Кумыкские песни

Смолоду 

 Смолоду в битве клинком 
 Побеждай, а не то, 
 Крепость возьмешь стариком- 
 Не поверит никто. 

Наши деды

 Говорят, что деды были 
 Удалой народ. 
 Уксус пили и хвалили, 
 Говорили: «Мед!» 
 Пели, пили, 
 Аж кряхтели, 
 Портить пира 
 Не хотели. 
 Деды засевали мало, 
 А зато росло. 
 Что за год земля давала - 
 На два года им хватало, 
 Хоть и ели до отвала. 
 Вот как в старину бывало, 
 Да прошло.

Кто берег отыщет 

 Кто берег отыщет, тот реку найдет, 
 А реку нашедший отыщет и плот. 
 Скакун одряхлеет - покой обретет. 
 Жена овдовеет - к другому уйдет. 
 А матери, грудью кормившие нас, 
 Растившие нас и любившие нас, 
 Услышат, что пали мы в горестный час, 
 И сами слезами себя изведут, 
 И сами в сырую могилу сойдут.

Ты был 

 Ты был горою - 
 Моей твердыней, 
 Ты был рекою, 
 Рекою синей. 
 Гора осела, 
 Низиною стала. 
 Река обмелела - 
 Трясиною стала.

Трусы 

 Кругом тишина - 
 Трусы шумят. 
 Грохочет война - 
 Трусы молчат. 
 Свадьба идет - 
 Трусы вперед. 
 Кличут поход - 
 Трусы назад. 
 Пьют да едят - 
 Трусы красны. 
 Стрелы летят - 
 Трусы бледны! 
 Трус говорит, 
 Я, мол, герой, 
 Битва гремит - 
 Он за горой.

Я и медом в кувшине был

 Я и медом в кувшине был, 
 И стволом на равнине был. 
 Сладкий мед, что в кувшине был, 
 Кто-то выпил или пролил, 
 Кто-то ветви срубил со ствола. 
 Оттого и равнина гола. 

Если, парень, сокола 

 Если, парень, сокола 
 Пустишь в облака, 
 Если пустишь сокола, 
 Пускай на гусака. 

 Если, парень, женишься, 
 Черт тебя дери, 
 Если, парень женишься, 
 Красавицу бери. 

 Чем чадить без пламени. 
 Лучше уж сгори. 
 Если смерть назначена, 
 То в бою умри! 

 Чем прийти нетронутым 
 Трусом-подлецом, 
 Воротись на родину 
 Мертвым храбрецом.

Асхартау, высок твой нетронутый снег 

 Асхартау, высок твой нетронутый снег! 
 Анадол, ты других многоводнее рек! 
 Аргамак, ты красив, с чем сравнится твой бег! 
 Богатырь, есть ли лучше тебя человек? 
 Что твоя высота, Асхартау-гора? 
 Достигает орел твоего серебра! 
 Анадол, что твоя ширина, глубина, 
 Если стужа тебя проморозит до дна? 
 Аргамак, что твоя бесподобная стать; 
 Ты приучен дорогу коням уступать! 
 А в тебе что хорошего, сильный джигит? 
 Ты стоишь перед баем, который сидит. 
 Что хорошего, если потупил ты взгляд 
 Перед тем, кто и слаб, и труслив, но богат.

Сколько смелых джигитов 

 Сколько смелых джигитов 
 Осталось в далеких полях! 
 Сколько в саклях папах 
 Одиноко висят на гвоздях! 
 Сколько в семьях у нас 
 И в селеньях у нас 
 Овдовевших невест 
 И заплаканных глаз. 

 Если с острой косою 
 На землю придет Азраил, 
 Не уйдет Азраил 
 Без души, за которой ходил. 
 Без души не уйдет, 
 Но и он обождет: 
 Пусть джигит пред кончиною 
 С недругом счеты сведет. 

 Потерпи, Азраил, 
 Обожди нас, пока 
 Не истратим мы пуль, 
 Не затупим клинка!

Новые баи

 Баями нынче трусливые стали, 
 Те, чьих отцов за людей не считали, 
 Те, чьи отцы на конях не скакали. 
 Им ни по храбрости и ни по чести 
 Не восседать бы с достоинством вместе. 
 Если б цари-государи решили, 
 Если богатство бы в кучу свалили, 
 Роздали всем по отваге и силе, 
 Мы посмотрели, кто сделался б нищим, 
 Кто получил бы великие тыщи. 

Смерть джигита

 Солнце взойдет и блестит, как пятак, 
 Сядет - и горы окутает мрак. 
 Храбрый джигит или скачет в седле, 
 Или недвижно лежит на земле. 
 Где ж твоя удаль и где ж твоя сила? 
 Или звезда несчастливо светила? 
 Ты ведь клинком поиграл на веку 
 Там, где меняют башку на башку. 

Песня старых джигитов

 Жизнь прошла, а когда-то мы были и сами 
 У почтенных отцов, матерей сыновьями. 
 Тех, кто нас обижал неприветливым словом, 
 Повергали во прах в поединке суровом. 
 Мы удачу встречали, скакали мы смело, 
 И быстрее, чем мы, наша слава летела. 
 Наша грозная сталь над полями звенела, 
 Души недругов мы вышибали из тела. 
 Что же смелых джигитов осилить сумело? 
 Бедность черная сделала черное дело, 
 А потом одиночество нас одолело. 

Тридцать чинар

 Тридцать чинар засыхают у речки, 
 Топливо будет для чьей-нибудь печки. 
 Кто пожалеет меня? 
 Конь подо мной ковыляет, хромая, 
 Дома жена молодая, да злая, 
 А для джигита хозяйка плохая 
 Хуже плохого коня. 

Если скакун

 Если скакун как стрела не летит, 
 То на него и не сядет джигит. 
 Сложится жизнь у меня несчастливо, 
 Будет жена не умна, не красива. 
 Что же мне делать тогда, молодому? 
 Все прокляну, убегу я из дому. 
 Пусть хоть провалится он, хоть сгорит. 

Ствол вороненый

 Ствол вороненый, сосновое ложе. 
 Где же ты, парень, о господи боже? 
 Долго тебя под родительским кровом 
 Мать ожидала живым и здоровым. 
 Матери старой прочел грамотей 
 Злую бумагу о смерти твоей. 
 Вот и осталась с невесткой-вдовою 
 Да с извещением с черной каймою, 
 Вороны каркают звонко на ветке. 
 Плачут в сторонке старухи-соседки. 
 Но не над телом бессильным твоим 
 И не над камнем могильным твоим.

Жалоба 

 Конь крутобокий, караковой масти. 
 Где мне найти тебя в пору несчастья? 
 Беки-враги одолели меня, 
 А у меня ни ружья, ни коня. 
 Как же мне биться, где же мне скрыться? 
 Где отдохнуть мне, где мне напиться? 
 Плохо, признаюсь я, дело мое. 
 Ноет разбитое тело мое. 
 Было когда-то товарищей много, 
 И - никого, кроме господа бога. 
 Что ж, подходите, проклятые беки, 
 Я вас один успокою навеки.

 Если от голода конь нехорош, 
 Он на кладбищенский камень похож. 
 Если удачей обходит судьба, 
 Воин свободный не лучше раба. 

 Но над чужою не смейтесь бедою 
 И не жалейте вы их наперед: 
 Тощий скакун округлится весною, 
 Воин в сраженье богатство найдет. 

 И ничего, что с рождения свято, 
 Он, и богатый, вовек не предаст, 
 Бедным раздаст он оружье и злато, 
 В битве за друга он душу отдаст.

О споре

 Если уж в спор ты ввязался на горе, 
 Так засучи рукава. 
 Трусы проворней, чем женщины, в споре, 
 Трусов оружье - слова. 

 Ссорятся трусы, шипят и плюются, 
 Слова их не лучше, чем яд. 
 Спорят герои - клинками секутся, 
 Да так, что искры летят. 

 Нам языком воевать не пристало, 
 Саблею спорит джигит. 
 Трус же героя поносит сначала, 
 А после за шкуру дрожит.

 Коль в небо крыла потянут орла, 
 В гнездо навряд он вернется. 
 С орлиным пером дурная стрела: 
 Пустят - назад не вернется. 
 И если в тебя ей попасть суждено, 
 Ты бий1 или уздень2 - ей не все ли равно.
 
 1 Бий - князь. 
 2 Уздень - свободный от феодальной зависимости крестьянин. 

Не оттого ли? 

 Не оттого ли, что жизнь свою прожил, 
 Низко склонилась твоя голова? 
 Ребра коня выпирают под кожей 
 Не оттого ль, что сгорела трава? 

 Ходишь в черкеске с потертой полою 
 Не оттого ли, что всех ты бедней? 
 Сабля врага занеслась над тобою 
 Не оттого ли, что жил без друзей? 

 На склонах в горах мы волками были, 
 В густых облаках соколами парили. 
 Но все упустили мы, все потеряли. 
 Волками мы были, да овцами стали. 
 Не ловчими птицами - дичью мы стали. 
 Для ловчих мы сами добычею стали. 
 Поживою чьею мы будем, как знать? 
 Мертвы мы иль живы - самим не понять. 
 Кто силу былую опять нам вернет? 
 Кто путы проклятые наши сорвет? 

Ах, для чего мы помяли луга?

 Ах, для чего мы помяли луга 
 И берега разорили, 
 Саклю друга, а не врага 
 Свалили и запалили? 

 Мы, сыновья отцов-удальцов, 
 Овеянных славою громкой, 
 Вместо того, чтоб сразить подлецов, 
 Их обошли сторонкой. 

 Завидев недруга издалека, 
 Мы от него бежали. 
 Стоит трех пучков табака 
 Каждый из нас едва ли. 

 Желтый мед на дне дубовой кадки. 
 Ешьте-пейте мед; остатки сладки. 

 Пусть зеленеет трава на лугах, 
 Пусть она шумною будет, 
 Пусть будет цела голова на плечах, 
 Пусть многодумною будет! 

 Пусть голова не будет пустой, 
 Кто бы ты ни был - крестьянин простой 
 Или владыка исконный, 
 Пышущий силой джигит молодой 
 Или старик, сединой убеленный! 

 Там пусть дерево не появляется. 
 Где другое вблизи не растет, 
 Пусть без братьев джигит не рождается, 
 А родится - так пусть живет. 
 Пусть не бедствует, пусть не мается, 
 Пусть аллах его бережет! 

Зачем эта жизнь? 

 Зачем эта жизнь, коль от горя и бед 
 Никнет моя голова! 
 Уж лучше совсем не родиться на свет, 
 Если жизнь такова. 

 Саблю без ножен носить не по мне, 
 Чужим насыщаться куском. 
 Чем на безгривом сидеть скакуне, 
 Лучше идти пешком. 

 Пусть люди живут не по правде у нас, 
 Я верю, что все равно 
 И мне хоть один-единственный раз 
 Счастливым быть суждено. 

 Здесь рай богачу, а бедному - ад, 
 Но, верю я, - время придет, - 
 И тем, кто храбр, а не тем, кто богат, 
 Хвалу воздадут и почет.

Песня погонщика волов 

 Ну-ка, черные, айда, 
 Эй, айда, 
 С вами, дьяволы, беда! 
 Айда, вога - харш! 

 С вами, дьяволы, беда. 
 Эй, айда! 
 Не крива ли борозда? 
 Айда, вога - харш! 

 На лугу траву щипать 
 Эй, айда! 
 Веселей, чем плуг таскать. 
 Айда, вога - харш! 

 Айда, борозда пряма. 
 Эй, айда! 
 Нас не кормят задарма. 
 Айда, вога - харш! 

 Всяк бедняк на нас похож. 
 Эй, айда! 
 День попашешь - раз пожрешь. 
 Айда, вога - харш! 

 Айда, черные, айда. 
 Эй, айда! 
 Скоро будет вам еда! 
 Айда, вога - харш!

Халалай 

 Пожалейте, нету сил, 
 У меня платочек был, 
 Шелком вышитый платочек, 
 Золотом расшитый, край. 
 Я его в руках держала, 
 С ним я пела и плясала. 

 Халалай! 
 Халалай! 

 Был в руке моей платок, 
 Словно белый голубок. 
 Мой платочек-голубочек, 
 Золотом расшитый край. 
 Если грустно мне бывало, 
 Я им слезы утирала. 

 Халалай! 
 Халалай! 

 Был платочек чист и бел, 
 Только быстро он истлел. 
 Мой платочек-голубочек, 
 Золотом расшитый край. 
 Был он чист и непорочен, 
 Только шелк его не прочен. 

 Халалай! 
 Халалай! 

 Слезы мне мешают петь, 
 Нечем слезы утереть. 
 Мой платочек-голубочек, 
 Золотом расшитый край, 
 Износился, изорвался. 
 Только в песне и остался. 

 Халалай! 
 Халалай!

Яблоневый сад

 Эх, яблоневый сад, 
 Эх, яблоневый сад! 
 Шесть человек поссорятся, 
 Коль яблочко съедят. 

 Эх, виноградный сад, 
 Эх, виноградный сад! 
 Сто человек поссорятся, 
 Коль ягодку съедят. 

 Осенние сады, 
 Осенние сады! 
 Все, кто ни есть, поссорятся, 
 Такие там плоды. 

 Из хвороста дворцы, 
 Из хвороста дворцы 
 Сплетают эрпелинские 
 Джигиты-молодцы. 

 Эй, молодец, смотри, 
 Эй, молодец, смотри, 
 Ты первую попавшуюся 
 В жены не бери! 

 Ой, жалко нам тебя, 
 Ой, жалко нам тебя, 
 Нам жаль тебя, красавица, 
 Что вышла не любя!