Глава вторая. Поиски новых путей литературного творчества

Дружеское литературное общество (1801)

В самом начале века в Москве возникло Дружеское литературное общество, составленное из бывших воспитанников Московского благородного университетского пансиона. Главные участники общества: братья Тургеневы - Андрей и Александр, молодой Жуковский, А. Ф. Воейков, братья Кайсаровы - Андрей и Михаил. Активным членом общества был известный своими "народными" песнями А. Ф. Мерзляков, ставший впоследствии профессором, теоретиком классицизма. Первое заседение общества состоялось 12 января 1801 года. В том же году оно распалось под влиянием внутренних разногласий и житейских обстоятельств. Следовательно, его деятельность частью прошла еще в условиях политического террора Павла I, а большею частью - уже в короткий период "дней Александровых прекрасного начала". Участники разработали "Законы Дружеского литературного общества", в которых определялись цель, предмет и средства общества. Положено было, что будут разбираться критические переводы и сочинения на русском языке, обсуждаться полезные книги и собственные произведения. Выделены были задача овладения "теорией изящных искусств", т. е. эстетикой, и практическое стремление к выработке эстетического вкуса. Общество не было чуждо и морально-политических целей. Особенно подчеркивалась задача воспитания высокого чувства патриота-гражданина. Поэтому говорили и даже часто "о вольности, о рабстве". В речи о любви к отечеству Андрей Тургенев связывал идею патриотизма с идеей высокого человеческого достоинства: "Цари хотят, чтоб пред ними пресмыкались во прахе рабы; пусть же ползают пред ними льстецы с мертвою душою; здесь пред тобою стоят сыны твои!".

Тот же Андрей Тургенев, самая светлая голова в обществе и, несомненно, личность, много обещавшая (он родился в 1784, умер - на двадцатом году, в 1803), выступал с критикой на два фронта. Как в Ломоносове, так и в Карамзине он видел важнейший недостаток - неумение изображать жизнь народа, слабое выражение национально-русского содержания. Андрей Тургенев обращал внимание слушателей на единственно верный источник самобытного национального художественного творчества. Этот источник - устная народная поэзия. "Теперь,- говорил он,- только в одних сказках и песнях находим мы остатки русской литературы, в сих-то драгоценных остатках, а особливо в песнях находим мы и чувствуем еще характер нашего народа"^*.

^* ("Литературное наследство", т. 60, кн. I. M., Изд-во АН СССР, 1956, стр. 327, 336.)

Андрей Тургенев первый высказал дерзкое сомнение в существовании русской литературы, сомнение, которое будет не раз раздаваться в первой трети XIX века и вызовет бурю споров. Заглядывая в будущее русской литературы, Тургенев опасается вредного влияния на нее со стороны Карамзина и его подражателей, думает, что это влияние привьет русской литературе мелочность. Русской литературе, по его мнению, нужен новый Ломоносов, Ломоносов - не одописец XVIII века, истощавший свое дарование "на похвалы монархам", а Ломоносов нового склада - "напитанный русской оригинальностью", посвятивший творческий дар важным для всей России, высоким и бессмертным предметам. Такой писатель "должен дать другой оборот нашей литературе"^*.

^* (Там же, стр 334.)

"Вольное общество любителей словесности, наук и художеств" (1801-1807)

Дружеское общество просуществовало слишком мало, чтобы оказать существенное влияние на развитие русской литературы. Но в выступлениях таких его членов, как Андрей Тургенев, намечены были очень важные задачи национального литературного развития, бывшие предметом пристального внимания самых прогрессивных деятелей русской литературы и культуры первого десятилетия XIX века. Эти прогрессивные деятели объединились полгода спустя после образования Дружеского общества в "Вольное общество любителей словесности, наук и художеств". В него вошли поэты, публицисты, художники: И. П. Пнин, А. X. Востоков, Н. А. Радищев (сын великого писателя-революционера), скульптор И. И. Теребенев, художники: А. И. Иванов и Ф. Ф. Репин и многие другие. Инициаторами и руководителями "Вольного общества" в период его расцвета (1801-1807) были идейные последователи Радищева - В. В. Попугаев, И. М. Борн, И. П. Пнин. В 1805 году в "Вольное общество" вступил К. Н. Батюшков. Близким к обществу был Н. И. Гнедич.

"Вольное общество" взросло на ниве великих идей Радищева, в нем передовая общественная мысль России начала века достигла наивысшего уровня развития. Это ясно из анализа общественно-политических взглядов таких представителей общества, как И. П. Пнин, В. В. Попугаев и И. М. Борн.

Наиболее сильная сторона идеологии Попугаева - это страстная ненависть к крепостничеству. Уничтожение рабства - главная идея его публицистики. Она проникает основной его труд - "О благоденствии народных обществ" (1801-1804). Этой идее посвящена его специальная работа - "О рабстве и его начале и следствиях в России", написанная не раньше 1807 и не позднее 1811 года (обнаружена в архивах в 1959 г.). Попугаев возмущается крепостничеством, раскрывает его пагубное влияние на все стороны русской жизни и приходит к выводу: государство, пораженное недугом рабства, не думающее о скорейшем его искоренении, "стремится к своему падению!". Попугаев убеждал царя Александра I "возвратить вольность утесненному народу"^*.

^* (Сочинение Попугаева опубликовано Г. П. Шторном в кн.: "Известия АН СССР. Отделение литературы и языка", 1959, т. XVIII, вып. I.)

И. П. Пнин хорошо знал Радищева, был с ним лично знаком, преклонялся перед ним. Свое произведение "Опыт о просвещении относительно к России" он начал и продолжал писать, общаясь с Радищевым. Влияние идей Радищева на Пнина несомненно. Но главное в его идеологии - либеральное просветительство.

Пнин против решительных потрясений общества. Он за то, чтобы в России оставался нерушимым сословный строй. Но Пнин против полного бесправия крепостных крестьян, против полной их беззащитности перед господином. Прикрываясь именем Турции, говоря якобы о турецких пашах, он с болью описывает участь русского крепостного.

Так же, как и Попугаев, Пнин видит в крепостничестве зло, стоящее на пути развития экономики и культуры России. Но в отличие от Попугаева, Пнин не выставляет требования уничтожить крепостное право. Он считает достаточным для благоденствия России упорядочить отношения между помещиками и крестьянами, разрешить крестьянам иметь движимое имущество, точно и твердо определить их права и обязанности, искоренить самую возможность "злоупотреблений власти помещиков над их крестьянами". Пнин стоял за сословное по своему характеру, но доступное всем русским людям просвещение, чтобы не держали людей "как бы во мраке темницы".

В творчестве виднейших поэтов "Вольного общества" были подняты вопросы, над которыми задумывалась передовая русская литература на протяжении всего века.

Образ Радищева

Важной заслугой поэтов "Вольного общества" было полное любви воспевание первого русского революционера, стремление донести до грядущих поколений светлый, возвышенный, великий образ писателя-борца и благородного мыслителя. В произведении Ивана Борна "На смерть Радищева" (сентябрь 1802 года) рассказывается, что, будучи в ссылке, Радищев "сделался благодетелем" для жителей Иркутской губернии. Узнав об его возвращении в столицу, "стеклись к нему благодарные на расстоянии пятисот верст"^*. Смерть Радищева Борн объясняет несовместимостью идеалов и стремлений писателя с реальными условиями русской жизни.

^* (И. М. Борн. На смерть Радищева. К [обществу] [любителей] и [зящного]. В кн.: "Поэты-радищевцы". Большая серия библиотеки поэта. М., "Советский писатель", 1935, стр. 244-245.)

Пнин в том же сентябре 1802 года написал стихи на смерть Радищева. В них он выделил такие черты писателя-борца: самоотверженную борьбу за общие блага, гражданское мужество, доброту сердца и величие ума. "Пламенник ума погас",- говорит со скорбью поэт.

Члены "Вольного общества" содействовали изданию произведений Радищева (без "Путешествия из Петербурга в Москву") в 1807-1809 гг. По их инициативе в журнале "Северный вестник" в 1805 году была перепечатана глава "Клин" из радищевского "Путешествия" под Отвлекающим внимание цензуры заглавием: "Отрывок из бумаг одного Россиянина". В лучших сочинениях писателей "Вольного общества" отражены заветные мысли Радищева. Никто из них не поднялся на высоты революционного сознания Радищева, тем не менее в начале века ни у кого, кроме них, негодование против рабства, темноты народа, деспотизма не было высказано с такой искренностью и убежденностью. Они расходились с Радищевым в представлении о пути к свободе и прогрессу, но они искренне разделяли его социальные устремления и его идеалы. Это справедливо по отношению к таким писателям "Вольного общества", как интеллигенты-демократы В. В. Попугаев, П. М. Борн; к ним примыкали по многим вопросам И. П. Пнин и А. Востоков.

Гимн человеку

Ученики и последователи Радищева, просветители "Вольного общества" развили и закрепили гуманистический принцип нашей литературы. Образ человека для просветителей - это воплощение красоты, мудрости и всеодолевающей энергии и воли. Воспевание человека явно направлено у них против его принижения условиями крепостнического общества и религиозными догматами. В оде "Человек" Пнин державинскую формулу: "Я царь, я раб, я червь, я бог" решительно укоротил. Он начисто отверг определения "раб" и "червь". Лишь два определения человека оставляет Пнин: "Ты царь земли, ты царь вселенной" и "Ты на земле, что в небе бог". Богу принадлежит создание вселенной и контроль за тем, чтобы соблюдались законы вращения планет, смена времен года, чтобы ненарушаем был стройный порядок в "системе мира" (ода "Бог"). Человек-хозяин земли, владыка всего живого и мертвого, что есть на земле, в ее недрах и в стихиях вселенной. Он учреждает определенный строй общественной жизни, он ответствен и за счастье, и за зло в жизни. Его воля и разум преображают созданье бога, украшают природу дивными дивами творческого труда, искусства и вдохновенья. Гениальные идеи Радищева о человеке-творце, высказанные в его философском трактате "О человеке, его смертности и бессмертии", Пнин переводит на язык поэзии и оспаривает мнение Державина, будто человек не мог бы стать сам собою, без вмешательства бога. Человек Пнина заявляет, что он знать не знает о каких-либо высших существах, "с небес которые б сошли" и вразумили его. Он всего добился, до всего дошел "чрез труд и опытность свою".

Из гуманистической концепции человека у Пнина сама собой вытекала идея несовместимости понятий: человек и раб.

Другие поэты-просветители "Вольного общества" не написали подобных развернутых гимнов человеку. Но идея величия человека всем им очень дорога, и каждый из них сказал свое слово восхищения человеком-творцом, властелином познания. Для Попугаева, Борна, Востокова человек - это Сократ, Радищев, Галилей, Ньютон, Вольтер, Локк, Ломоносов, Лавуазье, Кант, Франклин. Прославляя человека, просветители "Вольного общества" высоко подняли интеллектуальный уровень возникающей русской поэзии. Востоков умолял беспощадное время не обрекать общей участи забвения "добрых доблести и мудрых сладку речь". Попугаев в письме к Борну призывает не на словах, как это свойственно "бедному и жалкому творенью", а на деле любить науку, понимать подлинное величие Сократа и Франклина, стремиться к истине вместе с Локком и Ньютоном.

Чуткие к тому, что совершалось в конце XVIII столетия в науке и технике передовой Европы, подстрекаемые процессом втягивания России в общеевропейское капиталистическое развитие, просветители "Вольного общества" в своих гимнах человеку немало места уделили идее власти человеческого разума над пространством и временем.

Востоков любил те минуты духовного озарения, когда мысль, обнимая вселенную, "к дальним несется мирам". Человек взвесил и измерил природу, его разум, как луч, проникает "сквозь бездны" и пробирается "к началам всех вещей".

 Земной превыше атмосферы
 Взносись, царь мира, человек!*

^* (А. Востоков. Стихотворения. Большая серия библиотеки поэта. Л., "Советский писатель", 1935, стр. 82.)

Эти страстные слова Востокова перекликаются с тем, что думалось Пнину в оде "Человек":

 О сколь величествен бываешь,
 Когда ты землю оставляешь
 И духом в облака паришь;
 Воздушны бездны озирая, 

 Перуны, громы презирая,
 Стихиям слушаться велишь* 

^* (Иван Пнин. Сочинения. М., Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1934, стр. 67.)

Борн, при всей своей социальной устремленности, занятый земными судьбами людей, и тот воспевает вдохновенного мудреца за то, что

 Оком быстрейшим им измеряется
 Бездна, полная миров неисчетных* 

^* (И. Борн. Ода к истине. В кн.: "Поэты-радищевцы". Большая серия библиотеки поэта. Л., "Советский писатель", 1953, стр. 239.)

Замечательные тропы прокладывали своими творческими исканиями первые просветители XIX века! Громадные перспективы русской поэзии намечались в их несовершенных, но искренних стихах! Своим высоким гуманизмом поэзия "Вольного общества" была горьким укором современности. Отсюда начинается не знающая примирения боевая оппозиционность русской литературы XIX века по отношению ко всему социально-политическому строю России.

Идеал свободы и справедливости

В стихах Востокова, Пнина, Борна осуждается Идеал свободы ложь и неправосудье, темнота и невежество, поется гимн в честь людей деятельных, энергичных и смелых, ратующих за "страждущее отечество" ("Ода достойным" Востокова). В "Оде на правосудие" Пнин воспевает равенство всех перед законом, поэт уверяет читателей, что где нет всевластного закона, там "все несчастны - от земледельца до царя". Именем самого счастья Пнин заклинает царя ограничить самодержавный принцип принципом конституции. Эпоха буржуазных преобразований в Европе отразилась у русского просветителя в форме чисто буржуазного юридического сознания.

В отличие от Пнина Борн в "Оде Калистрата" прославляет Гармодия и Аристогитона, юных друзей, героев античной Греции, покончивших с тираном Гиппархом. Идея тираноборчества, живой отклик Борна на убийство Павла I, прочно вошла в сознание дворянских революционеров-декабристов.

Идея социального неравенства и протест против разделения людей на господ и рабов с особой силой выражены в очерке Попугаева "Негр". В аллегорической форме рассказа о судьбе негра Амру, увозимого в рабство, поставлен вопрос о противоестественности господства одних над другими. Но радищевский пафос обличения жестокости и несправедливости рабства у Попугаева ослаблен верой в то, что оно падет под ударом правосудия. Неизбежная кара правосудия настигнет поработителей, говорит он устами своего героя, "по окончании века". Как в своих публицистических трактатах, вплоть до сочинения "О рабстве", так и в этом литературном произведении Попугаев надеется на просвещенную и добрую волю нового царя, Александра I. "По окончании века" - прозрачное на то указание.

В стихах Попугаева не раз выражена вера в изменение социальных отношений. Придет время, думает он,

 Раб не будет пресмыкаться 
 Пред владыкою своим, 
 Тяжки цепи истребятся, 
 Зло рассеется, как дым ("Воззвание к дружбе")*. 

^* (В кн.: "Поэты-радищевцы". Большая серия библиотеки поэта. Л., "Советский писатель", 1935, стр. 274.)

В это блаженное время жизнь "агнца с волком примирит". Словами, рисующими утопическую картину всеобщего благоденствия, Попугаев не думал призывать к социальному миру, как это свойственно сентименталистам. У него речь идет о том, что в будущем все социальные силы настоящего обретут новую социальную природу. Тогда сам Крез, если и будет собирать "несчетны миллионы", то только затем, чтобы их употребить на общее благо. Ягненок и волк примирятся именно потому, что волк уже не будет волком, а ягненок ягненком. В стихотворении "К друзьям" Попугаев касается самой живой темы современности - темы тирана. Как и все просветители "Вольного общества", он полон ненависти к тирании и деспотам и разделяет общую уверенность в погибели тиранов, как бы ни были они могущественны. Но у него есть и своя особая задушевная мысль. История Европы и России, по его мнению, доказывает, что падение тиранов и деспотов неизбежно не оттого, что их владычество противоречит моральным принципам и чувству справедливости. Судьба тиранов предопределена, ибо на них рано или поздно обрушивается гнев возмущенных масс, поднятый их злыми деяниями:

 Димитрий, стражей окруженный,
 Нерон в палатах золотых
 Падут от черни разъяренной
 И гибнут от деяний злых. 

Однако наряду с этим Попугаев впадает иногда в тон Пнина, обращаясь к сильным мира сего с тем, чтобы они блюли законы и хранили счастие людей. Тогда перед его взором вставали в идеальном свете великие и добродетельные Титы, Петры, Аврелии, которых народы "богами чтили" ("Пигмалион").

Великая антитеза: герой разума и герой меча

В то время как развернулась деятельность просветителей "Вольного общества", русский народ буквально не успевал опомниться от одной военной кампании, как его ввергали в новые военные авантюры и кровавые столкновения.

В этих условиях члены "Вольного общества" поставили и осветили в своих произведениях великую антитезу, не потерявшую глубокого смысла по наш день: герою кровавого меча и разрушения они противопоставили героя разума, героя-зиждителя. Они ополчились против вековечных предрассудков, внушавших почтение к тем, кто добывал себе славу кровью сотен и тысяч людей.

Попугаев страстно призывает на землю "гения мира". В стихотворении "На случай великодушного поступка Ангерстейна" он сравнивает два типа героев и отдает предпочтение венцу побед, напоенному не "кровью ближних", а "благодарности слезой". Для мудреца, говорится в стихотворении "К друзьям", "ужасен меч Аттил", мудрец не желает и триумфальной славы, если она связана с "кровавыми лаврами". Обращаясь к владыкам царств, он говорит: "Сограждан сил не истощайте, чтобы вселенну удивить". "Не жаждайте чужих земель" ("Пигмалион"), "Не будь в мечтах надменен, пышен и кровь подвластного не лей" ("Гений на развалинах золотого дворца Неронова").

Борн в своем дифирамбе Радищеву противопоставил народную любовь к мыслителю-борцу кровавой славе "грозных бичей человечества, сих кровожаждущих завоевателей".

Востоков ставит вопрос: кому принадлежит подлинное геройство и за кем должна быть закреплена истинная слава - за тем ли, кто ее добывал мечом, или за тем, кто наставлял народы на путь истины, мудрости и блага? Поэт укоряет людей в неразумии, что они дивятся геройству тех, кто разоряет села и "огнем стремится грады стерть". Разрывая пелену предрассудков, которые возвели на пьедестал славы Александра Македонского, он отказывается видеть разницу между ним и варваром Аттилой.

Как видно из стихотворений: "Парнас, или гора изящности", "Шишак", "К фантазии",- одной из самых заветных дум Востокова была его дума о ненарушаемом спокойствии на земле. За двадцать лет до Пушкина он вместе с Сен-Пьером упивался мечтой о вечном мире между народами. Ему весело было создавать идиллию-шутку, где царствовала ничем не нарушаемая любовь, где меч и копье стали детской игрушкой, оружие все растаскали и счастливые люди могли сказать:

 Нами Марс обезоружен, 
 В нашей власти бог смертей! ("Шишак")* 

^* (А. Востоков. Стихотворения. Большая серия библиотеки поэта. Л., "Советский писатель", 1935. стр. 113.)

Идея единства человеческого рода

Коренные философские и гуманистические основы мировоззрения поэтов "Вольного общества" определили тот своеобразный угол зрения, под которым они воспринимали жизнь всех людей на земле, жизнь всего рода человеческого. В то время как в странах капиталистической цивилизации вовсю развивалась и крепла колониальная идеология, когда на различных мировых рынках бойко шла торговля живым товаром, желтыми и черными рабами, русские просветители, возмущенные рабством своих единокровных братьев, крестьян, подымали голос протеста против попирания прав и человеческого достоинства людей независимо от цвета их кожи и степени развития их культуры.

Человек - величайшее творение природы, и все человечество составляет единую семью народов. Обращаясь к Правосудию как высшей справедливости на земле, Пнин умоляет среди многих других важнейших дел сделать и еще одно:

 Совокупи ты все народы,
 Детей единыя Природы,
 Под сень державы твоея*. 

^* (Иван Пнин. Сочинения. М.. Изд-во Всесоюзного общества политкаторжан и ссыльно-поселенцев, 1934, стр. 81.)

Востоков мечтал о том времени, когда можно будет мудрецу-гуманисту

 Собрать, устроить, просветить
 Народы... ("К фантазии") 

Попугаев национально-расовые предрассудки называл "оковами" на человеке современного мира и страстно хотел помочь людям сбросить их с себя. Величие души человеческой, по его мнению, взывает "любить, как братьев, все народы...".

Попугаев прославлял тех,

 Кто стоны бедных укрощать
 Готов лететь за океаны,
 Готов, чтоб братьев просвещать,
 Лить злато в отдаленны страны. 

В связи с этим приобретает особый смысл его очерк "Негр". В советском литературоведении раскрыт иносказательный смысл этого очерка, и положение негра Амру, которого везут в рабство, оторвав от родной земли, родных и близких людей, истолковано как протест против положения "белых негров", русских крепостных крестьян. Такое понимание очерка верно, но оно недостаточно. Помимо иносказательного, произведение имеет и несомненный прямой смысл - решительное осуждение белых американских плантаторов за варварское, недостойное человека отношение к черным. Плантатор - "свирепейший тигра" - ненавидим русским просветителем как злейший враг рода человеческого. Поэт целиком на стороне Амру и его народа.

Так в передовой русской литературе создавалась определенная традиция, развиваясь от Радищева через просветителей "Вольного общества" к Пушкину, традиция, которая в наше время называется чувством и идеологией интернационализма, непримиримой с шовинистическими взглядами колонизаторов, империалистов, "сверхчеловеков" буржуазного мира.

В творчестве поэтов "Вольного общества" русская литература XIX века получала замечательный идейный заряд. Их основные идеи - это мощные ракеты, способные поднять литературу на огромную высоту. Они перекинули мост от Радищева к декабристам и Пушкину.

Творческие искания членов "Вольного общества"

Высокие социальные, философские, гуманистические идеи просветителей не получили соответствующего поэтического воплощения.

Поэзия "Вольного общества" замечательна своими поисками новых форм, стиля, средств выражения, новой поэтической тональности, поэтического словаря и ритма. Члены общества стремились вырваться из условности и мертвечины как сентиментализма, так и классицизма. В большинстве случаев их позицию можно оценить как состояние непрерывающейся идейно-творческой полемики с эпигонами классицизма и сентиментализма, полемики, которая касается основных мотивов творчества, тем, жанров и языка. Если классицизм (в этом отношении от него не отставал и сентиментализм) сделал оду основной формой выражения верноподданнических чувств, а в качестве средств избрал так называемое "парение" с громоздкими аллегориями, надуманными уподоблениями и сравнениями, с обилием церковно-славянизмов, обязательного признака "высокого штиля", то просветители превратили оду в средство пропаганды идей обуздания самодержавной власти, прославления гражданского пафоса и свободной всесильной человеческой мысли. "Ода достойным" Востокова, "Ода на Правосудие" Пнина, ода "Счастье" Попугаева или "Ода Калистрата" Борна ничего общего не имеют, например, с одой Державина "На восшествие на престол императора Александра I" или с одой Карамзина "На торжественное коронование Его Императорского Величества Александра I, Самодержца Всероссийского". Просветители отбросили поэтическую бутафорию, сопутствующую оде, и стали искать твердого и точного слова, чтобы выразить больную правду гражданских идей и чувства не раба, не верноподданного, а мыслящего человека, сознавшего свое человеческое достоинство. Ода угоднического песнословия "подданного" сменена одой гражданина, стремящегося поднять родину на новую ступень социального прогресса. Поэтому где и классицист, и сентименталист пользуются истертыми словами заученных похвал монарху и незыблемости существующего строя, там просветитель вводит в общий обиход великие слова, совсем недавно находившиеся под запретом,- "гражданин", "отечество" ("Ода достойным").

Как ода у классицистов, так послание у сентименталистов было излюбленным поэтическим жанром. И этот жанр преобразован поэтами "Вольного общества".

"Послание" у поэтов "Вольного общества" - это дума о жизни и борьбе, выражение готовности "судьбу несчастных облегчить, за правду даже несть оковы, за обще благо кровь пролить" (Попугаев, "К друзьям"). Тон послания боевой, ритм бодрый, чувство собранное, слово полно энергии. Кругозор сентименталиста замкнут в микроскопической сфере утраченной дружбы и любви; просветитель видит большой мир человеческого существования с противоречиями, борьбой и стремлениями, во имя которых можно и "кровь пролить". У сентименталиста - узенький мирок эгоцентризма. Просветитель в своих посланиях - гражданин мира, сын человечества. У сентименталиста на языке: кончины сладкий час, вестники могилы, промысл, творец, роптанье, мольбы. Просветитель говорит другим языком: правда, стремление к истине, тиранов скипетр, патриот, Локк, Ньютон, Франклин, Катон, сограждане, польза общества.

Просветители, занятые социально-философскими проблемами, касались и темы природы. Но если кому из них приходилось обращаться к этому поэтическому сюжету, он проявлял гораздо больше чувства реальности, чем его собратья по перу из классицистов и сентименталистов. Лучшее доказательство - стихотворение Востокова "К зиме":

 Приди к нам, матушка зима, 
 И приведи с собой морозы! 

Так начинается это произведение. Жизненно-конкретные слова и сравнения, метафоры и эпитеты составляют ткань стихотворения: пушистый снег, мороситься, не озябнем, русак, зимушка, пужливые, студеный край, колкие морозы. О невидимой работе внутренних душевных сил сказано: "Как под снегами зреет озимь". Невыдержанное в художественном отношении, это стихотворение тем не менее по своему основному тону, речи, взгляду на природу истинно поэтично, народно. В нем сказалась тенденция к сближению поэтического творчества с национально-русской действительностью.

Тот же Востоков написал замечательные строки в стихотворении "Осеннее утро":

 Мало-помалу холмы яснеют, 
 Мрак исчезает с полей. 
 Дремлющи села петел будящий 
 К утренним кличет трудам. 

 Думы, заботы, горесть и радость 
 В оных проснулись теперь: 
 Скрыпнули створы, слышен уж частый 
 Бой молотящих цепов*. 

^* (А. Востоков. Стихотворения. Большая серия библиотеки поэта. Л., "Советский писатель", 1935, стр. 92.)

Таких стихов не найти ни в классицизме, ни в сентиментализме того времени. Тут чувствуется движение поэтического творчества навстречу реальной действительности в ее национальной, чисто русской сути. И в той сфере поэтического вдохновения, в которой, кажется, пальма первенства должна принадлежать сентиментализму,- в описании перипетий любви - Востоков в некоторых своих стихах намного превосходит унылых певцов. Вот строки из стихотворения Востокова "К богине души моей":

 Приди, и полными лилейными руками 
 В объятья сладки заключи, 
 И нежно к моему биющемуся сердцу 
 Девические перси жми,- 
 Прижми, и дай мне жизнь вкусить, богам завидну, 
 На лоне прелестей твоих. 
 От пламенных моих лобзаний пусть алеет 
 Упругих грудей белизна*. 

^* ("Свиток муз", кн. I, стр. 76.)

Легко заметить, что стремление выразить чувство любви в пластических образах, это стремление Востокова, по-видимому, не прошло даром для Батюшкова, члена "Вольного общества", и затем вошло в плоть и кровь великой русской поэзии, начиная с Пушкина.

По всем творческим линиям даровитейший поэт среди просветителей "Вольного общества" находит нечто свое, новое, часто очень смелое, и главная линия его развития заключается в стремлении стать ближе к жизни - и по тематике, и по стиху, и по языку. В недрах поэтического творчества "Вольного общества" вырабатывалась социально-политическая терминология высокой гражданской поэзии России, здесь искали путей выхода стихотворства на просторы русской жизни, и тут же предприняты были попытки найти в народной поэзии и стихе основу для успехов поэтического творчества.

Борьба просветителей "Вольного общества" за развитие литературного языка

Помимо создания достаточно мощного и богатого идейного арсенала, важнейшей проблемой литературно-художественного развития русского общества в XIX веке была борьба за развитие литературного языка.

Члены "Вольного общества" вели борьбу на два фронта: против реакционного курса Шишкова и против его критиков, карамзинистов. В этом духе выступил "Журнал российской словесности" с "Письмом к издателю" Н. П. Брусилова и "Северный вестник" с "Письмом от неизвестного".

И. М. Борн в "Кратком руководстве к российской словесности" (1808), высказываясь против "боязливой очистки языка", которой требовал Шишков, критиковал карамзинистов за дух раболепства и подражания чужому при невнимании к своему, родному, "нередко чужое превосходящее". Он осудил выработанный сентименталистами стиль, как несвойственный природному русскому языку. "Зачем, - спрашивает Борн, - многозначительную краткость и благородную простоту славянскую переменять на вялое и надутое многословие?"^*

^* (И. М. Борн. Краткое руководство к российской словесности. СПб, 1808, стр. 132.)

Когда журнал сентиментального направления "Патриот" В. Измайлова бросил автору драмы "Великодушие, или рекрутский набор" Ильину упрек в том, что писателю, "рожденному с добрым сердцем и благородными чувствами", не пристало заниматься "подлым языком" бурмистров и подъячих, "Северный вестник" ответил: "Выражение подлый язык есть остаток несправедливости того времени, когда говорили и писали подлый народ; но ныне, благодаря человеколюбию и законам, подлого народа и подлого языка нет у нас! а есть, как и у всех народов, подлые мысли, подлые дела"^*.

^* ("Северный вестник", 1804, ч. III, № 7, стр. 35-36.)

Подобные схватки, вскрывающие демократическую основу идеологии просветителей "Вольного общества", показывают оригинальность их позиции в спорах о языке и стиле. Они видели перед собой не один, а два идейно чуждых лагеря - шишковистов и карамзинистов. И те и другие добивались, чтобы русская литература замкнулась в узком кругу. Вместе с духом гражданственности и борьбы за прогресс члены общества вносили в поэзию веяние народных мотивов, форм и языка. В то время как "Северный вестник" от лица "Вольного общества" вел идейный спор с карамзинистами, когда "Журнал российской словесности" обличал их в пренебрежении к достоинствам своего родного языка и засорении его ненужной иностранщиной,- Востоков работал над составлением свода русских народных песен, имея в виду дать писателям подлинный источник национального творчества, не искаженный и не обезображенный никакими переделками и приспособлениями ко вкусу обиностранившейся дворянской публики. Поэты "Вольного общества" - и прежде всего А. X. Востоков - практически разрабатывали тоническую систему стихосложения, свойственную народной поэзии, усваивая обороты, поэтические образы и словарный состав устной поэзии, писали в духе былин большие произведения, из которых "Певислад и Зора" Востокова прямо-таки замечательна.

Востоков на деле доказал, как плодотворно обращение поэта к устному народному творчеству. Он обогатил стихотворный язык великолепными народными словами и оборотами: одна одинешенька; в легком платьице спешит в зелен сад гулять; слеза в воду канула; как соловьюшка весной; белу дню не рад; кивая головкой; краснехоньки стали от плаканья; сцеловать с твоих ланит слезы девичьи; скок на конь; с холма поле озираючи, в звонки гусли ударяючи; свидеться; сыщется; остановится и слушает, ступит шаг и озирается; статное плечо; засинелся Днепр; прогневить; приуныл и пригорюнился. У Востокова опечаленный гусляр

 Хочет вызвать звуки бранные - 
 Звуки пиршества-веселия, 
 Чтоб рассеять думу крепкую. 
 Нет, напрасно непокорные 
 Ропщут струны; издают одно 
 Только томное, унывное... ("Певислад и Зора") 

Эстетические принципы просветителей

Просветители "Вольного общества", вырастая в остановке упадка классицизма и сентиментализма, поддаваясь в той или иной мере влиянию непосредственной поэтической среды, тем не менее вырабатывали свои оригинальные понятия о сущности и назначении литературно-художественного творчества. У них немало стихов, посвященных Пленирам и Аглаям, нередки вздохи и ахи, попадаются бессодержательные прославления хижины, укромных уголков природы и т. п. Но самое яркое, жизненное и прогрессивное в их творчестве порождено стремлением подсказать современникам где искать путь к общественному благу. Лучшие из них, о чем бы ни писали, стремятся повернуть на разговор о неравенстве, несправедливости, утеснениях невинных, чтобы выразить свою излюбленную мысль о новой жизни. Иногда даже откровенно сентиментальные послания или описания природы, незначащие идиллические картинки вдруг, как молнией, прорезаются социальной идеей. Что касается лучших поэтических достижений просветителей, то их пафос - весь в идее высокой гражданственности, в прославлении ярко окрашенных социальных эмоций. Именно благодаря тому, что главное, отличающее их качество состояло в проповеди идей мужественной и активной деятельности на благо отечества, на счастье сограждан, просветители "Вольного общества" вплотную подошли к важнейшему эстетическому принципу - требованию от произведения ясно выраженной общественно значимой цели. "Всякого сочинения, романического, исторического, морального или философического,- объявлять цель" - вот как Сформулировано это требование в постановлении "Вольного общества"^*.

^* (Вл. Орлов. Русские просветители 1790-1800 годов. М, Гослитиздат, 1950, стр. 210.)

Вместе с этим предпринята была первая в истории нашей литературы попытка поставить художественное творчество, так же как и научное, под идейный контроль коллектива. Каждый член "Вольного общества" должен был отчитаться перед товарищами не менее одного раза в месяц, представив на общий суд свое произведение. Кроме того, учрежден был специальный "Комитет цензуры", определявший соответствие представленных сочинений высокой цели общества. Оно брало на себя ответственность за "доброе имя каждого члена", видя в этом верное условие охраны "чести всего общества". Вследствие этого понадобился "Комитет цензуры" и категорическое воспрещение печатать произведения "без особенного соизволения Общества". И это были не только слова. А. Измайлов и Н. Остолопов были временно исключены из общества только за то, что без его ведома "посылали свои пьесы в Москву, в "Вестник Европы" Карамзина"^*. Насколько ревниво охранялось достоинство и престиж общества, свидетельствует инцидент с принятием в члены Константина Батюшкова. Его приняли за написанную им в подражание французскому "Сатиру", но с оговоркою, которую выразил цензор Востоков: "Для вступления молодому автору в Общество надобно, чтоб он представил что-нибудь из трудов своих"^**.

^* (В. Десницкий. Избранные статьи по русской литературе XVIII- XIX вв. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1958, стр. 142.)

^** (Вл. Орлов. Русские просветители 1790-1800 годов. М., Гослитиздат, 1950, стр. 223.)

Руководимое демократически настроенными разночинцами, "Вольное общество" в лучшую пору своей истории осуществляло попытку организации литературно-художественных и научных сил передовой России на основе ненарушаемой дисциплины, так важной, когда основные писательские кадры приходили из дворянской среды, известной маниловской распущенностью и неорганизованностью.

Высокая цель - служение своим пером общему благу - реализовалась в своеобразном эстетическом идеале просветителей. Этот идеал очерчен в речи и стихах И. Борна "На смерть Радищева", в одах Попугаева в честь Ангерстейна и академика Лепехина, в его стихах "К друзьям" и в таких произведениях Востокова, как "История и баснь", "Ода достойным". Последняя принята была в качестве программно-эстетического произведения общества. Этой одой открывался первый сборник сочинений членов общества "Свиток муз". Востоков провозглашает, что музой поэта должна быть истина. Поэзия освобождается от похвал недостойным мира сего, независимо от того, ходят ли они в больших чинах, являются ли чадами богатства и знатности. Она освобождается от похвал и тем, кто мнит себя героем, но забывает о своем долге "быть отцами, закон блюсти". Наконец, не дело поэзии, руководствующейся истиной, восхвалять общественную инертность, остающуюся "в виновном бездействии", когда "страждет отечество". Востоков высказывает общую для виднейших просветителей мысль, что не их дело петь пиндаровских "героев", полководцев и царей, а также всех, кто блистает богатством, орденами, раскапывает в архивах своих предков, гордясь древностью рода, чванится титулами, чинами и т. п. Героем подлинной поэзии должен быть тот, кто способен стоять за правду, за общее благо, кто является настоящим гражданином, "страдальцем истины" с прекрасной душой и всепобеждающей волей.

Обращаясь к своей музе, Востоков говорит:

 Но кто жертвует жизнью, имением, 
 Чтоб избавить сограждан от бедствия 
 И доставить им участь счастливую, 
 Пой, святая, свой гимн тому! 

Такой человек, истинный, а не мнимый герой, "составит народное счастье", за ним будет следовать "поздних правнуков благословение", ему - слава веков и золотое слово торжественной оды:

 И такому-то муза божественна, 
 О, такому лишь слово хваления 
 В важном тоне, из устен рубиновых, 
 Чистым рцы языком златым!* 

^* (А. Востоков. Ода достойным. "Свиток муз", 1802, кн. I, стр. 5. В издании "Стихотворений" в 1821 году Востоков переделал процитированную последнюю строфу оды и ее вторую строфу, ослабив их. В этом ослабленном варианте они печатаются в наших изданиях.)

Намеченный поэзией просветителей "Вольного общества" эстетический идеал перешел в гражданскую поэзию декабристов. Это разъясняет историческое значение идейно-эстетической платформы просветителей.

Главная линия литературного развития "Вольного общества" идет от Радищева и Державина к декабристам и Пушкину. Однако эта линия оказалась оборванной на исходе первого десятилетия XIX века. В 1807 году общество фактически прекратило существование. Его труды были преданы забвению на долгие годы.

Источники и пособия

Открытие и научное исследование творчества поэтов-просветителей является заслугой советского литературоведения. Первое научное издание, широко представляющее наследие поэтов "Вольного общества", осуществлено в 1935 году под названием: "Поэты-радищевцы. Вольное общество любителей словесности, наук и художеств". Ред. и комментарии Вл. Орлова, вступительные статьи В. А. Десницкого и Вл. Орлова. М., "Советский писатель", большая серия "Библиотеки поэта". Здесь представлено творчество 24 поэтов "Вольного общества" и о каждом имеется "биографическая справка". Издание снабжено примечаниями, словарем и указателем имен и названий. Во вступительных статьях к сборнику впервые в истории русской литературы определено место и значение поэтов "Вольного общества" как звена, соединяющего творчество и традиции Радищева с творчеством декабристов.

Годом раньше в издательстве Всесоюзного общества политкаторжан к ссыльнопоселенцев вышла книга: Иван Пнин. Сочинения. М., 1934. Творчество Пнина было известно на протяжении XIX века, но издание его сочинений в таком виде было осуществлено впервые. Наряду со стихотворениями в книге помещены все прозаические, философско-публицистические сочинения Пнина: "Опыт просвещения относительно к России", "Вопль невинности, отвергаемой законами", "Сочинитель и цензор". В разделе dubia помещены многие интересные произведения начала века, в приложении приведены переводы из Гольбаха, напечатанные в журнале Пнина "Санктпетербургский Журнал", и стихотворения на смерть Пнина. Одно из них написано Батюшковым.

В большой серии "Библиотека поэта" в 1935 году вышла книга: Востоков. Стихотворения. Ред., вступ. статья и прим. Вл. Орлова. Л., "Советский писатель". Это третье издание стихотворений поэта. Первые два появились при его жизни, это - Опыты лирические и другие мелкие сочинения в стихах ч. I-II. СПб, 1805-1806 и Стихотворения. В 3-х книгах. СПб., 1821.

В малой серии "Библиотека поэта" вышел сборник избранных стихотворений Пнина, Попугаева, Борна и Востокова: "Поэты-радищевцы". Л., 1952. Вступ. статья, подготовка текста и примечания Вл. Орлова. В Приложении помещены стихотворения на смерть Ивана Пнина, опубликованные в издании: Иван Пнин. Сочинения. 1934. Историко-мифологический словарь объясняет имена и мифологические образы, так частые в произведениях просветителей "Вольного общества".

Научные исследования наследия поэтов "Вольного общества" появились только в наше время, сначала в виде вступительных статей к различным изданиям поэтов-просветителей "Вольного общества", а затем и в качестве отдельных глав учебных пособий, академической "Истории русской литературы", вузовских учебников. До сих пор не утратила своего значения большая работа В. Десницкого "Из истории литературных обществ начала XIX века", где имеется раздел "Из истории "Вольного общества любителей наук, словесности и художеств" (новейшее издание в кн.: В. Десницкий. Избранные статьи по русской литературе XVIII-XIX вв. М.- Л., Изд-во АН СССР, 1958). Самый значительный вклад в изучение жизни и творчества просветителей "Вольного общества" и деятельности самого общества сделан Вл. Орловым. Его итоговый, обобщающий результаты исследования этой проблемы труд - "Русские просветители 1790-1800 годов". М.- Л., Гослитиздат, 1950 - удостоен Государственной премии (второе изд.- М., 1953).