских лет, 
 Как тяготился я позорным пленом! 
 Презреньем незаслуженным задет, 
 Напрасно про себя таишь любовный бред. 
 Глупец, поступишься ты сокровенным! 
 Обмолвишься ты словом вдохновенным, 
 И снова промолчит она в ответ. 

 Так много было слов, так песен много, 
 Что я теперь молчу, изнемогая. 
 К чему сомнения, к чему тревога? 
 Тоске не видно ни конца, ни края. 
 Она не верит мне. Судьба моя такая. 
 Любимая карает слишком строго. 
 Когда бы жарко так молил я бога, 
 Давно бы он меня сподобил рая.

"Дорогая!.."

 Дорогая! 
 Ей желаю всяких благ. 
 Стража злая! 
 Каждый страж - мой лютый враг. 
 Из-за них не светит мое солнце никому, 
 Будто спряталось на веки вечные во тьму. 

 Горе, горе! 
 Поскорей бы ночь прошла. 
 Чтоб во взоре 
 Навсегда пропала мгла, 
 Чтобы солнце милое зажглось перед очами, 
 Разгоняя облака жаркими лучами. 

 Проклят мною 
 Тот, кто женщин сторожит. 
 Бог женою, 
 Столь прекрасною на вид, 
 Одарил вселенную на радость людям всем. 
 В подземелье мрачном прятать золото зачем? 

 Горе своре 
 Ненавистных сторожей! 
 Жить в затворе 
 Для жены всего вредней. 
 Взаперти грехам цвести! Я замечал порой: 
 Прокаженный ходит на запретный водопой. 
 Афродита 
 Всех прекрасней, всех добрей. 
 Мог открыто 
 Сам Парис встречаться с ней. 
 Не было бы доступа к богиням заточенным, 
 Яблоко осталось бы вовеки неврученным.

"Госпожа!Спаси меня!.."

 Госпожа! Спаси меня! 
 Недуг мой хуже во сто крат, 
 Острее боль день ото дня. 
 Покинуть плоть я был бы рад. 
 Раненный, умру вот-вот. 
 Взгляд мой в этом виноват, 
 Мой взгляд и твой пунцовый рот. 

 Госпожа! Услышь мой зов! 
 Страстями плоть поражена. 
 Не надо беспощадных слов, 
 Благословенная жена! 
 Говоришь всегда ты "нет", 
 Нет и нет, нет и нет. 
 Разбил мне сердце твой ответ. 
 Почему не скажешь "да", 
 Да, да, да, да? 
 Как счастлив был бы я тогда!

"Я виновен пред тобой, знаю сам..."

 Я виновен пред тобою, знаю сам, 
 В том, что дерзко предпочел тебя другим. 
 Если ты благоволишь к весельчакам, 
 То меня, увы! нельзя причислить к ним. 
 За тебя весь мир отдам, 
 Тобой гоним. 
 Увядаю не по дням, а по часам, 
 Истомлен моим тираном дорогим. 

 Хуже всех я? Нет! Но гордость я уйму. 
 И теперь, когда жестокая тоска 
 Не дает покоя сердцу моему, 
 Когда радость от меня так далека, 
 Неизвестно почему, 
 Исподтишка 
 Все завидуют страданью моему, 
 Мол, такой счастливей нас наверняка! 

 К жизни можешь только ты меня вернуть. 
 Госпожа! Спасать меня давно пора. 
 Если так в тебя влюбился кто-нибудь, 
 Это, стало быть, не детская игра. 
 Долог и тернист мой путь, 
 А ты добра! 
 Посмотри ты на меня, не обессудь! 
 Все одно мне: завтра, нынче и вчера. 

 Спеть о многом бы я мог на этот лад, 
 И любовь открыть, и верность, и печаль. 
 И пускай меня в ошибках уличат, 
 Лживым словом я обмолвился едва ль. 
 Если был я виноват, Мне очень жаль. 
 Как дождаться мне спасительных услад? 
 Между мною и тобой такая даль!

"Горевать и плакать некому со мною..."

^* ("Горевать и плакать некому со мною..." - Может бить, влюблен я в госпожу Венеру? - АНТИЧНЫЙ мотив: любовь богини и смертного.)

 Горевать и плакать некому со мною. 
 С миром я в раздоре. 
 Ей самой сегодня без прикрас открою 
 Злое мое горе. 
 От подобной хвори как найти лекарство, 
 Если променять любовь мою на царство 
 Я не согласился бы вовеки? 
 Разум помутился в человеке! 

 Взглядом благосклонным в сердце мне вселила 
 Гордую мечту. 
 Яркое сиянье этого светила 
 Солнцу предпочту. 
 На меня она украдкой оглянулась, 
 Алыми устами вдруг мне улыбнулась. 
 И предался своему я счастью, 
 Выше солнца вознесенный страстью. 

 Говорят про наши тайные свиданья. 
 Это клевета! 
 Свет на расстоянье мне в моем страданье, 
 Госпожа чиста. 
 Или каменные стены ей помеха? 
 И сквозь них она пройдет, моя утеха. 
 Никакой тогда мне путь не страшен. 
 С нею зашагаю выше башен. 

 Может быть, влюблен я в госпожу Венеру? 
 Ах, когда бы так! 
 Осчастливить сердце, грустное не в меру, 
 Для богинь пустяк. 
 Выглянет она в заветное оконце, 
 И воистину тогда мне светит солнце. 
 Отвернется, подойдет к подругам, 
 И один я со своим недугом. 

 Петь такие песни человек не вправе. 
 Это грешный жар! 
 Господи, помилуй, господи, избави 
 От любовных чар! 
 Я пою, как пел бы лебедь, умирая. 
 Выпрошу ли света? Сподоблюсь ли рая? 
 И порой становится обидно: 
 Я страдаю, а другим завидно.

Фридрих фон Хаузен. Миниатюра из Большой Гейдельбергской рукописи

"Голос отдаленный..."

^* ("Голос отдаленный..." - Принадлежность трех строф, передающих три маленькие сцены, к одной песне, точно не установлена. Всей стране быть в огне.- Поэт подразумевает: от его любовного жара.)

 Голос отдаленный, 
 Песня лютни все нежней. 
 Для души влюбленной 
 Нет веселия грустной. 
 Солнце жизни моей, 
 Всех светлей, 
 Всех милей, 
 Пляшет и пост среди полей. 
 Окрыленный, 
 Мчусь я к ней. 

 Слезами омыта 
 У любви моей щека. 
 Дескать, жизнь разбита, 
 Умер друг наверняка. 
 Смерть моя далека. 
 И пока 
 Так близка 
 К моим устам ее рука, 
 Позабыта 
 Вся тоска. 

 Вот мое светило 
 Там на крепостной стене. 
 Сердце мне прельстила 
 Она в своей вышине. 
 Всей стране 
 Быть в огне. 
 Не во сие,- 
 По весне 
 Госпожа моя при ясном дне 
 Помутила 
 Душу мне.

"Если женщин я кляну..."

 Если женщин я кляну, 
 То, значит, согрешил я из-за госпожи. 
 У нее навек в плену, 
 Хоть песни пой, 
 Хоть верой-правдою служи! 
 Ярче в мае нет лучей! 
 Когда мой весенний день 
 Передо мной, 
 Всем сердцем улыбаюсь ей. 

 Когда она 
 Не так строга, 
 Освобождаюсь я от всех моих забот. 
 Моя весна 
 Мне дорога, 
 И веселей меня никто на свете не живет. 
 В благодарность ей пою 
 И желаю ей добра. 
 Такая радость исцелила боль мою. 

 Этой песней 
 Не мешало б 
 Дать самому себе заранее урок. 
 Вздох уместней 
 Громких жалоб. 
 Разве не сам я на себя беду навлек? 
 Получил я поделом 
 И желаю госпоже 
 Таких скорбей не ведать на веку своем.

"Красное лето скрылось в отдаленье..."

 Красное лето 
 скрылось в отдаленье. 
 Где цветы были, 
 на землю снег лег. 
 Я жду привета, 
 как ждут исцеленья. 
 Или конец мой 
 совсем недалек? 
 Пусть клевер мой поблек. 
 Не жаль мне солнца, 
 не жаль первоцвета, 
 Только бы видеть 
 румянец ее щек. 

 Ее зеница - 
 солнце для напева. 
 В белую шею, 
 в губы я влюблен. 
 С ней не сравнится 
 никакая дева. 
 На свете краше 
 я не видел жен. 
 Я ранен, я сражен, 
 Разум теряю. 
 Нет, не нужно гнева! 
 Сжалься, королева, 
 мой заслышав стон! 

 Венчаю песней 
 тебя, дорогая! 
 Как совершенно 
 искусство творца! 
 Нет звезд чудесней. 
 Никогда другая 
 Так не заблещет, 
 радуя сердца. 
 Восторгу нет конца. 
 Лучше всех песен 
 радостного мая, 
 Всех птиц счастливее 
 любовь певца.

"Не правда ли, странно?.."

 Не правда ли, странно? 
 Болит моя рана, 
 А милой смешно. 
 Нет, не мечами, 
 Светлыми очами 
 Сердце пронзено. 
 Я не сплю ночами, 
 А ей все равно. 
 Ей, такой красивой, 
 Доброй и счастливой, 
 Как ей не грешно! 

 Когда ненароком 
 О горе жестоком 
 Запою, глупец, 
 Молвит она слово, 
 Поглядев сурово, 
 Тут мне и конец. 
 Любимый слышу голос, 
 Вижу госпожу... 
 Потерял я разом 
 Свой талант и разум. 
 Как в раю сижу.

"Невмоготу... Душа - рана сплошная..."

 Невмоготу... 
 Душа - рана сплошная. 
 Ее в этом виню, ту, 
 Мою мечту. 
 Беснуюсь, изнывая. 
 Рвусь я к дорогому рту. 
 Начистоту 
 сказать бы мне: "Готов служить всегда я 
 Тебе, дорогая!" 
 Поцелуй похитив, 
 я здоровье обрету.
 
 Устам твоим 
 любовь моя противна. 
 Я повсюду предан им, 
 Хоть не любим. 
 Под этой властью дивной, 
 Я тобою одержим. 
 Тобой томим, 
 день за днем служу я беспрерывно. 
 Мука неизбывна. 
 Где же, где награда 
 испытаниям таким?

"Император без короны..."

 Император без короны, 
 Без державы чувством я богат. 
 Осчастливлен я, влюбленный, 
 Красоте такой впервые рад. 
 Меня другие не прельстят. 
 Я буду верен ей всегда. 
 Прикован к ней мой ненасытный взгляд. 

 "Вверься, рыцарь, доброй даме! 
 Злых беги! Вот мой тебе совет. 
 Злые помыкают вами. 
 Им служить, поверь мне, смысла нет. 
 Любить злодейку - тяжкий грех. 
 Однако рыцарь мне знаком, 
 Которому она дороже всех". 

 "Сердце ноет, сердце тужит. 
 Кто бы сердце мне угомонил! 
 Пусть он верой-правдой служит, 
 Рыцарь мой мне все-таки не мил. 
 Весь мир он для меня забыл. 
 Уж лучше бы уехал он, 
 А то навеки будет мне постыл".

"Неужто ночь прошла?.."

^* ("Неужто ночь, прошла?.." - "Утренняя песня" в форме характерного для куртуазной поэзии "обмена" - диалога влюбленных.)

 "Неужто ночь прошла? 
 Попробуй тут заснуть! 
 Как первый снег, бела 
 Нагая эта грудь. 
 Обманщица нежна. 
 Я думал, что она 
 Полночная луна. 
 И вот рассвет". 

 "Давно ему пора 
 Со мною распроститься. 
 Иначе до утра 
 Мой милый загостится. 
 Светает за стеной. 
 Лежал во тьме ночной 
 Он только что со мной. 
 И вот рассвет". 

 "Не даст она мне спать, 
 Целует горячей. 
 И жалобы опять, 
 И слезы из очей. 
 Свою судьбу кляня, 
 Мы не отсрочим дня. 
 Так обними меня! 
 И вот рассвет". 

 "Как ночью был он смел! 
 Мы не смыкали вежд. 
 Узреть меня хотел 
 Он без моих одежд. 
 Ах! Непристойный вид! 
 Смущение и стыд 
 Мой рыцарь мне простит. 
 И вот рассвет".

"Чаянья, мечты, предположенья..."

^* ("Чаянья, мечты, предположенья!.." - Так в колодец день за днем, глядел юнец...- Мифологический образ Нарцисса, юноши, влюбившегося в свое отражение в воде и запахнувшего от любви, заимствован у Бернарта де Вентадорна.)

 Чаянья, мечты, предположенья! 
 Я как тот малыш, которого влекло 
 Свое собственное отраженье: 
 К зеркалу прильнул он и разбил стекло. 
 От моей надежды было мне светло. 
 Нынче я прозрел в изнеможенье:
 Бесполезно все мое служенье,
 Принесла моя любовь мне только зло. 

 Ах, любовь на радость всей вселенной! 
 Сон сморил меня среди моих невзгод, 
 В госпожу во сне смотрюсь я, пленный, 
 Предвкушая изобилие щедрот. 
 И поныне мне покоя не дает 
 Отблеск этой красоты мгновенной. 
 Радостью прельщает сокровенной 
 Этот сладостный, пунцовый, жаркий рот.
 Прелестью подобной наделенный, 

 На глазах завянуть обречен венец. 
 Блекнет лик, судьбою опаленный. 
 Это созерцать - вот пытка для сердец! 
 Так в колодец день за днем глядел юнец, 
 Жаждою томим неутоленной. 
 Изнывал он, сам в себя влюбленный, 
 И, собой любуясь, умер наконец. 

 Светлая жена! Еще в начале, 
 Когда только снизошла ты в дольний тлен, 
 Понял я: в разлуке и в опале 
 Чувству моему не ведать перемен. 
 Пусть продлится до могилы этот плен. 
 Я теперь одумаюсь едва ли, 
 В горестях моих, в моей печали 
 И в безумии моем навек блажен!

"Так, значит, вы, палач мой нежный..."

 Так, значит, вы, палач мой нежный, 
 Всерьез меня задумали казнить? 
 Как будто смерти неизбежной 
 Вас и меня дано разъединить! 
 За гробом верность вам я не нарушу, 
 И если во плоти я вас не стою, 
 Моя душа признает вашу душу 
 Своею полновластной госпожою. 
 Когда нельзя награды ждать 
 Мне здесь от вашей плоти, 
 Там буду вам я угождать, 
 И там вы, госпожа, во мне 
 Вновь рыцаря найдете.