Даргинские песни

Пахарь, сеятель и жнец 

 Пахарь, сеятель и жнец, 
 Многие твой хлеб едят. 
 Только самого себя 
 Ты не можешь накормить. 

 Оружейник молодой, 
 Многих ты вооружил, 
 Лишь у одного тебя 
 Нет винтовки в час беды. 

Уходящий 

 Уходящий - уходи, 
 Только оглянись назад. 
 Погляди на то, что ты 
 Оставляешь навсегда. 

 Уходящий - уходи, 
 Но скажи в последний раз 
 Слово доброе тому, 
 С кем расстаться ты решил.

Ветер с моря вдаль спешит

 Ветер с моря вдаль спешит 
 По горам, где нет травы. 
 Он мечтает склоны гор 
 Золотом разрисовать. 

 Ветер с моря, для чего 
 О несбыточном мечтать? 
 Ты репейником седым 
 Разрисуешь склоны гор. 

 С черных гор туман густой 
 Над равнинами плывет 
 И наполнить родники 
 Хочет сладостным питьем. 

 О туман, плывущий с гор, 
 О пустом мечтать зачем? 
 Ты наполнишь родники 
 Мутной дождевой водой.

В черном небе по ночам 

 В черном небе по ночам 
 Всходит белая луна. 
 В белой комнате своей 
 Я, от горя почернев, 
 Одинокая сижу. 

 Нету на тебе греха - 
 Разве ветер виноват, 
 Если, улетая вдаль, 
 Гору покидает он? 

 Разве виноват Самур 
 В том, что быстро он течет, 
 Одинокую скалу 
 Оставляя позади?

Если даже бой далек 

 Если даже бой далек, 
 Плачут жены храбрецов 
 Потому, что их мужья 
 Скачут первыми в огонь. 

 Если даже близок бой, 
 Жены трусов веселы, 
 Потому, что их мужья 
 В безопасности сидят. 

 Будь ты проклята, любовь! 

 Будь ты проклята, любовь, 
 Закрутившая меня, 
 Словно черная Койсу 
 Щепку на своих волнах. 

 Будь ты проклята навек, 
 Страсть, играющая мной, 
 Как сибирские ветра 
 Кандалами каторжан.

Есть ли в мире кто-нибудь

Есть ли в мире кто-нибудь, 
Кто печали бы не знал? 
Даже на лугу трава 
Никнет, думая о том, 
Что паршивая овца 

Может растоптать ее.
Есть ли в мире кто-нибудь, 
Кто ни разу не страдал? 
Даже на горе цветок 
Вянет, думая о том, 
Что сожжет его мороз, 
Инеем посеребрив.

Я извелся от тоски 

 Я извелся от тоски - 
 Вышел из дому гулять, 
 Возле берега реки 
 Лег на золотом песке. 

 Вижу - на груди сидит 
 Желтобрюхая змея. 
 «Дай отведать, говорит, 
 Сердце из груди твоей». 
 
 Я ответил: 
 «Уходи, Желтобрюхая змея, 
 Сердца нет в моей груди - 
 Страсть сожгла его давно». 

 Извелась моя душа 
 От печали и тоски, 
 Я поднялся не спеша 
 На высокую скалу. 

 Вижу - надо мной парит 
 Черный сокол белых гор. 
 «Дай мне выпить, говорит, 
 Ясные твои глаза».

 Черный сокол белых гор, 
 Не осталось глаз моих, 
 С той поры, как полюбил, 
 Я проплакал все глаза.

 Эй, владелец скакуна, 
 Спешься, будешь кунаком. 
 Сахара я дам тебе, 
 Риса - твоему коню!
 
 Ничего, что рис в цене, 
 Сахар дорог - не беда. 
 Добрый гость ценней того, 
 Чем торгуют на земле. 

 И от жара средство есть, 
 И от раны пулевой, 
 И от боли головной 
 Есть отвары и питье. 

 Есть волшебная трава, 
 Есть целебные слова, 
 Только от моей любви 
 Нет лекарства на земле. 

Я говорила

 Двух горшков одной рукой 
 Не бери,- я говорила. 
 Двух красавиц, сокол мой, 
 Не люби,- я говорила. 

 Двух горшков не унесешь, 
 Разобьешь,- я говорила. 
 Если двух себе найдешь, 
 Пропадешь,- я говорила. 

 И волчица, говорят, 
 От печали умерла, 
 Оттого, что волкодав 
 Утащил ее дитя. 
 Было у меня потерь, 
 Как травинок на лугу. 
 Почему же до сих пор 
 В мире этом я живу? 
 Говорят, изнемогла 
 И орлица на горе, 
 Оттого, что человек 
 В сеть поймал ее орла. 
 Бед, что я пережила, 
 Больше, чем цветов в траве. 
 Почему же до сих пор 
 Я на этот мир гляжу? 

Ты не очень-то гордись1 

 Ты не очень-то гордись, 
 Что черны твои глаза,- 
 Черный виноград купцы 
 На базарах продают. 

 Ты не очень-то гордись, 
 Что стройна, как стебелек,- 
 Ведь и ласточка тонка, 
 Да недолог птичий век! 

 1Песня Батырая, ставшая народной. 

 Я на дереве в саду 
 Листья все пересчитал. 
 Но не смог я сосчитать 
 Всех, кто сохнет по тебе. 

 Разве ты небесный рай, 
 Чтобы всех к себе манить? 
 Разве адский ты огонь, 
 Чтоб сердца испепелять? 

 За любовь мою к тебе 
 Мой отец меня бранит. 
 Пусть же влюбится он сам 
 В полуночную луну, 
 Чтобы каждый раз, когда 
 Заходила бы луна, 
 Он бы мучился, как я 
 В час, когда уходишь ты. 

 И за страсть мою к тебе 
 Все ругает мать меня, 
 Воспылать бы ей самой 
 Страстью к солнцу в небесах! 
 Чтобы каждый раз, когда 
 Меркнет солнце за горой, 
 Мучилась она, как я, 
 Разлученная с тобой! 

 Говорят, что есть родник 
 С чудодейственное водой. 
 Свод серебряный под ним, 
 Золотой под ним песок. 
 Если б воду родника 
 Всю мне выпить удалось, 
 Я бы все равно не смог 
 Жажду страсти утолить, 

 На горе, красив и дик, 
 Сахарный тростник растет, 
 Ствол серебряный блестит, 
 Корень золотой в земле, 
 Если б высосал я всю 
 Сладость из его ствола, 
 Bсе же голода любви 
 Я бы утолить не мог.

 В мире этом и кувшин 
 Во сто раз счастливей нас, 
 Он к красавице приник 
 И, счастливец, каждый день 
 Разделяет путь ее. 

 Не он счастлив не один, 
 Счастлив шелковый платок 
 К девушке и он приник, 
 И, счастливец, каждый миг 
 Чувствует он грудь ее.

 Если бы мою печаль 
 Взяли б травы на лугу, 
 Грустно сытые стада 
 Возвращались бы домой. 

 Если б боль моей души 
 Переняли сорняки, 
 Со слезами на глазах 
 Шли бы девушки домой, 
 Клин пшеницы прополов. 

 Если бы свою печаль 
 Сделал я хмельным питьем, 
 Всех товарищей своих 
 Напоил бы допьяна.

 Как-то небо и земля 
 Страстью, говорят, зажглись. 
 Но ведь небо и земля 
 Друг от друга далеки. 

 Нету для любви преград, 
 И весенний теплый дождь 
 С неба землю окропил. 
 Так и сблизились они. 

 Мы, родная, далеки, 
 Словно небо и земля, 
 Но и мы с тобой, поверь, 
 Сблизимся когда-нибудь.

 Для чего ты, мать, меня 
 Человеком родила? 
 Лучше б мне вдали от зла 
 Быть фиалкой на горе. 
 Может быть, тогда б не сжег 
 Злоб огонь меня дотла, 
 И брала б мой сладкий сок 
 Тонкостанная пчела! 

 Для чего среди людей 
 Ты меня растил, отец? 
 Лучше б мне вдали от зла 
 Быть орешиной в лесу! 
 Чем, огнем любви горя, 
 Жить с поникшей головой, 
 Лучше бы среди зверья 
 Пышною шуметь листвой!