Большой друг газеты (Евгений Багреев)

…Поезд шел из Москвы на восток. 1939 год. Я ехал в незнакомый мне край - на Урал, имея путевку ЦК партии с рекомендацией на работу в печати. По дороге в Свердловск жадно всматривался в горные пейзажи, в краски золотой осени. И меня одолевали мысли: какой он, Урал? Что ожидает меня?

Вот и Свердловск. Редакция газеты "Уральский рабочий". Расспрашиваю Леонида Петровича Неверова, исполнявшего обязанности секретаря редакции:

- Какие особенности в экономике края? Что представляет собой культура? Чем интересен быт уральцев?

- Про экономику, - сказал Неверов, - ты все узнаешь в "Уральской энциклопедии". А о культуре, быте и людях почерпнешь сведения в книге "Малахитовая шкатулка". Она недавно издана, но в магазинах ее нет - расхватали. Даю тебе свою.

После работы, вечером, я увлекся книгой и читал ее почти до самого утра. Так состоялась заочная встреча с Павлом Петровичем. Вскоре я познакомился с ним. Белобородый, в длинной рубахе, перехваченной в поясе, тихий, приятный голос, лицо, выражающее внутреннее благородство, - это первое впечатление прочно отложилось в памяти.

В грозовые годы, когда над Родиной нависла смертельная опасность, нас связала тесная дружба, которая помогла нам в совместной работе.

Трудно выразить словами переживания Павла Петровича в первые дни войны - переживания коммуниста, бывшего бойца Красной Армии, партизана в колчаковском тылу. Тяжелые раздумья: "Чем и как помогать борьбе с фашизмом?" - не покидали его.

- Писатели, те, которые остались в тылу, выступают со статьями, очерками, стихами на злободневные темы. Это их действенное оружие. А мое перо приучено к сказам. Но кому теперь нужны сказы, построенные на материале прошлого? Не та сила!

Разумеется, давать какой-либо совет я не мог, да и стеснялся. Беседа переключалась на другие темы - о событиях на фронте, восстановлении эвакуированных в Свердловск заводов, о газетных новостях. И каково же было мое изумление, когда однажды писатель пришел в редакцию в хорошем расположении духа и, положив на стол рукопись, сказал:

- Вроде бы получилось что-то нужное газете. Почитайте. Писал на скорую руку, потому не отшлифовано... В спешке-то всякое бывает.

Быстро и с увлечением прочитал я новый сказ, поблагодарил Павла Петровича и пообещал:

- Будет срочно опубликован¹.

¹ (С начала войны редактор "Уральского рабочего" Иван Степанович Пустовалов был утвержден секретарем обкома партии по пропаганде. Обязанности редактора исполнял я примерно до середины октября 1941 года, а потом газету редактировал до конца 1945 года Лев Степанович Шаумян. После его отъезда в Москву я был утвержден редактором.)

Сбереженный мною оригинал сказа, напечатанный на пишущей машинке, называется "Главный вор", с подзаголовком "Из рассказов дегтярского горняка" (Дегтярка - рабочий поселок, ныне город Дегтярск, в зоне медного рудника). Под авторской подписью поставлена дата: 19 августа 1941 г. В "Уральском рабочем" сказ "Про главного вора" опубликован 21 августа.

Используя исторические были, автор нарисовал сатирический образ продувной бестии и хапуги Бревера, типичного представителя тех "немецких начальников", которые под покровительством царизма проникали на Урал и прибирали к своим рукам его богатства. Главный вор, говорится в сказе, "больше всех захватил. Ему гороблагодатские заводы достались, да еще царица (Анна Иоанновна. - Е. Б.) поставила его главным над всеми заводами. Он и давай хапать, что только углядит".

Сказ, обращенный в прошлое, вызывал у читателей аналогию: не так ли ведут себя фашистские разбойники, грабящие захваченные ими советские города? Произведение Бажова, несомненно, воспитывало ненависть к врагу, советский патриотизм.

14 апреля 1942 года газета опубликовала очерк "Крылатая страна", в котором Бажов вспоминает о слышанной им были: на Златоустовском заводе молодой парень выгравировал на стали двух коньков с крыльями, что страшно поразило немца-мастера, не способного понять творчества русского рабочего. Наша страна, заключает автор, мечтавшая в прошлом о крыльях, имеет теперь непобедимую армию "крылатых коней". Статья предварила чудесный сказ " Иванко-Крылатко ".

С той поры все больше крепло содружество газеты с П. П. Бажовым. После сказа "Про главного вора" написаны "Иванко-Крылатко", "Провальное место", "Заграничная барыня", "Хрустальный лак", "Тараканье мыло", "Веселухин лужок". Эти произведения составили сборник "Сказы о немцах", вышедший отдельным изданием в 1943 году. "Уральский рабочий" напечатал 27 ноября 1943 года теплую рецензию о нем А. С. Ладейщикова. Сборник пользовался огромной популярностью в тылу и на фронте, о чем свидетельствует подборка читательских писем, помещенная в областной газете 28 января 1944 года, и письма автору от солдат.

В газете продолжалась публикация новых произведений из цикла "Сказы о немцах" - "Чугунная бабушка", "Алмазная спичка" и другие. Каждый раз, когда в оттиске сверстанной полосы газеты был бажовский сказ, работники редакции, радостно потирая руки, говорили:

- Спасибо Бажову!

- Выручил старик!

- Ударная сила газеты удвоена!

Сказы с сюжетом из исторического прошлого, перекликающиеся с современностью, метко били по фашистским захватчикам, озверевшим филистерам и собственникам.

Павел Петрович хорошо понимал, что мы воюем не с немецким народом, а с фашистскими нацистами. В беседах со мною он много раз выражал кипевшее в нем негодование злодеяниями фашистов.

Бажов - интернационалист и патриот - прекрасно знал, какую моральную силу имеет чувство советской национальной гордости. К воспитанию этого чувства были направлены, по существу, все сказы, в том числе и послевоенного времени. Например, сказ "Шелковая горка", обнародованный в "Уральском рабочем" в день 30-летия Великого Октября. Речь шла здесь о замечательном открытии - изготовлении "каменной кудели" (из асбеста), которая "в огне не горит". Крепостная Марфуша делала кружева на 80 лет раньше итальянской Елены! Сказ Бажова явился очень крепкой поддержкой линии газеты, публиковавшей серию материалов о достижениях отечественной науки и техники.

Много радостей принесла народу осень 1943 года. Враг проиграл битву на Курской дуге и откатывался все дальше и дальше на запад. В освобожденных районах начались восстановительные работы, в которых участвовали уральцы. Все это воодушевляло Бажова, и он решил написать и опубликовать сказ, содержание которого, по его признанию, "приберегалось для изложения на бумаге под конец жизни". Павел Петрович принес в редакцию сказ "Живинка в деле".

Когда сказ оказался в руках редактора Л. С. Шаумяна, он своим восхищением заразил работников редакции:

- Читай! Это чистейшее золото! Как мудро высвечена философская мысль, что любой труд - творчество! А какой симпатичный Тимоха, углежог-профессор!

Сказ был опубликован 27 октября 1943 года. При встрече с писателями Л. С. Шаумян расспрашивал:

- Вы читали "Живинку в деле"? Нет? Ну, знаете, вы многое потеряли. Поизносились глаза у Бажова, а видит жизнь с завидной зоркостью! Прочтите!

И тут же давал посетителю номер газеты со сказом.

Сам Павел Петрович считал это свое произведение коронным. Его содержание архисовременно. Герой сказа Тимоха Малоручко, "парень со смекалкой", любую тяжелую работу выполнял с охотой, беспрерывно менял профессии. Наконец поступил в ученики к мастеру-углежогу дедушке Нефеду и "застрял в углежогах" навсегда. Почему же так случилось? Нелегкая и грязная работа оказалась своего рода искусством, которое надо познать с любовью к делу, найти в нем живинку. Перемену в поведении Тимохи дедушка Нефед объяснил так:

"- Ты книзу глядел, на то, значит, что сделано; а как кверху поглядел, как лучше делать надо, тут живинка тебя и подцепила. Она, понимаешь, во всяком деле есть, впереди мастерства бежит и человека за собой тянет".

Редакция газеты, зная, что Бажов обычно готовит сказ к той или иной исторической дате, терпеливо ждала, когда он позвонит по телефону и скажет тихим голосом: "Закончил... Напечатал". А звонил он за несколько дней до даты. Ему хорошо было известно, что содержание сказа должен изучить и иллюстрировать рисунками редакционный художник Геннадий Ляхин, затем рисунки идут в цинкографию для изготовления клише, а оригинал сказа - в типографию для набора. Все это займет время.

Некоторые сказы зарождались в стенах редакции "Уральского рабочего". Газета напечатала много материалов о героике труда рабочих, которые не жалели сил для укрепления военного могущества страны. Павел Петрович зашел как-то к редактору газеты. Завязалась оживленная беседа, Лев Степанович, азартно жестикулируя, с юношеским задором говорил:

- Меня, Павел Петрович, очень заинтересовала одна личность на Верх-Исетском заводе. Удивительный человек! Представьте себе, показывает пример во всем. Буквально во всем! И в труде, и в отношениях с людьми, и в быту.

- А кто он? - перебивает Бажов.

- Прокатчик Оборин. С какой стороны ни посмотри на него, обязательно увидишь только доброе. Настоящий коммунист! Весной мы печатали его портрет - лучший прокатчик в городе. А недавно снова поместили снимок, он занесен в городскую книгу Почета. Вот о ком надо писать поэму. Достоин!

- Да, Лев Степанович, на ВИЗе люди проходят хорошую школу, - сказал в раздумье Бажов.

Покопавшись в своем архиве, я нашел оригинал сказа "Круговой фонарь", напечатанный на машинке. На первой странице красным карандашом сделана пометка "Оборин". Сказ опубликован в "Уральском рабочем" 7 ноября 1944 года с некоторой стилистической правкой, сделанной самим автором (в редакции действовал запрет: к бажовскому тексту не прикасаться, удалять только заблудившиеся запятые).

Сказ "прямого боя" (так его охарактеризовал Бажов) заканчивается обобщенной характеристикой героя, которого "недавно в книгу Почета записывали", и далее делается заключение:

- "Так и сяк поворачивали, а на одно вышло... Одним словом, круговой фонарь. Только как он в партии состоит, так по-другому его похвалили:

- С какой стороны ни поверни - все коммунист".

В годы войны Бажов с особым напряжением духовных сил работал над сказами о Владимире Ильиче: "Солнечный камень", "Богатырева рукавица", "Орлиное перо".

В 1944 году произошли два больших события в жизни П. П. Бажова: награждение орденом Ленина и шестидесятипятилетие со дня рождения.

"Уральский рабочий" отметил юбилей многими материалами, а друзья-писатели порадовали выпуском однодневной газеты "Литературный Урал", вышедшей в день рождения писателя - 28 января.

При встречах с Павлом Петровичем я, как и другие знающие его люди, испытывал неубывающую жажду общения. Беседы с ним доставляли наслаждение. Сколько дел пришлось ему вершить! Руководство писательской организацией, выступления перед ранеными воинами в госпиталях, заботы о писателях, находившихся в эвакуации, и своя творческая работа - все это требовало затраты огромных сил. И удивительно, что он никогда не впадал в уныние и не жаловался никому.

Недавно я получил письмо от бывшего секретаря Свердловского обкома партии Ивана Степановича Пустовалова, ныне персонального пенсионера, живущего в Москве. "Нашего незабвенного Павла Петровича Бажова, - свидетельствует Иван Степанович Пустовалов, - обком партии загружал больше, чем следовало бы. К сожалению, такое положение тогда было совершенно неизбежным, оно диктовалось неумолимыми законами и требованиями военного времени".

Жизнерадостность не покидала писателя.

Маленькая деталь. Прихожу к Павлу Петровичу по какому-то делу. Побеседовали. Встав из-за стола, он подошел к книжной полке и подал мне вещицу в яркой, цветной обложке, говоря:

- Из Ирана прислали. По иллюстрациям догадался, что это "Малахитовая шкатулка". Конечно, порадовался.

Улыбнувшись, добавил:

- Посмотрите, на кого тут похож мой Данила! Изобразили по-своему, с обликом восточного человека. Ну, это не беда.

Поучительна история сказа "Не та цапля". В летнее утро, придя в редакцию, я сразу стал читать "Правду", начав с передовой, посвященной техническому прогрессу. Передовая увлекла меня. И вот возникла мысль: хорошо бы заинтересовать Бажова новой темой. Звоню ему домой:

- Павел Петрович! Очень прошу вас написать сказ о техническом прогрессе.

- Как-как?

- О том, какое значение сейчас имеет технический прогресс в развитии уральской промышленности.

- Вопрос, конечно, важный. Но вы ведь знаете, что это не по моей части. Пишу о том, что хорошо знаю. Не могу...

- Павел Петрович! Газету очень волнует этот вопрос. Прошу вас прочитать сегодняшнюю "Правду"...

- Ну, хорошо. Почитаю. Но сказа не обещаю.

Проходит некоторое время, и Павел Петрович появляется в редакции.

- Настукал. Посмотрите, может быть, годится для газеты.

Слово "настукал", которое он часто употреблял, означало напечатал на машинке.

Присел в кресло и, немного помедлив, добавил с добродушной улыбкой, как бы поверяя строгую тайну:

- Прихожу в обком партии. Секретарь обкома Шестаков пристал да пристал: "Поедем на Уралмаш, посмотрим шагающий экскаватор". Поехали. Рассматриваю части той махины, ее ноги, длинную стрелу, и сразу возникает образ цапли. А у нас в Сысерти прежде была заводская марка - изображение цапли. Вот откуда и пошли мысли о сказе "Не та цапля".

Историческую достоверность сказа подтверждает информация "Цапля из сказа Бажова", опубликованная 18 апреля 1973 года в "Уральском рабочем". Она сопровождена снимком слитка из красной меди с изображением цапли. Как сообщает газета, слиток был найден в г. Серове во время ремонта дома, где когда-то жил директор Надеждинского завода барон Е. А. Таубе. Обоснованно предполагается, что слиток, изготовленный примерно в 1912 - 1913 годах, попал в Богословское акционерное общество, в которое входил Надеждинский завод (ныне имени А. Серова) в качестве своеобразного сувенира из Сысертского округа, что подтверждают знаки на нем: "Акц. О. С. Г. О." (Акционерное общество Сысертского горного округа).

Едва ли будет отступлением от истины заключение, что "Уральский рабочий" оказывал влияние на творчество Бажова. Своими "заказами" газета способствовала созданию сочинений, в которых далекое прошлое теснее связывалось с настоящим.

П. П. Бажов в свою очередь воздействовал на газету. Благодаря публикации сказов зримо возрастала роль печати. Важно подчеркнуть, что мы, журналисты, учились у Павла Петровича искусству владеть словом, беседовать (именно беседовать, а не дидактически поучать и требовать "понимания задачи"!) с читателями. Учились раскрывать душу человека в своих очерках и зарисовках. И еще учились видеть за фактами и событиями движение истории, социальный прогресс, направляемый партией.

"Долговекий мастер", как удачно назвал П. П. Бажова Е. А. Пермяк, был, попросту говоря, своим человеком в редакции. Частенько я видел в редакции такую идиллическую картину: на старомодном диване с высокой спинкой сидят П. П. Бажов и А. С. Серафимович или П. П. Бажов и А. С. Новиков-Прибой, мирно течет беседа, тихая и спокойная. Павел Петрович дымит любимой трубкой и больше слушает, чем сам говорит.

Питая глубокое уважение к газете, Павел Петрович внимательно просматривал ее страницы и критически относился к иным публикациям. Если что не нравилось ему, высказывал мнение откровенно и прямо. Давал советы, но очень тактично. Однажды возник интересный диалог с ним. Идем мы из Дома печати в обком партии.

- Буду заседать, - говорю я, - а ведь мне сегодня надо написать передовую статью.

Павел Петрович не выразил никакого сочувствия, промолчал. А через минуту, слегка покашляв, шутливо спрашивает:

- Не на международную ли тему?

- Нет, на внутреннюю. Весна приближается, посевная кампания не за горами.

- Передовую об этом вы мигом напишете.

Я несколько смутился, не понимая, к чему клонит речь Павел Петрович. Стараясь не обидеть меня и тщательно подбирая выражения, он продолжил:

- Откровенно говоря, читаю передовые "Уральского рабочего". Есть, конечно, добрые. А чаще бывают... тяжеловатые, сложные фразы накручены так, что торчат колючей проволокой, за которой упрятана мысль. Верно я заметил?

- Верно.

- Запомнил одну передовую: "Мобилизовать все силы на уборку урожая". Все в ней есть, не затронуты только вопросы международного положения...

И Павел Петрович спрятал улыбку в бороду. А я с горечью подумал: "Какая чушь - "мобилизовать все силы". Значит, надо вывести на поля стариков, женщин, детей - всех поголовно, сосредоточить тут всю технику, лошадей, транспорт. А кто же будет ухаживать за коровами, отвозить зерно на заготовительный пункт?!"

Ссылаясь на опыт областной "Крестьянской газеты", благожелательный критик добавил:

- У нас прежде проще было. Дали заголовок "О картошке" и повели с крестьянином задушевную беседу. Подбодрили его. Порадовали урожаем и доходами от картошки.

Когда газета допускала ошибку, критик-друг становился на принципиальную позицию.

Строгая бажовская принципиальность отчетливо выражена в его статье "По поводу одной рецензии". Впервые она опубликована в книге "П. П. Бажов. Публицистика. Письма. Дневники", вероятно, по копии. А ее оригинал с автографом Бажова и датой "30/XI 46" оказался в моем архиве. Статья Павла Петровича острополемична и прочно аргументирована. В ней дана резкая критическая оценка рецензии на сборник "Золото", помещенной в газете 15 ноября 1946 года. Сборник выпущен местным издательством к 200-летию добычи золота на Урале. Статья Павла Петровича примечательна тем, что раскрывает его типичные черты: доскональное знание истории Уральского края, правдивость и честность в оценке литературных и иных явлений.

Раздумье. 1950 г.

Суждения Бажова сохраняют свою актуальность и в наши дни. Цитирую по оригиналу его статьи:

"Литературная критика в нашей стране призвана помочь литераторам разобраться в сложных явлениях жизни, освоить происходящие общественные процессы, своевременно указать на ошибки, направить на путь, учитывая особенности, способности автора и накопленный им опыт. Но сделать это может лишь авторитетная и принципиальная критика, которая в случае надобности может смело признать и свои ошибки".

Мудрые слова...

Вернусь к празднованию 200-летия уральской золотопромышленности. Этому событию газета посвятила страницу в номере от 18 ноября 1945 года. В ней помещены статьи директора треста "Уралзолото" и председателя обкома профсоюза рабочих добычи золота и платины. В день выхода газеты Павел Петрович сделал в дневнике длинную запись, в которой сказано: "...Нашел обе статьи жалкими, даже позорными для такой большой даты, как двухсотлетие Уральского (по-моему, русского) золота". Мнение убедительно обосновано. Разбирая статью директора треста, Бажов обращает внимание на такое "философское обобщение" по поводу тяжелых условий труда горняка при капитализме: "И эту тяжесть мог вынести на своих плечах только народ, в котором сочетались и терпение, и выносливость, и глубокая смекалка". В этой фразе он увидел журналистским взглядом "нейтрализующую прибавку редакции", которая вызвала у него решительное возражение:

"...Качества нашего народа сведены к терпению и выносливости, когда каждый из нас с гордостью повторяет высказывание В. И. Ленина: "Европа беднее нас талантливыми людьми..." В истории золотопромышленности это сказалось с особой отчетливостью". Павел Петрович критично оценивает помещенные на странице очерки "В Березовске" и "Мать-жила", считая их невыразительными, с содержанием, заключенным "в очень непрезентабельную оправу".

Справедлива и поучительна критика Бажовым двух материалов в "Уральском рабочем", помещенных 30 июля 1946 года. Первый из них - маленький фельетон "Последний трюк".

Бажов записывает в дневнике в тот же день, 30 июля 1946 года: "Фельетон написан бойко, с выдумкой и темпераментно. Но вот читаешь, и тебя не оставляет мысль, зачем так длительно писать о том, что можно выразить коротенькой заметкой". В прошлом фельетонист вынужден был так писать, чтобы "цензор не имел права запретить" и чтобы путем намеков и иносказаний довести до читателя сокровенный смысл, подтекст фельетона. "Остроумное игрословие" было другой его особенностью, но второстепенной.

Совсем иными стали задачи фельетона в советское время. "У нас, - пишет Бажов, - жанр фельетона, на мой взгляд, может держаться лишь на исключительном остроумии, начитанности и большом мастерстве... Наша система позволяет о любом отрицательном явлении сказать полным голосом"¹.

¹ (П. П. Бажов. Публицистика. Письма. Дневники. Свердловское кн. изд.-во, 1955, стр. 247.)

Второй объект критики Бажова - очерк "Уралмашевская закалка", скучное повествование о технологии. Бажов записал: "Очерк не дочитал. Начинается тем, что сломался резец. Из разговора, который дальше приводится "для живости", узнаешь, что резец из победита. А дальше и читать не надо. Все ясно и без длинного авторского оформления. Так и скажи коротко, просто, что либо изобрели какую-то новую закалку резцов, либо нашли лучшие пути их использования".

Неудачный очерк послужил Павлу Петровичу поводом для размышлений. Он ставит вопрос: почему героика будней в изображении журналистов и литераторов получается неувлекательной? И отвечает подробно. Часто переносятся в литературу обветшалые приемы: показ пейзажа "для настроения", описание внешнего облика героя, какого роста, широк в плечах или нет, с облысевшим лбом или с взбитым чубом, а затем поверхностный разговор о работе. "За всем этим внешним вовсе не видишь ни человека, ни его дела", - подчеркивает писатель. А в заключение делает вывод, что люди - везде люди: и в быту, и на войне, и на производстве... все живут, волнуются, борются¹. Это и должно изображаться полноценно.

¹ (Там же, стр. 248.)

Мне приходилось многократно встречаться с Павлом Петровичем на партийных собраниях в Свердловском отделении Союза писателей, на партийных конференциях, в обкоме КПСС, членом которого он являлся. Сюда он приходил для решения общественных вопросов, утверждения важных мероприятий, намеченных писателями-коммунистами, а также с докладом о работе отделения Союза. И каждый раз оставлял о себе впечатление как о человеке, выражаясь его словами, "партийном изнутри".

...С невыразимой болью я подписывал, будучи редактором, номера "Уральского рабочего" с 3-го по 13 декабря 1950 года, в которых печатались соболезнования-отклики на смерть писателя П. П. Бажова.

Незабываемый образ...

Коммунист, честно пронесший через десятилетия высокое звание члена ленинской партии.

Человек покоряющей душевной красоты.

Писатель - чародей слова.

Таким живет в моей памяти Павел Петрович,

Свердловск, 1976