Действие второе

Лю (входит). Восприняв благие поучения наставника, я, Лю Цзюнь-цзо, поставил за домом в саду хижину для себя, трижды в день ем постное, читаю молитвы. Как быстро летят дни и месяцы!

(Поет.)

На мотив "Цветущая ветка" в тональности "наньлюй"

Ласточка с иволгой защебетали
       над цветами возле ручья - 
И вот уже лебеди, утки кричат,
       по глади пруда снуя. 
Над хризантемами дикий гусь
       пролетел в родные края - 
Ворона закаркала в диких сливах,
       закрылась в реке полынья. 
За сменой времен в раздумье слежу,
       нежность в груди затая,
Щелкнешь пальцами - черную пашню сменяет 
       желтое море жнивья.
Кажется, сердцу не нужно ни славы,
       ни шелкового шитья, 
Я с усильем рву нефритовую цепь,
       золотую цепь бытия. 
Скакуна желаний, обезьяну страстей
       навеки стреножил я.

На мотив "Седьмая песня из Лянчжоу"

Каждый день я Будде молюсь и вдыхаю
      благовонные струи дымка, 
Это лучше, чем рис и дрова покупать 
      и семью одевать в шелка.

Если бы не наставник, что стало бы со мною, с Лю Цзюнь-цзо!

(Поет.)

Бодхисаттвы и махасаттвы,
    вам, чей приют - облака, 
Спасибо вам и, наставник, тебе,
    кто избавил меня от мешка,
Кто приблизил меня к себе,
    недостойного ученика, 
Теперь надо мною не властна
    строгих законов рука, 
Не подвержен я наказанью,
    не завишу от пустяка. 
Пустые надежды терзали меня,
    снедала меня тоска, 
Но от участи горькой, ждавшей меня,
    ушел я наверняка. 
Бесконечно учителю я благодарен,
    чья мудрость столь высока. 
Это он поведал мне слово Будды,
    изреченное на века, 
Чтобы стал я монахом, лишенным тревог,
    в тиши своего уголка, 
Если ж огонь страстей во мне
    затлеет исподтишка, 
Успокою себя, станет мысль моя 
    от желаний земных далека.
Буду четки перебирать
    и слушать шум родника, 
Буду молча сидеть, не шевеля
    даже кончиком языка. 
Буду вздыхать я над опавшими
    лепестками цветка, 
Буду в вечернем тумане бродить
    под легкий шум ветерка.

Намо Эмитофо! Пора мне предаться созерцанию.

Сын (входит). Я - сын Лю Цзюнь-цзо. С тех пор как отец стал жить по-монашески, мой дядя каждый день пьет вино и милуется с матерью. Надо сказать об этом отцу. Откройте, откройте!

Лю. Кто это там просит открыть ворота?

(Поет.)

На мотив "Браню милого"

Вот и завесы я опустил 
     из легкого бамбука,
У меня спокойно - ни суеты, 
     ни шума, ни малого стука.
Даже скрип одностворчатой двери здесь -
    невыносимая мука. 
Ничто не смущает меня,
    с миром у нас разлука. 
Смотреть ни на что не хочу,
    пред собой гляжу близоруко, 
Не хочу ничего больше слышать
    и не слышу ни звука.

Сын. Откройте!

Лю

(поет)

На мотив "Тронут монаршей милостью"

Это, наверно, моя жена 
      сетует в миру,
Что под полог к ней я не вхожу,
      забравшись в свою нору.
В курильнице жгу 
      благовонную палочку.
Одежду оправлю - кто там стучится,
      к злу или к добру?
В руки четки
      поспешно беру.
Может быть, свежей воды
      принесли ко мне в конуру?
Может быть, свежий чай 
      мне принесли поутру?
Быстро иду по ступеням, 
      но, прежде чем отопру,
Гляну в окно через занавес, 
      что колышется на ветру.

Сын. Откройте!

Лю. Да кто там?

(Поет.)

На мотив "Песнь сборщиц чая"

От солнца в глазах зарябило -
     кто это там? 
Уж не будда ль, не бодхисаттва ли
     явился к моим вратам?

Сын. Откройте мне!

Лю (открывает ворота, видит сына, продолжает петь)

Ах, это мой мальчишка,
     избалованный не по летам? 
Должно быть, в доме опять
     нашлась работа кнутам? 
И жаловаться ко мне
     ныне явился сам.

Зачем ты пришел, сынок?

Сын. Без дела ваш сын не пришел бы! Отец, с тех пор как вы начали благочестивую жизнь, моя мать каждый день пьет вино и милуется с дядей. Об этом я и хотел сказать вам.

Лю. Это правда? Пьет вино и милуется с дядей?

Сын. Сущая правда, я не лгу!

Лю (гневаясь). Хорош же этот мерзляк, сын нищей шлюхи! Полумертвым валялся на снегу, я его спас, сделал своим названым братом. Вижу, что он человек рачительный, доверяю ему все свое миллионное состояние, а он... Вот доберутся до него мои руки! (Видит знак "терпение".) Ладно, сынок, иди поиграй.

Сын. Папа, ты бы вернулся домой.

Лю

(поет)

На мотив "Застава пастуха"

Ты огорчил меня,
      в сердце моем досада.
Не подвела ли тебя
      юная зоркость взгляда?

Сын. Не подвела, я ясно видел!

Лю

(поет)

А может, наша соседка - 
     сердцу его отрада?

Сын. Да нет же, дядя пил вино с моей мамой.

Лю

(поет)

Правдивы ли слова твои,
     мое чадо? 
Не обманны ли речи твои,
     нет ли в них яда?

Сын. Как я посмел бы обмануть?

Лю. Ну, коли не обманываешь, я так этого не потерплю!

(Поет.)

Не нужны мне ивовые канги, 
        и железной цепи не надо,
И к судье не пойду я по поводу этого
        семейного разлада. 
Знай - ты умрешь от моей руки,
        и минует тебя пощада!

Оба уходят.

Лю Цзюнь-ю (входит вместе со своей невесткой). С той поры, как мой брат ушел в сад за домом и зажил, как монах, мне доверено все его добро и домочадцы. Теперь можно пожить в свое удовольствие!

Жена. Верно говоришь, деверь! Вино и кушанья давно на столе, пойдем выпьем чарку-другую, повеселимся!

Лю Цзюнь-ю. Я и сам собирался выпить. Дай только затворю дверь спальной. (Пьют.)

Лю (входит). У меня с собой не было ничего острого, пришлось взять нож на кухне. Подойду к дверям, прислушаюсь.

Жена. Деверь, все заботы о доме теперь лежат на тебе, с утра до вечера ты в хлопотах. Пей до дна!

Лю Цзюнь-ю. Твое расположение, невестушка, я до самой смерти не забуду. Пригубь и ты!

Лю. Значит, они и в самом деле завели шашни. Как я могу вынести такое!

(Поет.)

На мотив "Жалуюсь священному Небу"

Окна закрыты,
    в сердце возникла дрожь. 
Вышибу дверь ногою,
    если ты, братец, не отопрешь! 
Гнев из груди поднимается,
    ничем его не уймешь. 
Я сжимаю в руке
    наточенный нож.

(Заглядывает в дом.)

Они безмятежно сидят на постели с видом святош...

Откройте!

Лю Цзюнь-ю. Кто-то пришел!

(Удаляется.)

Незаметно входит монах. Жена открывает дверь.

Жена. Юаньвай, ты вернулся домой?

Лю

(поет)

О блудодей, от этих дверей
    не уйдешь, 
Я расправлюсь с тем, кто с чужой женой
    устроил кутеж!

Жена. Ты хочешь уличить меня в блуде? А где же любовник? Соседи! Лю Цзюнь-цзо хочет убить меня!

Лю

(поет)

Что это ты 
     орешь,
Будто вот-вот 
     умрешь? 

(Хватает жену, та вновь кричит.)

А ну, иди сюда, потаскушка,
     мерзкая вошь,
С глазу на глаз мне расскажешь 
     про подлость свою и ложь!

(Видит на ноже знак "терпение".)

Эх, не вовремя знак "терпение" вижу - 
     душе моей невтерпеж!

На мотив "Ворон кричит по ночам"

Черный оттиск на ручке ножа
    отпечатался кое-как. 
О Небо! Руки мне связал
    этот противный знак!

Жена. Хорош аскет - истинный разбойник! Помогите, Лю Цзюнь-цзо хочет меня убить!

Лю

(поет)

Перестань вопить и метаться, 
    раз уж попала впросак!
Не станем спорить о законах страны, 
    о смысле имперских бумаг,
Поговорим о законах,
    что диктует домашний очаг!

Жена. Лю Цзюнь-цзо, ты же ушел от мира, тебе полагается читать сутры и славить Будду, а ты убивать задумал!

Лю

(поет)

Разве цветная ряса на мне
    и подрясник черный, как мрак? - 
Разве стрижен я золотым ножом,
    разве расторгнут наш брак? 
Оставь свои увертки,
    не думай, что я дурак. 
Перестань молоть чепуху 
    и не тверди лжеприсяг.
Я твой супруг, ты моя жена, - 
    разве не так?!

Я не буду убивать тебя. Скажи, где любовник?

Жена. Сам ищи! (Уходит.)

Монах за пологом чихает.

Лю. Вот он, оказывается, где прячется! Ну, держись!

(Поет.)

На мотив "Красная гортензия"

Ухвачу-ка его за пояс,
     осилю одной рукой!
Не думай прятаться и соседей 
     воплями не беспокой!

Монах. Лю Цзюнь-цзо, терпи!

Лю

(видит монаха, продолжает петь)

Предо мною монах, отлучивший меня
       от суеты мирской! 
В испуге руки мои дрожат,
       душу пронзило тоской. 
Все же надо бы лезвие в сердце вонзить
       жене за грех такой!

Монах. Лю Цзюнь-цзо, какой получится знак, если над "сердцем" поместить "лезвие"?

Лю (задумывается). Над "сердцем" поместить "лезвие"?

(Продолжает петь.)

Опять заладил, снова бубнит
       про символ свой колдовской!
Я едва не схватил сластолюбца, 
       смутившего мой покой,
Но исчез он за краем неба,
       пропал за далью морской!

Вот чудеса! Я думал схватить прелюбодея, а там оказался наставник.

(Поет.)

На мотив "Лянчжоуская песнь о бодхисаттве"

Два носа на одном лице,
     совсем различную стать 
В одном и том же человеке
     мне довелось увидать. 
Спешу, поклон отбив перед ним,
     почтенье ему воздать. 
Бодхисаттва-спаситель, ты вновь явил 
     мне свою благодать, 
Ибо мне до совершенья убийства
     оставалась едва ли пядь! 
Мне нужно подумать, как сбросить с плеч
     свою мирскую кладь, 
Решить, как узы чувства и долга
     навсегда разорвать, 
Связующие ныне меня с женой,
     будто с лезвием - рукоять. 
Дозволь, учитель, все это мне
     подробно обмозговать!

Монах. Лю Цзюнь-цзо, оставь жену, брось детей, иди за мной в монахи!

Лю. Он велит мне оставить жену и детей...

(Продолжает петь.)

Все равно отговорку какую-нибудь 
     выдумаю опять!

Монах. Лю Цзюнь-цзо, я велел тебе терпеть, а ты не захотел терпеть, на человека с ножом набросился. Жить монахом в своем доме ты не сумел, иди же, не медля, со мной в монастырь!

Лю. Наставник! Я всей душой рад бы пойти в монастырь, да некому смотреть за моим добром, нежной женой и малыми детьми. Когда такой человек отыщется, я пойду за вами, учитель.

Монах. Значит, мы договорились: как только отыщется человек, чтобы смотреть за твоим имуществом, ты уйдешь со мной в монастырь.

Лю Цзюнь-ю (входит). Брат, я ездил собирать долги и только что вернулся.

Лю. Лучше бы ты вернулся позднее!

Монах. Лю Цзюнь-цзо, вот и человек, который может смотреть за твоим добром. Пойдем в монастырь!

Лю. Братец, как дела с долгами?

Лю Цзюнь-ю. Я собрал все сполна.

Лю. Молодец, недаром тебя зовут рачительным работником. А можно мне, братец, спросить тебя кое о чем?

Монах. Лю Цзюнь-цзо, терпи и повторяй имя Будды.

Лю. Конечно, конечно. Намо Эмитофо!..

(Поет.)

На мотив "Застава пастуха"

Сколько денег сумел ты собрать, 
    полноценен ли вес монет?

Лю Цзюнь-ю. Разный: кто отдал десять лянов, кто полляна.

Лю

(продолжает петь)

Ну, а золото и серебро -
    настоящие или нет?

Лю Цэюнь-ю. Сплошь червонное золото и белое серебро.

Лю

(продолжает петь)

Все ли долг возвращали по доброй воле, 
            дай ответ!

Лю Цзюнь-ю. Все отдали по доброй воле. А кто не хотел отдавать, у тех я забирал все добро, даже котел для риса.

Лю. Верно говорят, что добряк не бывает ростовщиком. Намо Эмитофо! Братец, дай-ка мне взглянуть!

Лю Цзюнь-ю (передавая слитки). Братец, вы только посмотрите, как блестит серебро - будто снег!

Лю (берет серебро и с испугом замечает на нем знак "терпение").

(Продолжает петь.)

Только монет коснулся я,
    белых, как солнечный свет,
Немедля на них появился знак, 
    словно немой запрет.
Не было здесь печатной доски: 
    и ни от кого не секрет,
Что тушью никто на монетах этих
    не ставил подобных мет!

Монах. Этот знак призывает к терпению!

Лю

(продолжает петь)

Снова и снова терпеть - 
    наставник дает совет!

Лю Цзюнь-ю. Вот еще хорошая монета.

Лю

(продолжает петь)

Убери ее! Я и взял бы, конечно, 
    да не смею нарушить обет!

Монах. Лю Цзюнь-цзо, управляющий твоим имуществом нашелся, иди за мной в монастырь! Слушай гатху:

Не стоит любить полновесное 
    золото и серебро,
Ни к чему ублажать и холить
    собственное нутро, 
Даже если Северный ковш
    деньгами наполнишь ты, 
Заявится смерть - и другим отдашь
    накопленное добро.

Лучше оставь свое добро, следуй за бедным иноком по стезе аскетов! Ты был жаден и корыстолюбив, Лю Цзюнь-цзо, а в монашеской келье ты станешь выше правды и лжи.

Лю. Довольно, довольно! Когда я побратался с Лю Цзюнь-ю, на сердце стало так радостно! А потом я из-за связки монет убил человека, другого чуть не убил, заподозрив в блуде. А ведь это было всего лишь видение... Брат, я вручаю тебе свой дом и все свое добро, нежную жену и малых детей... Хорошенько приглядывай за сыном и дочерью! Я же вслед за наставником пойду в монастырь. Довольно, довольно!

(Поет.)

Заключительная ария

О прошлых рожденьях, о будущих
      буду я говорить,
      о жизни, подобной сну. 
Семь чашек чая выпив, "под мышками
      почувствую весну". 
Я полагаю, что вовсе
      не прихвастну,
Если скажу - я богач, какие
      были лишь в старину. 
И вот с бедняком я пить готов
      и хвалу возносить вину, 
Выпить с бездельником чашку чая
      тоже не премину. 
Смеюсь над скупцом я - у собственных прибылей
      он в плену, 
Он склонен нарушить закон, но не склонен
      свою осознать вину. 
Спасибо, учитель, ты мне открыл
      учения глубину. 
Свое имущество я раздам
      и спокойно вздохну.
Поручаю брату своих детей,
      а равно - и жену.
Спасибо брату, спасибо ему,
      доброму опекуну. 
Отныне не буду я без конца
      перетряхать мошну, 
В дальних горах успокою сердце,
      стану вкушать тишину 
И сквозь окошко монашеской кельи
      чистую зрить луну.

Монах. Повторяй имя Будды!

Лю. Повинуюсь, наставник! Каждый день буду повторять: Намо Эмитофо!

(Продолжает петь.)

Я стану выше истин и лжи,
     я радоваться начну!

(Уходит.)

Монах. Итак, Лю Цзюнь-цзо было явлено новое чудо, и вот он решился бросить все свое имущество и пойти за мной в обитель Юэлинь. Там я открою ему учение Большой колесницы. (Уходит.)