Аль-Харис Ибн Хиллиза (Перевод А. Сендыка)

(Аль-Харис ибн Хиллиза (умер в конце VI века). Выдающийся поэт племени бакр; согласно преданию, взял на себя миссию защищать свое племя бакр в споре его с таглибитами. Его поэтическая речь перед арбитром - хирским князем - также относится арабской критикой к числу муаллак.)

"Порешила Асма, что расстаться нам надо..."

Порешила Асма, что расстаться нам надо, 
Что повинностью стала былая отрада.

Я успел ей наскучить в бескрайней пустыне,
О бродячих шатрах не забывшей поныне.

Где глаза верблюжонка, где шея газели? 
И свиданья и клятвы забыться успели...

Вот луга, что давали приют куропаткам,
Вот поля, где блуждал я в томлении сладком.

Не хватает лишь той, что любил я когда-то, 
От восхода я плачу о ней до заката.

Очи Хинд разожгли во мне новое пламя, 
Языки его ярче, чем звезды над нами.

Издалече приметят и пеший и конный 
Среди мрака ночного костер благовонный.

Меж Акик и Шахсейном поднявшись горою, 
Пахнет сладостно мускусом он и алоэ.

Я не мог бы здесь жить, без кочевий страдая, 
Но верблюдица есть у меня молодая,

С ней вдвоем нипочем нам любая дорога, 
Словно страуса самка, она быстронога.

Кто не видел в пустыне, на фоне заката, 
Как за матерью следом бегут страусята,

И песок из-под ног поднимается тучей, 
И охотники слепнут в той туче летучей.

Хоть следы беглецов разыскать и не сложно, 
Их самих укрывает пустыня надежно.

А верблюдица - та же бескрылая птица... 
Закаленный страданьем - судьбы не боится,

В знойный полдень в песках мне легко с нею вместе, 
Но меня догоняют недобрые вести:

"Наши братья аракимы, пестрые змеи, 
Говорить о нас дурно и гневаться смеют".

За разбойника принят ими путник несчастный, 
Им неважно, что мы ни к чему не причастны,

Полагают они, что за все мы в ответе, 
А все дети пустынь - нашей матери дети.

Возле мирных костров пастухи их сидели, 
Но вскочили иные со стрелами в теле,

Ржали кони, и бой закипел рукопашный, 
И верблюды кричали протяжно и страшно.

Амр вине нашей верит, пред ним, несомненно, 
Очернила нас подлая чья-то измена.

Берегись, клеветник, ты увяз безнадежно! 
Что для нас обвиненье, которое ложно?

Как угодно меняй и слова и обличье, - 
Мы и были и будем твердыней величья.

Это видят сквозь ложь, как сквозь облако пыли, 
Даже те, кого гордость и гнев ослепили.

Дан судьбою нам вождь величайший на свете, 
Он - как конь вороной, рассекающий ветер.

С морем бед и невзгод он вступает в сраженье, 
И спасает копыта от пут пораженья.

Наши всадники в битвы летят за ним следом, 
И враги забывают дорогу к победам.

Может бросить вселенную он на колени, 
Нет на свете достойных его восхвалений.

Вот и все. Если ваше решенье созрело, 
Соберите бойцов и немедля - за дело,

Пограничные земли просейте хоть в сите 
И живых и убитых о нас расспросите,

Унизителен, правда, ваш розыск лукавый - 
Разве трудно понять, кто виновный, кто правый?

Что вам пользы возиться с остывшей золою?.. 
Мы бы тоже закрыли глаза на былое...

Но коль скоро вас мир не прельщает достойный, 
Попытайтесь припомнить минувшие войны.

Орды всадников наших, что легче оленей, 
Пировали в развалинах ваших селений,

А верблюды Бахрейна, седые от пыли, 
Воду северных рек серебристую пили,

А тамима сыны недвижимы лежали, 
А его дочерей мы в объятьях держали.

Гордость там не живет, где живется спокойно, 
А презренное жалости вряд ли достойно.

Убегавшие в страхе изрублены ныне,
Не спасли их ни горы от нас, ни пустыни.

Мир в руках у владыки, как винная чаша,
И сладчайшая капля в ней - преданность наша.

Когда Мунзир в набег мчался тучею пыли, 
Амру встретить врага помогали не мы ли?

И не нам ли удачей обязаны бранной 
Дети таглиба, пылью лечившие раны?

Амр шатер свой построил, как небо второе, 
За него зацепляются звезды порою,

Там находят приют и достойное дело
Сабли разных племен, что собрал он умело.

Оделяет их вождь и водою и пищей, 
Волей божьей богатым становится нищий.

Но когда, подстрекаемый злою судьбою, 
Амр на нас это войско повел за собою,

За наездником каждым смотрели мы в оба, 
А врагов ослепляли миражи и злоба.

Амр вине нашей верит, но нас оболгали 
Те, что пламя войны раздувать помогали.

На поклепы у нас только три возраженья, 
Но, услышав их, честный изменит решенье:

Все понятно и просто, как синь небосклона, 
Когда племя маад развернуло знамена,

И собрались близ Кайса, исполнясь отваги, 
Под утесоподобные тяжкие стяги

Удальцы, что, как горные барсы, рычали 
И умели откусывать руки с мечами, -

Их приветствовать копьями вышли не мы ли? 
Кровь лилась, как вода из разбитой бутыли.

Ведь меж тех, кто укрылся в предгорьях Сахлана, 
Каждый воин - сплошная кровавая рана.

С копий струи текли - в годы мира едва ли 
Из колодцев мы столько воды доставали.
 
По закону небес, мы своими руками 
Общим недругам сделали кровопусканье.

После Худжр появился, сей сын Умм Катама 
Облачался в зеленые ткани упрямо,

Но на рыжего льва походил среди боя, 
Кровью землю поя, как водой дождевою.

Но, его одолев и отбросив, не мы ли 
С Имруулькайса оковы тяжелые сбили?..

Дети Ауса конями горды вороными,
И знамена шумят, как деревья, над ними,

Но мечами их встретить решились не мы ли 
И не нами ль они опрокинуты были?..

Мы за Мунзира пролили кровь Гассанида, 
Кровь обоих равна, не равна лишь обида.

Мы соседям своим подарили по праву 
Девять мудрых владык, пожинающих славу.

Амр - герой, не имеющий равных по силе, 
Но за мать его некогда нам заплатили!

И хороший совет дать мне хочется ныне 
Племенам, что кочуют в степи и пустыне:

Не глядите на нас сквозь бельмо наговора, 
Горе тем, чьей виною затеется ссора.

Лучше вспомните, братья, союз Зу-ль-Маджаза, - 
Клятв страшней, чем тогда, я не слышал ни разу.

В каждом свитке была предусмотрена кара 
Тем безумным, что меч занесут для удара.

И коль словом добра мы вражды не затушим, 
То на головы вам эту кару обрушим.

Зло за зло. Словно из лесу робких оленей, 
Мы сумеем вас выгнать из ваших селений,

А коль всадники Кинда придут на подмогу, 
Им обратную быстро укажем дорогу.

Вы взвалили на нас все грехи человечьи, 
Словно тяжкую ношу на рабские плечи,

Но ведь правды нельзя забывать и во гневе, 
Джандаль, Кайс и Хазза не из наших кочевий.

Мы невинны, а племя атик виновато, 
За чужие набеги грозит нам расплата.

Мне смешон наговор вероломный и злобный, 
Не из нас копьеносцы, что року подобны,

Те, что ночью напали и скрылись незримо. 
Вас ограбили люди из рода тамима.

Род ханифа готовит бойцов для сраженья, 
Но должны ль мы за это терпеть поношенье?

Да и племя кудаа вы с нами смешали, 
Хоть свершенного ими мы век не свершали.

Эти наглые люди вернуть им просили 
То, чего защитить они были не в силе.

Земли рода ризах отобрали бакриты, 
Те восстали и были в бою перебиты.

Жажда мести пылает, раздута бедою, 
Этой жажды огонь не затушишь водою,

И на недругов конные мчатся отряды, 
И мечи не дают побежденным пощады.

Хаярейн затопило кровавое море, 
Правда небу известна. Но горе есть горе.

("Порешила Асма, что расстаться нам надо..." - Араким - род из племени таглиб. Бахрейн - в средние века так именовалась область Аравийского полуострова, лежащая против Бахрейнских островов на побережье Персидского залива. Тамим - бедуинское племя. Мунзир - хирский князь Мунзир III (514-554), отец Амра ибн Хинд. Худжр... сын Умм Катама... - один из таглибитских вождей. Имруулькайс - брат Амра ибн Хинд. Аус - одно из племен Аравии. Гассанид. - Речь идет о правителе небольшого гассанидского княжества, расположенного в районе сирийско-аравийской границы, правители которого постоянно враждовали с хирскими князьями. Поэт похваляется тем, что его племя в отместку за убийство хирского правителя Мунзира убило гассанидского князя. Кинд. - Имеется в виду киндитский племенной союз.)