3) Анализ образа Хлестакова (1 час)

Сложный образ Хлестакова целесообразнее всего анализировать самому учителю, привлекая к анализу и учащихся, которые к этому уроку должны подготовить текстовой материал.

Задание к анализу образа Хлестакова:

1. Что узнаем мы о Хлестакове, его интересах, поведении из монолога Осипа (действие II, явл. 1)?

2. Отметьте в речи Хлестакова, с одной стороны, черты барственности, избалованности, грубости, а с другой стороны, заискивающей любезности (действие II, явл. 2,4, 6),

3. Проследите, как меняется самочувствие Хлестакова в сцене с городничим (действие II, явл. 8) и как это отражается в его речи.

4. Какими речевыми средствами достигает Гоголь эффекта в сцене вранья Хлестакова (действие 111, явл. 6?

5. Сравните два монолога Хлестакова (действие II явл. 5 и действие IV, явл. 8) и отметьте разницу в словах, выражениях, интонациях, которые объясняются переменой его жизненных обстоятельств.

6. Сопоставьте поведение и речь Хлестакова в сценах с просителями (купцами, мещанами), с одной стороны, и в сиенах с Анной Андреевной и Марьей Антоновной,- с другой (действие IV, явл. 10-15).

7. Приведите из речи .Хлестакова примеры:

а) витиеватого, напыщенного стиля,

б) просторечных слов и выражений.

8. Укажите основные черты, присущие Хлестакову. Что такое «хлестаковщина»?

Примерное содержание урока

В «Замечаниях для господ актеров» Гоголь указывает некоторые данные внешней характеристики Хлестакова: возраст его - «молодой человек лет двадцати трех», внешность - «тоненький, худенький», «одет по моде».

Для закрепления внешнего облика Хлестакова учитель демонстрирует на уроке несколько фотографий, на которых запечатлен образ Хлестакова в исполнении выдающихся актеров: например, Яковлева (Малый театр -1909 г.), И. Ильинского (Малый театр -1949 г.) и др.

В образе Хлестакова Гоголь разоблачает столичное чиновничество, типичное- для бюрократического строя царской России, которое было связано своими корнями с провинциальной усадьбой, в столице приобретало вкус к праздной петербургской жизни, набиралось модного столичного тона, привычек. Хлестаков - избалованный папенькин сынок, пустой, неумный, непрактичный, ведущий праздную жизнь.

Представление о Хлестакове еще до его появления на сцене мы составляем на основании монолога Осипа его крепостного слуги (действие II, явл. 1). Из этого монолога мы узнаем, что выехали они с Осипом из Петербурга, едут в имение отца Хлестакова, в дороге - второй месяц, что Хлестаков «елистратишка простой», делом не занимается, в Петербурге в должность не ходил, а любил гулять, да в картишки играть, да в театры ежедневно ходить, проматывая деньги, присланные отцом, спуская на толкучей рынке фрак или брюки. Узнаем также, что по дороге в деревню Хлестаков в каждом городе любит «показать себя», заказать лучшую комнату, лучший обед, поиграть в карты. Вот теперь доигрался и «хвост подвернул», и сидят они теперь с Осипом голодные в трактире.

По авторской характеристике, Хлестаков «несколько приглуповат», «без царя в голове», таких людей обычно «в канцеляриях называют пустейшими». «Говорит и действует без всякого соображения. Он не в состоянии остановить постоянного внимания на какой-нибудь мысли. Речь его отрывиста, и слова вылетают из уст его совершенно неожиданно».

Уже при первом появлении Хлестакова в трактире во II действии бросается в глаза его барская манера говорить.

Это выражается и в придирках к Осипу, и в одергивании его: «опять валялся на кровати?», «Врешь, валялся...», «Как ты смеешь?», и в высокомерном укоре и угрозе трактирному слуге: «ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую»; и в повелительной форме, к которой он часто прибегает, обращаясь к Осипу: прими, посмотри, ступай, скажи, позови, урезонь, уговори, растолкуй, и др.; и в потоках брани, которые он обрушивает и на Осипа, и на трактирного слугу, и на его хозяина и подобных ему людей: дурак, скотина, грубое животное, мошенники и т. п.

В Хлестакове заметно выпирает его высокомерная барственность в презрительном употреблении слова мужик как чего-то низкого, недостойного.

«Он думает, - говорит Хлестаков трактирному слуге про его хозяина, - что как ему, мужику, ничего, если не поест день» (действие II, явл. 4).

Он не щадит провинциальных помещиков и называет их «пентюхи»; достается от него и его отцу: «старый хрен» (действие III, явл. 8).

Но когда его притиснет нужда, он находит совершенно иные интонации и слова -и уж не приказывает, а просит Осипа. Так, он обращается к Осипу, посылая его за обедом: :«Там скажи... чтобы мне дали пообедать», причем Гоголь в авторской ремарке отмечает, что эти слова он произносит «голосом вовсе не решительным и не громким, очень близким к просьбе».

Он любезен и с трактирным слугой, когда намеревается выпросить у него обед. «Здравствуй, братец! Ну, что ты, здоров?» - предупредительно встречает Хлестаков слугу, хотя, конечно, до его здоровья ему нет никакого дела. Затем Хлестаков вежливо расспрашивает его о гостинице: «Как у вас в гостинице? хорошо ли все идет?», «Много проезжающих?» Дальше, вежливо называя слугу «любезный» (два раза), он осторожно и заискивающе просит и урезонивает его дать обед, прибавляя даже слово «пожалуйста» («пожалуйста, поторопи»).

Белинский, восторгаясь мастерством Гоголя в показе Хлестакова в сцене с трактирным слугой, писал:

«Посмотрите, как он (Хлестаков) подличает перед трактирным прислужником, справляясь о его здоровьи и о числе приезжающих в их трактир, и как ласково просит его поторопиться принести ему обед! Какая сцена, какие положения, какой язык!» (1. «B. Г. Белинский о Гоголе», Гослитиздат 1949, стр. 135).

Но стоило появиться обеду, даже и плохому, как самочувствие Хлестакова, а вместе с тем и речь его резко меняются. Он сейчас же становится требовательным и неуважительным по отношению к хозяину трактира, в нем вновь заговорило его барское самолюбие. «Я плевать на твоего хозяина!» - заявляет он слуге и требует себе хороший обед.

Второе действие комедии дает яркий материал для раскрытия внутренних противоречий Хлестакова, что неминуемо сказывается и в речи его. Как уже было отмечено, в сцене разговора Хлестакова с Осипом и трактирным слугой (действие II, явл. 2, 4, 6) заметны резкие переходы от грубости к любезности, от заискивания к высокомерию.

Эти резкие переходы видны и дальше,в сцепе с городничим (явл. 8).

С одной стороны: «меня вы не смеете высечь. До этого вам далеко... Вот еще! Смотри ты какой!», а вслед за этим: «Покорнейше благодарю», «сделайте милость, садитесь».

В языке Хлестакова отчетливо выражена характерная для него черта - считать других людей глупыми, недалекими, т. е. награждать их теми чертами, которые свойственны ему самому. Родной отец, в его представлении, «упрям и глуп, как бревно» (действие II); городничий «глуп, как сивый мерин» - так аттестует он его в письме к Тряпичкину. Даже счета в гостинице, которые ему представляют» он называет «глупыми».

Избалованная натура Хлестакова, привыкшего не считаться с обстоятельствами жизни и тем более не умеющего трудиться, беречь деньги и вообще держаться скромно, выступает во многих эпизодах и находит выражение в его речи.

Это стремление проматывать деньги,чтобы доставлять себе постоянные развлечения и удовольствия - снять лучшую комнату, получить лучший обед, поиграть в картишки, ездить на извозчике, каждый день ходить в театр, гулять по «прешпекту», т. е. поступать не так, как надлежит серьезному и ведущему себя сдержанно молодому человеку, очень верно отмечает и Осип (действие II, явл. 1).

Поняв, что его в городе принимают за очень важного чиновника, а потому и оказывают почтение, Хлестаков прибегает к привычной, видимо, для него форме выражения своих вкусов и желаний: «Мне нравится, что у вас показывают проезжающим все в городе», «Я люблю поесть», «Я, признаюсь, сам люблю иногда заумствоваться», «Я доволен». «Мне, признаюсь, больше нравится, если мне угождают от чистого сердца» и многие другие.

Эта цель создать о себе среди окружающего провинциального общества большое впечатление, произвести фурор выражается и в другой характерной для него черте,- беспардонном вранье, не знающем ни удержу, ни меры.

Можно привести многочисленные примеры вранья, к которому Хлестаков прибегает при всяком удобном случае. «В других городах мне ничего не показывали», - заявляет он чиновникам в III действии Ложь его в этих словах заключается не в том, что ему не показывали (это-то - правда), а в том, что он и не попадал в такое положение, когда ему городские власти должны были что-то показывать.

Шестое явление III действия - яркий образец хлестаковского вранья.

Здесь упоминание о начальнике отделения, который с ним «на дружеской ноге»; замечание о том, что его хотели сделать коллежским асессором, а он, будто, раздумывает:

«зачем»; сообщения и о том, что он так популярен в столице, что ему никак нельзя скрыться, и о том, что его приняли за главнокомандующего, и о том, что он стряпает «разные водевильчики», и о том, что он «с Пушкиным на дружеской ноге», и о том, что он пишет и помещает в журналах разные сочинения, причем он называет популярнейшие в ту пору произведения литературы и музыкального искусства, и французского, и немецкого, и итальянского, и русского, называет без всякого порядка и соображения, а с «Юрием Милославским» попадает прямо впросак. Но и попав впросак, он неудержимо продолжает свое вранье: у него первый дом в Петербурге (причем здесь он снова зарапортовался: то ли на четвертом этаже, то ли в бельэтаже живет он), на столе у него арбуз в семьсот рублей, суп в кастрюльке прямо на пароходе приехал из Парижа, партию в вист ему составляют министр и иностранные посланники, в передней его дожидаются графы, князья и даже министр, один раз он управлял департаментом, от чего отказались даже генералы, «и в ту же минуту по улицам курьеры...» - «тридцать пять тысяч одних курьеров».

Верхом его вранья, потрясшим и без того перепугавшиеся власти города, служит его сообщение о том, что его боится сам государственный совет, что он всякий день ездит во дворец, что его «завтра же произведут сейчас в фельдмаршалы».

Эта блестящая сцена вранья, выдержанная в плане нарастающей гиперболизации, дойдя до своего зенита, обрывается буквально на полуслове, Хлестаков «поскальзывается и чуть-чуть не шлепнул на пол». «Поскальзывается», осекается и его язык, дойдя до полной бессмыслицы.

Этот монолог является великолепной иллюстрацией к словам Гоголя о языке Хлестакова: «Слова вылетают из уст его совершенно неожиданно». Всюду сквозит элемент случайности, неожиданности, непродуманности, неподготовленности.

Неподготовленность и непоследовательность мысли, отсутствие воображения хорошо можно отметить в том, например, месте монолога, где он упоминает о своих взаимоотношениях с Пушкиным. Воображаемый разговор с Пушкиным и, в частности, слова «Пушкина» крайне бедны и бессодержательны - Хлестаков ничего здесь не придумал.

В монологе бросается в глаза необыкновенное легкомыслие Хлестакова. Случайны, неожиданны вводимые Хлестаковым количественные обозначения, к которым он прибегает в монологе. За правку статей Смирдин ему платит сорок тысяч. Арбуз стоит семьсот рублей. В связи с его назначением на должность управляющего департаментом рассылаются тридцать пять тысяч курьеров. Даже лестницу к себе в бельэтаж он собирался оценить какой-то, видимо, замысловатой суммой, но, как и в других случаях, воображение его здесь иссякает.

Хлестаков увлекается процессом вранья, особенно когда замечает, что чем больше он выдумывает, тем более сильное впечатление производит на дрожащих от страха чиновников.

По мере развития действия Хлестаков все заметнее проявляет присущую ему развязность и даже наглость, которые мастерски показаны Гоголем в IV действии, в сценах представления ему чиновников. Хлестакова интересует одно: пользуясь положением, в которое он случайно попал, получить больше денег от представляющихся чиновников.

С судьей Хлестаков говорит о службе и наградах и достаточно бесцеремонно спрашивает: «Что у вас в руке?», чем и завязывает разговор о деньгах, прося дать их взаймы.

С почтмейстером разговор ведется о приятном обществе, жизни в столице и провинции, и тут же Хлестаков, глядя собеседнику в глаза, просит 300 рублей.

С Лукой Лукичем разговор ведется еще более легкомысленный; о сигарах, о брюнетках и блондинках, и уже без внутреннего размышления Хлестаков, прямо объясняя причину, как и раньше, спрашивает те же 300 рублей.

В сцене с Земляникой Хлестаков, фамильярно обращаясь к нему: «эй вы! как вас», просит у него под тем же предлогом уже четыреста рублей. Наконец, в разговоре с Бобчинским и Добчинским он нагло, «вдруг и отрывисто», не столько спрашивает, сколько требует денег, и сразу тысячу рублей, а когда у тех такой суммы не оказалось, он резко сбавляет до ста.

Примечательно и то, что сцены представления чиновников Хлестакову не только показывают все возрастающую его легкомысленность и наглость, по и уменьшающуюся степень официальности, которую он должен был бы выдержать как важный государственный человек.

Сцена с судьей отличается большей официальностью: здесь идет разговор о службе, и когда судья спрашивает: «Не будет ли какого приказанья?», Хлестаков недоумевает: «Какого приказанья?», и на реплику судьи «Недадите ли какого приказанья здешнему уездному суду» отвечает: «Зачем же? Ведь мне никакой нет теперь в нем надобности».

В сцене с почтмейстером, на вопрос Шпекина о замечаниях по части почтового управления, Хлестаков уже без недоумения и переспроса лаконично отвечает: «Нет, ничего». В дальнейших сценах ни о приказаниях, ни о замечаниях и помину нет.

Хлестакову «привалило» неожиданное счастье: при полном безденежье, когда вставал вопрос о том, не пустить ли что-нибудь в оборот из платья, - куча денег; вместо голода, доводившего до тошноты, - завтраки и угощения.

Интересно сравнить два монолога Хлестакова (действие II, явл, 5, и действие IV, явл.8) сточки зрения его характеристики.

В монологе II действия Хлестаков сам себе признается, что его мучит голод, что есть «так хочется, как еще никогда не хотелось». Он размышляет, не пустить ли из платья что-либо «в оборот», но тут же выступает его фанфаронство: он выражает желание пофорсить перед провинциальными помещиками и мечтает о том, как он может «подкатить эдаким чертом» в петербургском костюме к помещику-провинциалу и лакей доложит: «Прикажете принять?» (как принято в столичных домах - сравним прием Скалозуба в доме Фамусова во II действии комедии Грибоедова). Хлестаков выглядит жалким и смешным, когда он опасается, что хозяин не даст ему есть, или когда он рассуждает: «Штаны, что ли продать?».

Читатель смеется над бесшабашностью, фанфаронством Хлестакова, попавшего в такое незавидное положение. Но в этом смехе нет сочувствия этому персонажу; наоборот, чувствуется насмешка над его незадачливой судьбой и пустыми мечтаниями, соединенная с негодованием, ибо страдает не только он сам, но заставляет страдать и своего крепостного.

В монологе IV действия Хлестаков, догадавшийся, что его приняли за важную особу, торжествующе объясняет это сам себе тем, что вчера «подпустил пыли», он отмечает «хорошую черту» чиновников что они дали ему взаймы, предполагает, что они «добрые люди», не догадываясь о том, что действовать так вынудили их нечистая совесть, страх перед начальством и желание его задобрить.

Мелочная душонка Хлестакова проявляется здесь не только в том, что он тщательно подсчитывает случайно свалившиеся в его карман деньги, разглядывая каждую бумажку, не только в том, что он и не помышляет отдать то, что взято «взаймы», но, самое главное, он высмеивает чиновников и собирается через своего приятеля Тряпичкина их хорошенько «общелкать». Стоит сказать о том, что ничтожный, но полный дутого высокомерия Хлестаков как в первом, так и во втором монологе не может обойтись без бранных эпитетов в адрес тех, о ком он думает: в первом случае - о соседях-помещиках («пентюхи», «гусь-помещик», «медведь»), во втором случае - о чиновниках («экое дурачье»). Подчеркнем и то, что основное содержание первого монолога Хлестакова составляют его мечтания о том впечатлении, которое он может произвести в усадьбах, и это оттеняется авторскими ремарками («вытягиваясь и представляя лакея», «потирает руки и подшаркивает ножкой»). Задорные же намерения воспрянувшего Хлестакова «общелкать» чиновников или обыграть капитана, выраженные в монологе IV действия, сопровождаются частицей ка: «напишу-ка», «пусть-ка», «ну-ка» (2 раза) «попадись-ка».

Образ Хлестакова углубляется в комедии образом внесценичного персонажа, его друга и приятеля Тряпичкина: «Тряпичкину... если кто попадет на зубок - берегись, отца родного не пощадит для словца и деньгу тоже любит» (действие IV, явл. 8).

Хлестаков своего отца тоже не щадит; во втором действии он так характеризует его городничему: «Ведь мой отец упрям и глуп, как бревно».

«Деньгу» Хлестаков любит для различных развлечений, карточной игры и потому обирает всех беспощадно под предлогом получения взаймы. А то, что от него тоже достается всякому, кто попадает ему на зубок, красноречивее всего говорят те характеристики, которые он дал чиновникам в письме к Тряпичкину.

Сходство с Тряпичкииым, которого не случайно Хлестаков именует «душа Тряпичкин» и «брат», дополняется еще и тем, что «Ом ведь тоже (очевидно, как и автор письма.- П. Б.) любит часто переезжать с квартиры и недоплачивать», и тем, что Хлестаков, которому «скучно... так жить»: хочется «пищи для души», желает по примеру своего приятеля «заняться литературой», т. е. пописывать статейки и «общелкивать» в них всех, кто попадется на зубок.

Весьма показательны для характеристики Хлестакова и его речи 10 и 11 явления IV действия, когда ом принимает купцов и слесаршу с унтер-офицершей.

Просители явились к нему как к приехавшему начальнику с насущными просьбами и униженно просят помочь им. Искренности и простоте их просьб резко противостоят слова Хлестакова, легковесные и равнодушные, лаконичные по своей форме, полные внешнего фразерства.

Но между двумя этими сценами - некоторая разница: с купцов Хлестаков намеревается кое-что получить, поэтому он их подробнее выспрашивает, выражает притворное сочувствие им, ловко подъезжает к ним с целью получить деньги «взаймы», одновременно лицемерно заявляя, что взяток он не берет. Здесь и вопросительные интонации с целью расположить к себе просителей («А что вы, любезные?», «А что вам угодно?» и т. д.); и риторические восклицания («Ах, какой же он мошенник!», «Да это просто разбойник!» и т. д.), в которых неискушенные люди могли услышать явное возмущение; и обещание исполнить просьбу («Непременно, непременно. Я постараюсь»).

С женщинами-просительницами Хлестаков ведет себя совсем бесцеремонно. Правда, в самой первой реплике он вежливо обращается к одной из них, называя ее «матушка», но поставив слесарше два вопроса, он непочтительно выпроваживает ее, не дослушавши, а унтер-офицерше, которой он предложил высказаться «в коротких словах», задал только два вопроса, показав тем самым желание поскорей отделаться от нее, и без всякого раздумья пообещал исполнить ее просьбу: «Хорошо, хорошо!.. Я распоряжусь».

По мере того как Хлестаков осваивается с тем положением, в которое он случайно попал, в нем все более выступает фатовство, ловеласничество, желание блеснуть своим «лоском».

Эти черты Хлестакова отчетливо проявляются уже в монологе, в явлении 5, II действия.

Хлестаков с каким-то особым смакованием воображает: «К дочечке какой-нибудь хорошенькой подойдешь: «Сударыня, как я...» Правда, тогда галантность его оборвалась подступившим голодом, но вот в IV действии он действительно пытается «волочиться» за «дочечкой» городничего, а кстати и за его женой. «Волочусь напропалую за его (т. е. городничего. - П. Б.) женой и дочкой; не решился только, с которой начать», - пишет он Тряпичкину.

Внешняя рисовка сочетается у Хлестакова с витиеватой речью, которой он щеголяет перед провинциальным обществом, особенно перед женским полом.

Уже в разговоре с городничим во II действии он прибегает к пышной фразе, желая блеснуть своей образованностью: «душа моя жаждет просвещения».

B 3 действии свою характеристику перед чиновниками он начинает вычурной фразой: «ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия». В том же действии, при представлении городничим своего семейства, Хлестаков, «раскланиваясь», «рисуясь», старается показать себя галантным, он щедр на комплименты, не содержащие в себе ни искренности, ни чувства:

«Как я счастлив, сударыня, что имею в своем роде удовольствие вас видеть»; «возле вас стоять уже есть счастье», так Хлестаков рассыпается в любезностях перед Анной Андреевной. Он вставляет для большего шика французскую фразу: «comprenez-vous».

Особенно заметно обнаруживаются присущие Хлестакову фатовство и фразерство в IV действии (явл. 12-15) как перед дочерью городничего, так и перед его женой.

Тут и «изысканная» вежливость по отношению к Марье Антоновне: «Помилуйте, сударыня, мне очень приятно», «Осмелюсь ли спросить вас», «Осмелюсь ли быть так счастлив»; и неуклюжее приставание: «Отчего же, например, вы никуда не шли?»; и целый ряд комплиментов: «А ваши глаза лучше», «Какой у вас прекрасный платочек», «А ваши губки, сударыня» и др.

То же и в адрес «матушки»: «я сгораю от любви», «что такое мне суждено: жизнь или смерть», он даже ввернул сентиментальную фразу из модной тогда повести Карамзина.

В следующих явлениях Хлестаков продолжает это фиглярство и фразерство: «Решите: жизнь или смерть», «Я могу от любви свихнуть с ума», «Я отчаянный человек, я решусь на все: когда застрелюсь, вас под суд отдадут».

Для большего выражения нежности Хлестаков употребляет ряд слов с ласкательными суффиксами: платочек, шейка, губки.

Из уст Хлестакова вылетают и нежные эпитеты-обращения как по отношению к Марье Антоновне: «любовь моя», «моя душенька», «ангел души моей», так и по отношению к Анне Андреевне: «маменька».

Безудержное фразерство сопряжено у Хлестакова с ограниченным интеллектуальным багажом и бедным воображением. «Мне очень приятно, - говорит он Марье Антоновне, - что вы меня приняли за такого человека, который...» зарапортовавшись, он не знает, чем кончить.

Или в другом месте: «Я вам лучше вместо этого представлю мою любовь, которая от вашего взгляда...» - не зная, что сказать дальше, он обрывает свою фразу.

Гоголь исключительно остро проводит разоблачение Хлестакова через его же речь, сочетая в ней различные языковые линии.

Так, наряду с «изысканными», цветистыми фразами, почерпнутыми из популярной тогда сентиментальной литературы, манерой столичного обращения, иностранными словами (comprenez-vous, «бон-тон», «жуирую», «моветон» и др.) Хлестаков любит уснащать свою речь различными просторечными и разговорными словами и выражениями: «валялся на кровати», «сильно поддел меня», «воняет рыбой, а не чаем», «волочусь напропалую», «всхрапнул», «подсунули чего-то за завтраком», «свихнуть с ума» и др.

Особенно яркого разоблачительного эффекта достигает Гоголь в тех местах речи Хлестакова, где в одной фразе соседствуют галантные и просторечные выражения.

Например: «Я люблю поесть. Ведь на то живешь, чтобы срывать цветы удовольствия»,(действие III, явл. 5).

В речи Хлестакова много" лаконичных выражений восклицательного характера, например: «рассмотришь - просто черт возьми!», «только уж у меня, ни, ни, ни!», «уж у меня ухо востро!», «вздор: отдохнуть» и др., а иногда это просто оборванные незакопченные предложения: «Я ведь тоже разные водевильчики...», «уж я...» Это говорит об интеллектуальной ограниченности Хлестакова.

Иногда Хлестаков прибегает в своей речи к повторам: «Но никак нельзя скрыться, никак нельзя»; «И в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры» и др.

Для эффекта Хлестаков вставляет гиперболу или сравнение, но, во-первых, это встречается в его речи далеко не часто, а во-вторых, в употреблении этих украшающих речь средств нет ни разнообразия, ни оригинальности.

Гиперболы он употребляет, как правило, одного типа: «Так хочется (есть. - П. Б.», как еще никогда не хотелось»; «еще ни один человек в мире не едал такого супа»; «клопы такие, каких я нигде не видывал».

В монологе III действия употребляются еще гиперболы количественного характера - это второй тип его гиперболических выражений.

Сравнений в речи Хлестакова немного, и они тоже не блещут тонкостью и новизной. Таковы, например, сравнения жаркого с «топором, зажаренным вместо говядины», с деревянной корой или бревном. Любопытно заметить, что и для отца он не нашел иного сравнения, как то же бревно: «мой отец упрям и глуп, как бревно».

В речи Хлестакова, завзятого картежника, следует отметить термины и жаргонные словечки, связанные с карточной игрой. Пехотный капитан «поддел меня. Штосы удивительно бестия срезывает», «хотелось бы с ним еще раз сразиться», «забастуешь тогда, как нужно гнуть от трех углов».

Следует, наконец, подчеркнуть и говорящие фамилии, связанные с этим героем. Сама фамилия Хлестаков, несомненно, говорит о том хлестком впечатлении, которое старается произвести своим поведением и речью этот герой на окружающих. Говорит о Хлестакове и фамилия его приятеля Тряпичкина, который по своим качествам схож с главным героем комедии, недаром и городничий, подчеркивая ничтожество Хлестакова, называет его «тряпкой».

Говорящим является и название деревни Хлестакова - Подкатиловка: недаром Хлестаков мечтает приехать домой в петербургском костюме, «подкатить эдаким чертом» к какому-нибудь помещику, т. е. произвести внешний эффект.

Хлестаков - главный герой комедии. Вокруг него, как вокруг стержня, организуются все персонажи комедии. Образ Хлестакова типичен. Основные черты, характеризующие его: фанфаронство, легкомыслие, развязность, выражающаяся в безудержном вранье, наглости, фатовстве. Типичность образа Хлестакова отметил сам Гоголь: «Всякий хоть на минуту, если не на несколько минут, делался или делается Хлестаковым... И ловкий гвардейский офицер окажется иногда Хлестаковым, и государственный муж окажется иногда Хлестаковым, и наш брат, грешный литератор, окажется подчас Хлестаковым. Словом, редко кто им не будет хоть раз в жизни» (1. «Н. В. Гоголь о литературе», Гослитиздат, 1952, стр. 92) Исключительно широкое обобщающее значение Хлестакова подчеркивается им самим в монологе II действия (явл. 6). Разбирая это место комедии, В. Ермилов пишет:

«Когда Хлестаков рассказывает, что он и директор департамента, и гроза государственного совета, когда он заявляет: «Я везде, везде. В дворец всякий день езжу», - то вся суть в том, что хотя он и лжет, - он прав! Да, он был везде, везде, потому что он был в душах и директоров департаментов, и тех, кто каждый день ездил во дворец, и тех, кто жил во дворце!» (В. Ермилов, Н. В. Гоголь, Гослитиздат, 1952, стр. 219. Б Заказ N» 19.).

Комплекс качеств, воплощенных в образе Хлестакова, дал основание выделить именно этот образ как широчайшее жизненное обобщение и придать ему нарицательное название «хлестаковщина».

Широкий ассортимент частотных преобразователей среднего напряжения на сайте https://ids-drives.ru/.