![]() ![]() |
Из "Кембриджской рукописи" (Перевод Л. Гинзбурга)Снежное дитя* (Снежное дитя - Стихотворение представляет собой один из первых в европейской литературе поэтических шванков. В XIII в. анекдот про "снежное дитя" был обработан странствующим поэтом Штрикером, автором известной "плутовской" книги о попе Амисе, предшественнике Тиля Эйленшпигеля.) Я расскажу вам, не шутя, рассказ про снежное дитя... Жила-была на свете баба - жена доверчивого шваба. Был этот шваб купцом, видать. Ему случалось покидать пределы города Констанца. Уедет - в доме смех да танцы. Муж далеко. Зато жена толпой гуляк окружена, ватагой странствующих мимов, шутов, вагантов, пилигримов. Ну, словом, благородный дом был превращен в сплошной Содом. Не удивительно, что вскоре, покуда муж болтался в море, раздулось брюхо у жены (тут объясненья не нужны), и, как велит закон природы, в урочный час случились роды, явился сын на белый свет... Затем прошло еще пять лет... Но вот, закончивши торговлю, под обесчещенную кровлю из дальних странствий прибыл муж. Глядит: ребенок! Что за чушь?! "Откуда взялся сей мальчишка?!" Дрожит жена: "Теперь мне крышка". Но тут же, хитрости полна, Затараторила она: "Ах, обо мне не думай худо! Случилось истинное чудо, какого не было вовек: сей мальчик - снежный человек! Гуляла в Альпах я однажды и вдруг занемогла от жажды, взяла кусочек снега в рот - и вскоре стал расти живот. О, страх, о, ужас! Из-за льдышки я стала матерью мальчишки. Считай, что снег его зачал..." Супруг послушал, помолчал, а через два иль три годочка с собой взял в плаванье сыночка и, встретив первого Купца, за талер продал сорванца. Потом вернулся он к супруге: "Мы были с мальчиком на юге, а там ужасный солнцепек. Вдруг вижу: парень-то потек и тут же превратился в лужу, чтоб ты... по изменяла мужу!" Сию историю должна запомнить всякая жена. Им, бабам, хитрости хватает, но снег всегда на солнце тает! Песня про лгуна* (Песня про лгуна - Так же, как "Снежное дитя", относится к зачаткам плутовской литературы.) Эй, слушай, старый, слушай, малый, рассказ про случай небывалый, что сделал зятем короля неисправимого враля. Воззвал король однажды с трона: "Любой, кто, не страшась закона, всех лучше врет у нас в краю, получит в жены дочь мою!" Одушевленный сим указом, шваб, даже не моргнувши глазом, пред королем заговорил: "Вчера я зайца подстрелил, его разделал на жаркое. И вдруг - о, диво! Что такое?! Гляжу и сам не верю: он по горло медом начинен. А вслед за тем из брюха зайца златые выкатились яйца, кольцо с брильянтами, алмаз и высочайший твой указ, где я наследником объявлен..." "Наглец! Ты был бы обезглавлен,- король в восторге заорал,- когда бы чуть поменьше врал! Но прекратим допрос дальнейший. Отныне ты мне друг первейший. Ты главный лжец у нас в краю! Бери-ка в жены дочь мою!" Священник и волкЭй, братцы! Навострите уши - хочу потешить ваши души, но есть особая изнанка у незатейливого шванка. Поп - деревенский старожил - своих овечек сторожил, поскольку после каждой стрижки звенело у него в кубышке. Ах, как родных детей - отец, лелеял поп своих овец... Но вот несчастье! В том поселке внезапно появились волки и, не имеючи сердец, нещадно крали тех овец, чтобы полакомиться в чаще едой, что всяких лакомств слаще. Наш поп, обиженный судьбой, решил пресечь такой разбой, и в лес направился он прямо, чтоб ночью вырыть волчью яму. Свой замысел продумав тонко, он в яму поместил ягненка, и нот, знакомый чуя дух, волк на приманку в яму - бух! Явив завидную смекалку, поп длинную хватает палку, желая волку в глаз попасть: мол, мы тебя отучим красть! Но хитрый волк, сидевший в яме, своими острыми клыками вцепился в палку что есть сил и старца в яму затащил. Теперь, возьмите это в толк, их в яме двое: поп и волк. Священник, глядючи на волка, молитвы шепчет втихомолку. "Господь,- твердит он, заикаясь,- я пред тобой смиренно каюсь, что, осквернив поповский сан, нещадно грабил прихожан. Я имя господа порочил, я людям головы морочил и, злее лютых обирал, сирот невинных обирал. Тобой подвергнутые мести, мы с волком здесь подохнем вместе. Яви же милосердья чудо И дай мне выбраться отсюда!" Всю ночь промаялся старик. Вдруг волк ему на шею - прыг и мигом выбрался на волю, осуществляя божью волю. Сбежалась вскорости толпа. Из ямы извлекли попа. Он с этих пор живет - не тужит и, чистый сердцем, богу служит. Монах ИоаннСпешу поведать вам сейчас мной в детстве слышанный рассказ. Но, чтоб он был усвоен вами, перескажу его стихами. Жил коротышка Иоанн. Монашеский он принял сан, и по пустыне, бодрым маршем, шагал он вместе с братом старшим. "Ах, мой любезный старший брат! Мирская жизнь - сплошной разврат! Мне не нужна еда и платье. Поддержка мне - одно распятье!" Резонно старший возразил: "Кем ты себя вообразил? Неужто истина, дружище, в отказе от питья и пищи?" "Нет,- отвечает Иоанн,- твои слова - самообман. Постом изматывая тело, мы совершаем божье дело!" Дав сей торжественный обет, в сутану ветхую одет, он с братом старшим распростился и дальше в странствие пустился. Подставив солнышку главу, он ел коренья и траву, стремясь достичь высокой цели... Так длилось более недели. На день десятый наш монах вконец от голода зачах и поспешил назад, к деревне, где брат его гулял в харчевне. Глухой полночною порой он стукнул в ставенку: "Открой! Твой брат несчастный - на пороге, и он вот-вот протянет ноги. Изнемогаю без жратвы!" Но старший брат сказал: "Увы! Для тех, кто ангелоподобны, мирские блюда несъедобны!" Монах скулит: "Хоть хлебца дай!" Хохочет брат: "Поголодай! В питье и пище - проку мало, а здесь у нас - вино да сало!" Взмолился бедный Иоанн: "На что мне мой поповский сан! Пусть голодают херувимы, а людям есть необходимо!" Ну, тут его впустили в дом... Сказать, что сделалось потом? Монах объелся и упился и, захмелев, под стол свалился. А утром молвил Иоанн: "Нам хлеб насущный богом дан! Ах, из-за пагубной гордыни я брел голодным по пустыне! Попутал бес меня, видать! В еде - господня благодать! Видать, господь и в самом деле велит, чтоб пили мы и ели!" Жалоба девушкиПовеял утренний зефир, теплом обдав холодный мир. Запели птицы веселей в лиловом воздухе полей. В наш неуютный, хмурый край пришел веселый братец Май, пришел он, полный юных сил, и все вокруг преобразил. Надев цветастый свой камзол, он устелил цветами дол, одним касанием руки из почек выбив лепестки. Уже глухая глушь лесов звенит созвучьем голосов, и гимны слышатся окрест в честь женихов и в честь невест. Когда я слышу этот хор, когда я зрю цветов узор и пробужденье познаю, теснят рыданья грудь мою. Ужель весь век томиться мне с моей тоской наедине, приняв жестокий приговор?! И глух мой слух. И слеп мой взор. О разлюбезный братец Май! Спаси! Помилуй! Выручай! И, чудо-ключиком звеня, на волю выпусти меня! |
![]()
![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() ![]() |
|
![]() |
|||
© LITENA.RU, 2001-2021
При использовании материалов активная ссылка обязательна: http://litena.ru/ 'Литературное наследие' |