[СЫНОВЬЯ ГАНГИ И ШАНТАНУ]

 Шантану, сей лучник, искавший добычу, 
 Охотился часто за всякою дичью, 

 Всегда избирал потаенные тропы, 
 Где бегали буйволы и антилопы. 

 У Ганги-реки, на пути одиноком, 
 Встречался, отважный стрелок ненароком 

 С певцами небесными, с полубогами; 
 Звенела земля у него под ногами. 

 Однажды красавицу встретил Шантану, 
 И он удивился прелестному стану. 

 Иль то божество красоты приближалось, 
 На лотосо чистом пред ним возвышалось? 

 Свежа, белозуба, мила и беспечна, 
 В тончайших одеждах, во всем безупречна, 

 Она воссияла светло и невинно, 
 Как лотоса редкостного сердцевина! 

 Смотрел властелин, трепеща, восхищаясь. 
 Глазами он пил ее, не насыщаясь. 

 Она приближалась, желанна до боли, - 
 И пил он, и жаждал все боле и боле! 

 Он тоже, в блистании царственной власти, 
 Зажег в ней пылание радостной страсти: 

 Смотрела на воина с жарким томленьем, 
 Смотрела, не в силах насытиться зреньем! 

 Спросил повелитель, исполненный жара: 
 «Певица небесная ты иль апсара? 

 Змея или данави - жизни врагиня? 
 Дитя человеческое иль богиня? 

 Небесной сияешь красой иль земною, - 
 Но, кто бы ты ни была, будь мне женою!» 

 Услышав звучащее ласково слово, 
 Условие с васу исполнить готова 

 И, голосом звонким царя услаждая, 
 Сказала, разумная и молодая: 

 «Твоею женою покорною стану, 
 Но, что бы ни делала я, о Шантану, 

 Хорошей тебе покажусь иль дурною, - 
 Клянись, что не будешь ты спорить со мною. 

 А если меня оскорбишь и осудишь, - 
 Уйду я и ты мне супругом не будешь». 

 «Согласен!» - сказал он, ее одаряя 
 Отрадой, не знавшей ни меры, ни края. 

 Ее получив, как желанную долю, 
 Могучий, с женой наслаждался он вволю, 

 Решил он: «Пойдет она прямо иль косо - 
 Смолчу, никогда не задам ей вопроса». 

 И царь был доволен ее красотою, 
 Ее добродетелью и чистотою, 

 Ее обхожденьем, спокойным и ровным, 
 Ее угожденьем на ложе любовном. 

 То Ганга была, та богиня-царица, 
 Что в трех мирозданьях блаженно струится! 

 Приняв человеческий облик отныне, 
 Она красоту сохранила богини. 

 С тех пор стал супругом Реки богоравный 
 Шантану, царей повелитель державный. 

 Она услаждала властителя пляской, 
 Истомною негой, искусною лаской, 

 И ласкою ласка ее награждалась, - 
 Его услаждая, сама наслаждалась. 

 Шантану, любовью своей поглощенный, 
 Усладами лучшей из жен обольщенный, 

 Не видел, как месяцы мчатся и годы, 
 А мчались они, словно быстрые воды. 

 Шло время. Сменялись и лето и осень. 
 Жена сыновей родила ему восемь. 

 Так было: едва лишь ребенок родится, 
 Тотчас его в Гангу бросает царица. 

 Шантану страдал от сокрытого горя, 
 Однако молчал он, с женою не споря. 

 Когда родила она сына восьмого, 
 Чудесного, сердцу отца дорогого, 

 Он крикнул, восьмой не желая утраты: 
 «Не смей убивать его! Кто ты и чья ты? 

 Возмездье за это злодейство свершится, 
 Страшись, о презренная, сыноубийца!» - 

 Сказала супругу: «Ты сердце не мучай, 
 Желающий сына отец наилучший! 

 Погибнуть не дам я последнему сыну, 
 Но только тебя навсегда я покину. 

 Я - мудрым Джахну возрожденная влага, 
 Я - Ганга, несметных подвижников благо. 

 Жила я с тобой, ибо так захотели 
 Бессмертные ради божественной цели. 

 Я встретила восемь божеств, восемь васу, 
 Подвластных проклятия гневному гласу: 

 Их Васиштха проклял, чтоб гордые боги 
 В людей превратились, бессильны, убоги. 

 А стать их отцом, о властитель и воин, 
 Лишь ты на земле оказался достоин, 

 И я, чтоб вернуть им бессмертья начало, 
 Для них человеческой матерью стала. 

 Ты восемь божеств произвел, ясноликий, 
 Тем самым ты стал и на небе владыкой. 

 С тобою узнала я радость зачатья, 
 И васу избавила я от проклятья. 

 Дала я поверженным верное слово: 
 Когда в человеческом облике снова 

 Родятся, - их в Ганге-реке утоплю я, 
 Бессмертие каждому снова даруя. 

 Теперь я тебя покидаю навеки. 
 Меня дожидаются боги и реки. 

 Смотри, богоравного сына храни ты. 
 То будет мудрец и храбрец знаменитый. 

 В обетах он будет подобен булату, - 
 Дарованный Гангою сын Гангадатту!»