Напуттанар, сын золотых дел мастера, из Каверипаттинама

ЖАСМИНОВАЯ ПЕСНЬ

 Напились тучи океанской влаги 
 И вознеслись - так Тирумаль всеблагий 
 Восстал для измеренья трех миров*; 
 На склонах гор, у самых берегов, 
 Весь день они пропочивали в неге, 
 И снова - в путь в стремительном побеге, 
 Чтоб ввечеру, как слон, разящий бивнем, 
 Обрушиться неудержимым ливнем. 

 В тот час вечерний хоженой тропой 
 Дворцовые прислужницы толпой 
 К окраине далекой поспешили. 
 В руках у них для приношенья были 
 Горшки с вареным рисом и жасмины. 
 Жужжали пчелы, сладостнее вины, 
 Когда они рассыпали дары 
 И стали ждать среди ночной поры, 
 Какой им будет знак, прильнув друг к дружке. 
 Внезапно голос молодой пастушки 
 Послышался. Привязанных телят 
 Ей было жаль, и, в ночь вперяя взгляд, 
 Она сказала: "Не горюйте! Скоро 
 Вернутся ваши матери!" Без спора 
 Решив, что это бог им возгласил, 
 Прислужницы - бежать что было сил 
 И молвили тоскующей царице!
 "Недолго ждать осталось: возвратится
 Твой повелитель, царь с осанкой бычьей,
 Увенчанный победой - и с добычей!" 

 Владычица, прослушав их рассказ,
 Жемчужины смахнула с черных глаз.
 И вдруг - виденье! На лесной поляне,
 Очищенной от трав, где поселяне -
 Охотники воздвигли бастион
 (Отныне он с лица земли сметен),
 Огромное военное становье
 Предстало ей, исполненной любовью. 

 Там на скрещенье троп, гора на вид, 
 Свирепый слон сторожевой стоит. 
 Ему подносят тростника вязанки - 
 Он гордо отвергает все приманки. 
 Напрасно с перекошенным лицом 
 Его погонщик бьет своим бодцом. 
 Воители, являя верх сноровки, 
 Вбивают в землю колья - и веревки 
 Натягивают; миг - и пестрый кров 
 Колышется над остовом шатров; 
 Потом бойцы,- их ждет покой желанный,- 
 Составив луки, вешают колчаны, 
 Как вешает отшельник на треногу 
 Свою одежду, охряную тогу; 
 И наконец они лихим броском 
 Вонзают в землю копья - лепестком 
 Отточенным... Без лишней суеты 
 Над копьями укреплены щиты,- 
 И вот уже - на ночь одну - готово 
 Убежище для воина простого. 

 Стихают шум и говор до утра,
 И только возле царского шатра
 Мелькают длиннокосые смуглянки
 С кинжалами на поясах. В горлянке
 Горючее для плошек у любой.
 Они следят, когда пробьют отбой,
 Чтоб ни одна светильня не погасла,
 И если надо - подливают масла
 И от нагара чистят фитили. 
 Уж за полночь. Давно умолк вдали
 Походный колокол длинноязыкий.
 Стоят, качаясь, стражники владыки:
 По сонным векам пробегает дрожь,
 Как по лианам в ветер или дождь.
 Отсчетчики часов, сложив ладони,
 Кричат: "О восседающий на троне,
 Непобедимый царь, гроза врагов,
 Узнай: по времемеру - час таков!" 

 У царского шатра - отряд яванов. 
 В их боевой отваге нет изъянов. 
 У каждого явана - меч и щит, 
 И под полой одежды кнут торчит. 
 Они могучи и широкоплечи. 
 В самом шатре - прислуживают млеччи 
 Бессонницей томимому царю. 
 Уж утреннюю видит он зарю 
 А с нею - неминуемую сечу 
 И мыслями стремится ей навстречу, 
 И, щеку подпирая кулаком, 
 Он вспоминает, легким холодком 
 Овеянный,- свои былые схватки. 

 Бегут враги, смешавшись, в беспорядке.
 Их тысячи, отставших, полегли.
 Как змеи, извиваются в пыли
 Отсеченные хоботы слоновьи.
 Под градом стрел, все залитые кровью,
 Ржут, прядая ушами, жеребцы.
 Победу одержавшие бойцы
 Приветствуют его, безмерно рады,
 И раздает он щедрые награды. 

 При свете плошек, спрятанных в литых
 Ладонях изваяний золотых,
 Царица возлежит в покое спальном
 Дворца семиэтажного, в печальном
 Раздумье о властителе своем,
 И свой браслет с причудливым витьем,
 Тоскуя, поправляет поминутно.
 Вконец истомлена тревогой смутной,
 Она трепещет в лихорадке злой,
 Подобно паве, раненной стрелой. 

 А за окном, не убавляя мощи,
 Бушует ливень в придворцовой роще,
 И, вслушиваясь в грохот водопадный,
 Царица напрягает слух свой жадный.
 Все мнится ей шагов далекий гром,
 Все видятся ей в сумраке сыром
 Победою расцвеченные стяги.
 Идут войска, нет меры их отваге,
 Идут тропой песчаной, прямиком.
 Олень и лань на поле просяном
 Резвятся. Синий пламень высекая,
 Цветет кустарник низкорослый - кайя,
 Дождь золотой - как утренняя даль,
 Ладони все свои раскрыл кандаль
 И тондри - сгустки темно-алой крови.
 Идут, всегда к сраженью наготове,
 Идут войска, с отмашкой мерной рук.
 А впереди - их вождь, ее супруг
 В своей большой военной колеснице. 

 Иль, может быть, все это только снится?

^* (...Тирумаль всеблагий // Восстал для измеренья трех миров...- Тирумаль - тамильское имя бога Вишну. По преданию, бог Вишну превратился в карлика, чтобы сокрушить власть демона (дайтья) Бали, угрожавшего богам. Он попросил у Бали столько пространства, сколько сможет захватить в три шага. Получив согласие, он в два шага измерил землю и небо и лишь по просьбе Бали оставил ему подземный мир. Вина - индийский музыкальный инструмент.)

^** (Времемер - древние водяные часы. Небольшой сосуд с дырочкой помещался в больший сосуд, и время исчислялось по количеству воды, которая наливалась в меньший сосуд. Древнетамильский час - нажихай - составлял двадцать четыре минуты. Яваны - греки или римляне. Млеччи - немые чужеземцы, служившие телохранителями.)

^*** (Кайя - карликовое дерево (Memecylon tinctorium). Дождь золотой - дерево "индийский золотой дождь" (кондрей). Кандаль (кодаль) - белая малабарская лилия. Тондри - красная малабарская лилия.)