Е. В. Завадская. Ихэюань — сад, творящий гармонию

Летний императорский дворец — парк Ихэюань расположен в северо-западной части современного Пекина и в 15 километрах от Западных ворот старого города. Этот ансамбль вошел в историю мировой садово-парковой архитектуры как один из величайших шедевров наряду с Версалем и Царским Селом. В Китае «пейзажный парк был изобретен философами, писателями и знатоками искусства — не архитекторами и не садоводами»,— пишет Н. Певзнер. Китайский мастер рассматривал сад не как естественный пейзаж, а как произведение искусства, использующего конкретные формы в качестве своего материала. Пейзажные сады в Китае — это регулярные парки, выстроенные по особым, почти математически точным законам. Архитектурность и живописность не противостоят друг другу, как это было долгие столетия в садово-парковом искусстве Европы, а сплетаются воедино в ансамбле китайского парка.

Парк Ихэюань впитал в себя все основные традиции китайского садово-паркового искусства. Художественный образ Ихэюаня в целом, его структура и семантика могут быть восприняты и осознаны лишь в контексте китайской духовной культуры, которая предопределила основные черты этого памятника, его поэтику и «поэзию» (по определению Д. С. Лихачева).

Символистическая семантика Ихэюаня очень сложна, в ней получили образное воплощение самые разные пласты китайской духовной традиции: мифологические и фольклорные образы, поэтические реминисценции и аллюзии на классические философские тексты и художественную прозу, древняя натурфилософия и три основных философско-религиозных учения (сань цзяо) — конфуцианство, даосизм и буддизм.

Непроста история создания парка: его начали строить в XII в., в основном облик Ихэюаня определился в XVIII в., хотя отдельные элементы архитектурного решения датируются началом нашего столетия. Трагична судьба его: несколько раз памятник подвергался значительным разрушениям. Огромно его влияние на европейскую культуру: Ихэюань служил образцом для крупнейших мастеров Англии, Франции и России, создавших новую форму нерегулярного, естественного сада — так называемого «англо-китайского».

Летний дворец

Образ традиционного китайского сада предстал в произведениях двух крупнейших западных писателей нашего века: в «Игре в бисер» Г. Гессе и в рассказе X. Л. Борхеса «Сад расходящихся тропок». Если у Гессе китайский сад — это образ идеального мира, то у Борхеса — идеального сознания. И в реальной истории садового искусства в Китае парк (или сад) выступал в той или другой роли, а порой, как, например, в Ихэюане, стал воплощением их обеих.

Парк Ихэюань включает два основных формообразующих начала, воплощающие силы Неба — это гора Ваньшоушань (Гора долголетия) и силы Земли — озеро Куньминху (Озеро, подобное сиянию). Общая площадь парка — около 270 га. Гора Ваньшоушань, расположенная в северной части, занимает одну треть всей площади, а лежащее к югу от нее озеро Куньминху — две трети. Таким образом, согласно китайской геомантии (фэн-шуй — букв. «ветер и поток»), основанной главным образом на триграммах и гексаграммах «Ицзина» («Книги перемен»), доминирует в Ихэюане женское начало — инь. Он соответствует двум триграммам: гэнь (гора) и чжэнь (гром), в зависимости от того, какое начало — ян (в триграмме гэнь) или инь (в триграмме чжэнь) — становится основой. Важно помнить, что стороны света в традиционной китайской картографии располагаются в зеркальном порядке: север — внизу, а юг — вверху; север ассоциируется с триграммой кунь, воплощающей силы инь (Земли), а юг — с триграммой цянь, с силами ян (Небо).

В Ихэюане, словно на старинной китайской карте, на реальной северной стороне находится идеальный образ юга — гора, символизирующая мужское начало ян, а на юге — абсолютное начало инь, воплощенное стихией воды — озером.

Еще в середине XII в. (в 1153 г.) цзиньский император Вань Яньлян, строя новую столицу — Яньцзин (будущий Пекин), повелел создать загородный дворец на «Золотой горе» (Цзиньшань сингуан) — так в те времена называлась Ваньшоушань. В период Юань (1279—1368) «Золотую гору» стали называть весьма прозаически — Водоемная гора (Вэньшань), а озеро — Вэньшаньбо. Чиновник Го Шоуцзин, руководивший ирригацией в этот период, соединил озеро с горными речками и таким образом превратил его в крупный водоем, который играл важную роль как в водоснабжении столицы, так и в сообщении водным путем с окрестностями. В период Мин (1368—1644) на горе Ваньшоушань были воздвигнуты Храм святого благоденствия (Юаньцзинсы) и загородный дворец. Местность была вновь переименована — стала называться Парк красивых гор (Хаошаньюань), и озеру также давались новые названия: Дахубо (Большое озеро), Сихай (Западное море), Сиху (Западное озеро) и т. п.

Цинский император Цяньлун, который правил с 1736 по 1795 г., в честь дня рождения своей матери дал горе имя Ваньшоушань (Гора долголетия), а озеро назвал Куньминху (Озеро, подобное сиянию), а весь парк — Цзиньиюань (Парк чистейшей водяной зыби).

Гора и озеро, которые в течение нескольких столетий украшались самыми разнообразными способами, при Цяньлуне достигли вершины своего великолепия: были выстроены важнейшие храмы, созданы многие садики, посажены редкие деревья, привезены красивые камни. В 1860 г. парк сильно пострадал во время вторжения в Китай англо-французской армии, но в 1888 г. вдовствующая императрица Цыси повелела реставрировать весь ансамбль, отпустив на это огромные средства. После обновления ансамбля он был назван Ихэюань — Сад, творящий гармонию. Но увы, уже в 1900 г. Ихэюань вновь сильно пострадал от объединенных войск восьми держав и постепенно пришел в упадок. Лишь после освобождения, с 1949 г., в КНР, этот удивительный памятник садово-парковой архитектуры обрел свой прежний облик.

В сложный архитектурный ансамбль парка Ихэюань входит тридцать шесть рукотворных элементов (это число — результат умножения 4 на 9: первое четное число является символом Земли и женского, темного начала инь, второе — нечетное, олицетворяет силы Неба и мужское, солнечное начало ян).

Восточные ворота парка (Дунгунмэнь) считаются главным входом. Войдя через них в парк, посетители огибают Дворец гуманности и долголетия (Жэньшоудянь) и оказываются в первом саду. Парковый ансамбль Ихэюаня представляет собой «сады в саду» (по аналогии с известными изделиями китайских резчиков из слоновой кости, так называемыми «шарами в шаре»). Этот сад, именуемый Садом благодеяния и мира (Дэхэюань), был центром театральных представлений при императорском дворе во время правления Цяньлуна (XVIII в.). Затем, углубляясь все дальше на запад, проходишь павильоны, живописно расположенные на берегу озера,— это Зал магнолий (Юйланьтан) и Зал веселья и долголетия (Лэшоутан), в них размещены выставки живописи, каллиграфии и произведений прикладного искусства. У дальнего, западного берега озера виден Мраморный корабль (Цинъянфан), сверкающий белизной. Все выражает чистоту и покой, среди густой растительности журчат прозрачные ручьи и вьются тропки. По ним, прислушиваясь к нарастающему звуку колокольчиков, приближаешься к фарфоровой пагоде — Дабаота (Пагоде многих сокровищ), украшенной глазурованной черепицей и колокольчиками, звенящими на ветру. В восточном углу северного склона Ваньшоушань находится еще один сад — Сицюйюань (Сад забав), представляющий собой небольшой живописный садик в южнокитайском стиле. В нем есть лотосовый прудик, павильон на воде, извилистая галерея, его также часто называют «садом в саду». Прообразом для него послужил знаменитый сад Цзичанъюань, расположенный на горе Хойшань в городе Уси. В общих планах китайских садов нередко угадывается рисунок иероглифа юань (сад, парк). Так, например, «сад в саду» — Сад развлечений в Ихэюане выстроен согласно каллиграфии этого письменного знака.

Мраморная ладья

Архитектурный ансамбль, расположенный на обращенном к озеру склоне горы Ваньшоушань,— лучший во всем парке. От великолепной торжественной арки Пайфан, стоящей на самом берегу озера, начинается извилистый путь вверх, который проходит через Храм заоблачных высей (Пайюаньдянь) и Храм сияния добродетели (Дэхойдянь) к вершине горы, на которой расположены главные буддийские святилища — Храм благоухания Будды (Фосянгэ) и Храм достижения мудрости (Чжихойхай). Отсюда открывается панорама всего парка Ихэюань: прежде всего видно огромное жемчужное зеркало озера Куньминху, на берегу которого, переливаясь ярким многоцветием, изгибается Чанлан (Длинная галерея). Южная часть Ихэюаня — необъятный водный простор — озеро, на котором рассеяно несколько островов. На том, что находится в центре озера, расположен ряд архитектурных памятников, важнейшие из них — Кумирня царя драконов (Лунванмяо) и Зал скромности (Ханьсюйтан) — придают острову сказочный характер.

Знаменитый беломраморный мост с семнадцатью пролетами (Шицикунцяо) соединяет южный конец дамбы с Кумирней царя драконов. Балюстрада моста украшена скульптурными изображениями львов (шицза) — так называемыми «собаками Будды» — популярным образом народной мифологии буддийского толка. Вдоль дамбы также расположено несколько беседок, самая примечательная из них — Беседка познания весны (Чжичуньтин). Западную дамбу украшает мост Юйдайцяо (Нефритовый пояс), его очень высокий пролет, отражаясь в воде, образует поразительный по красоте овал. Образцом для Юйдайцяо послужил один из шести мостов, расположенных на озере Сиху в Ханчжоу и считающихся красивейшими в Китае.

Пройдя павильон и беседки у дамбы, оказываешься у входа в галерею Чанлан (Длинную галерею), которая протянулась, причудливо изгибаясь, на 728 метров. Начинается она на востоке Воротами жаждущих [увидеть] луну (Яоюэмэнь) и завершается на западе Беседкой надписей на камне (Шивэньтин).

В галерее Чанлан 273 пролета, она тянется зигзагами по берегу озера Куньминху, связывая друг с другом павильоны и беседки, расположенные у подножия Ваньшоушань. Ярко-красные колонны, сине-зеленые краски орнамента, украшающего резные балки перекрытия, дополняются расписными панелями с изображениями пейзажей, жанровых сцен, иллюстрирующих классическую китайскую прозу, и с великолепной каллиграфией кисти Цяньлуна. Между пролетами размещены резные беседки (тин), где можно отдохнуть, утолить жажду. С древности в Китае существовало предписание, согласно которому на каждой десятой ли (примерно через пять с половиной километров) строили беседку (тин). В те времена слово тин обозначало домик, иногда из двух-трех комнат, где путник мог отдохнуть.

Декоративные камни, представляющие своеобразную абстрактную скульптуру, специально доставлялись в парки, их привозили чаще всего из предместья Кайфэна, с горы Гэньюэшань. Эти причудливой формы камни нередко имели, как и рукотворные элементы парков, названия, например Лазоревые облака, Божественный гриб линчжи, Святая гора Тайшань и т. п. Редкое грибовидное растение линчжи (божественный гриб), формой своей похожей на очертания облака, воздействовало на характер орнаментики и на общий абрис камней в классическом китайском парке.

Пантеистическое видение природы, припадание к истокам, к праначалу — к естественности и древности привносят в облик парка архаизирующие элементы, патину старины.

В структуре Ихэюаня есть ряд образов, которые служат олицетворением первобытных, стихийных сил природы,— это хаотичные нагромождения камней причудливой формы, естественно обработанных ветром и водой. В их тяжеловесной и своеобразной красоте есть что-то от менгиров Стоунхейнджа, похожих на фантастический каменный лес.

Подобно античному Пану, чей дух пронизывает все живое, легендарный китайский первопредок, великан Паньгу, растворился в природе: «Вздох при его кончине сделался ветром и облаками, голос — громом, левый глаз — солнцем, правый — луной, туловище с четырьмя руками и ногами — четырьмя сторонами света и пятью знаменитыми горами, кровь — реками, жилы — дорогами, плоть — почвой, волосы на голове и усы — звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле — травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг и т. п.— блестящими металлами, крепкими камнями, сверкающим жемчугом и яшмой, и даже пот, выступивший на его теле, казалось бы совершенно бесполезный, превратился в капли дождя и росы». Абсолютное тело Будды (дхармакайя) также разлито в природе, благостному аромату дхармакайи посвящено главное святилище парка Ихэюань — Храм Фосянгэ.

Следующий уровень в художественном образе Ихэюаня связан с воспроизведением акта творения, рождением порядка из хаоса, которое воплощает упорядоченность камней в циклопической кладке. В переходах от одного павильона к другому, у подножия Ваньшоушань и на острове озера Куньминху вдруг натыкаешься на такие стены, сложенные нарочито грубо, из огромных необработанных каменных глыб.

Китайский традиционный парк осознавался как картина мира, подобная живописному свитку, поэтому наиболее разработана и многообразно претворена в Ихэюане пейзажность, картинность парка. Ихэюань предстает как образ Земли с чередой времен года. Садоводы размещают растения сообразно с их цветением: у Павильона познания весны в Новый год (в начале февраля) цветет дикая слива — мэйхуа, а затем во дворике у Зала магнолий (Юйланьтан) зацветают китайские магнолии и орхидеи — знаки весны. Пионы и лотосы символизируют богатство летнего цветения, а хризантемы возвещают приход осени. Вечнозеленый бамбук и сосна растут практически в каждом растительном ансамбле, символизируя стойкость и неподвижный центр мироздания, несгибаемость сильной личности. Темные кипарисы и можжевеловые деревья — это знаки памяти, связи сегодняшнего дня с прошлыми столетиями.

Архитектурные решения садов и двориков при беседках и павильонах рассчитаны не столько на пребывание в них, сколько на вид из окна или дверного проема, т. е. из интерьера. Как уже отмечалось, Ихэюань в целом и каждый из его формообразующих элементов пронизывает соотношение двух универсальных начал — инь и ян: темный, затененный интерьер контрастирует с яркой освещенностью дворика, белая стена — с темными деревянными дверьми, вертикаль горы противостоит горизонтали водной глади, мягкая изогнутая линия берега Куньминху — прямым линиям в зигзагах Чанлан. Архитектура составляет существенную часть в образном решении парка Ихэюань. Храмы, кумирни, пагоды, павильон и беседки в многокрасочности своей глазурованной облицовки или росписи сверкают золотисто-желтыми или ярко-синими крышами, насыщенным красным тоном колонн. Пестрая мелкая рябь декоративных росписей на балках и кронштейнах придает всему парку праздничность, ощущение радости (лэ). Именно эта эстетическая категория издавна, еще с «Бесед и суждений» самого Конфуция (VI в. до н. э.), почитается как наиважнейшая. Красочные сооружения сочетаются с тишиной и покоем лесных массивов, с успокоительной гладью воды, да и в архитектурном ансамбле красочная многоголосица соединяется с одноцветной поверхностью стен, которыми обнесены весь парк и некоторые постройки. В случае плотных беленых стен (в отличие от павильонов и беседок, в которых роль стен играют резные деревянные решетки) фантазия мастеров находит воплощение в многообразии форм окон, дверей и в хитроумных узорах оконных переплетов. Окнам и дверям придают форму вазы, тыквы горлянки или цветка, оконные переплеты, ажурная резьба дверных створок образуют облачный узор. В сложный рисунок резьбы нередко вплетены изображения летучих мышей, драконов, маски таоте, обладающие благожелательной символикой, а также иероглифы со значением «долголетие», «счастье», «богатство».

Не менее изысканны в узорчатом убранстве извилистые дорожки, выложенные разноцветной галькой. Причудливость архитектурного убранства строений — от изогнутых кверху концов крыш до тончайшей резьбы по дереву на декоративных панелях, украшающих интерьеры многих павильонов,— призвана вызывать удивление, поражать неожиданностью художественного решения. Необычайность, странность (ци) наряду с понятием «радость» (лэ) является важнейшей эстетической категорией.

Даосское начало в поэтике Ихэюаня воплощено прежде всего в мире воды озера Куньминху. Вода — образ Дао, воплощение его основных свойств; податливости, устремленности вниз, пресноты (дань). Знаками дань в Ихэюане выступают простая прибрежная осока, ровная беленая стена, строгая каменная стела. С буддийской символикой связаны красивейшие мраморные мосты: согласно буддизму, переход через мост, переправа на другой берег означает обретение иной жизни, преображение или даже переход в иной мир.

Скульптурное украшение Ихэюаня очень разнообразно — это и скульптура из мрамора, и рельефная резьба на каменных балюстрадах с изображениями драконов, фениксов, львов (шицза), и бронзовые монументальные изваяния четырех священных животных: дракона, тигра, единорога и черепахи (нередко вместе со змеей). Их обычно помещают в небольших двориках-садиках, среди группы камней или на особом постаменте. В ансамбль часто включаются большие бронзовые треножники (древние или имитирующие древность), курильницы и колокола. Эти бронзовые украшения Ихэюаня сообщают парку цветовое и фактурное богатство, усиливают чувство связи с классической древностью.

И наконец, последний в перечислении, но отнюдь не по значимости элемент в художественной структуре парка Ихэюань — это великолепные надписи, изысканная каллиграфия. Надписи украшают декоративные панно в галерее Чанлан, они помещены на каждом павильоне и беседке. В них даны изысканные, поэтические названия этих строений. Особой выразительностью отличаются иероглифические знаки, выгравированные на каменных стелах. В Ихэюане самой главной является почти десятиметровая каменная стела с двумя надписями. На лицевой ее стороне написано: «Ваньшоушань, Куньминху», а на оборотной стороне: «Ваньшоушань, Куньминху цзи» («Записи о [горе] Ваньшоушань и [озере] Куньминху»). Иероглифы написаны на основе каллиграфии Цяньлуна (1751) в стиле дачжуань — древних печатей; при всей условности и стилизованности знаков они читаются легко, четко различаются на большом расстоянии.

Парк Ихэюань — это своеобразная архитектурная утопия, поскольку в нем запечатлелась древнейшая китайская традиция, просуществовавшая всю историю Китая, уподоблять саду (или парку) идеально устроенный мир. В Ихэюане «цитируются» знаменитые сады прошлого: озеро Куньмин из древней Чанъани, мост Нефритовый пояс из Ханчжоу, абстрактная естественная скульптура в виде огромных камней из Юньнани и т. п.

Согласно преданиям, уже легендарным правителем Хуанди был создан парк как образ идеального мира. Духовно преобразующая роль отводилась драконам, которые, по легенде, обитали в этом парке и, играя божественной жемчужиной, олицетворяющей двуединство сил инь и ян, творили гармонию Вселенной. Его наследники — Яо и Шунь — также создавали парки, где жили священные животные — хранители четырех сторон света: единорог цилинь, белый тигр, сине-зеленый дракон и черепаха со змеей.

При императоре Цинь Шихуанди (III в. до н. э.) парк стал осознаваться не только как модель космоса, но и как образ Поднебесной. В парке Цинь Шихуанди в миниатюре был воссоздан ландшафт Китая — всех девяти округов, на которые он был тогда разделен, и император, не выходя из парка, управлял всей страной, ибо считалось, что модель обладала теми же свойствами, что и оригинал.

С периода Хань (III в. до н. э.— III в. н. э.) стали создаваться парки с искусственными озерами [например, императорский парк правителя Уди (II в. до н. э.) украшало озеро Куньминху]. В озерах строили модели «островов бессмертных», где выгравировывались нравоучительные сентенции. Особой популярностью пользовался следующий афоризм из «Бесед и суждений» Конфуция: «Мудрый радуется воде, человеколюбивый радуется горе» («Луньюй», VI, 21). Постепенно сады стали обретать индивидуальные черты, становились «садами сердца» (синьюань). В IV в. н. э. сады превратились в место для «чистых бесед», место единения друзей — достаточно вспомнить знаменитых «Семь мудрецов из Бамбуковой рощи» или группу поэтов, каллиграфов и художников, объединившихся вокруг прославленного Ван Сичжи в его мастерской — «Беседке орхидей» (Ланьтин). Позже, в период Тан и особенно в сунское время (X—XII вв.), встречи любителей мудрости на берегу Западного озера (Сиху) в Ханчжоу или в «Саду у Западного озера» известного живописца Ли Гунлиня считались воплощением изысканности (я).

В парке Ихэюань классическая традиция садово-паркового искусства получила как непосредственное, так и опосредованное преломление: фантастические животные, «острова бессмертных», беседки вплетены в образную структуру Ихэюаня. И вместе с тем в парке Ихэюань воссоздана своя, совершенно неповторимая художественная реальность, ее отличает особая гармония, «возникшая» на асимметрии и парадоксальных сочетаниях. Тяжесть, плотность и высота горы Ваньшоушань уравновешиваются горизонталью и зыбкостью озера Куньминху. Форма и цвет, все элементы парка вступают в то же асимметричное равновесие, особую парадоксальную гармонию. Человеческий разум пристрастен и к усложнениям и к простоте, нас привлекают и разнообразие и повтор, мы выискиваем то, что таинственно и скрыто, но нам нравится и естественная открытость.

В структуре Ихэюаня китайские мастера стремились создать особую реальность, в которой нашла воплощение такая особенность человеческого сознания, как стремление к возвращению,к повтору. Во времени — это опять, в пространстве — там же. Садоводы выстроили в Ихэюане модель житейских и духовных «подвигов» человека, они стремились найти ключ к управлению реальностью, повторяя ее.

В парке, предназначенном для воплощения гармонии, естественно, должна была существовать особая форма разрешения, преодоления противостояния различных сил — движения и покоя, света и тьмы, искусственности и естественности. И такой элемент в образной структуре Ихэюаня есть — это особый характер теней, отбрасываемых строениями и деревьями (тень есть знак силы инь). Зыбкая тень от ивы, прозрачная тень в галерее Чанлан, легкий теневой узор от оконных переплетов создают в парке особую атмосферу единства тьмы и света, их свободного перетекания друг в друга. Пожалуй, можно сказать, что рисунок и насыщенность тени в китайских парках, особенно в парке Ихэюань, стали подлинным открытием китайских мастеров садово-паркового искусства. И это очень скоро было воспринято последователями китайских мастеров на Западе: в английских пейзажных садах стали высаживать иные, чем в регулярных парках, деревья — с пышной, «рыхлой» кроной, отбрасывающие легкую, кружевную тень.

Сервис смс рассылка.