Фам Тxай. (Третье и четвертое стихотворения в переводе В. Топорова, остальные - Д. Самойлова)

(Фам Тхай (1777-1813) - выходец из семьи видного военачальника и придворного, воевавшего против тэйшонских повстанцев; идя по стопам отца, участвовал вместе со своим другом Чыонг Данг Тху в заговоре с целью реставрации свергнутой тэйшонами династии Ле. Заговор был раскрыт. Чыонг Данг Тху умер. Фам Тхай и сестра Чыонг Данг Тху, по имени Чыонг Куи Ньы, полюбили друг друга; но девушку выдали замуж за другого, и она отравилась. Разочарованный в жизни поэт стал скитальцем, кормясь стихами, написанными на случай, пристрастился к вину. События личной ЖИЗНИ Фам Тхая легли в основу сюжета его романа в стихах "Вновь обретенные гребень и зерцало" (стр. 558), где он, как и в лирике, проявил себя великолепным мастером поэтической формы.)

САМ О СЕБЕ

 Про меня хотите знать? 
 Тридцать лет, Ли меня звать.
 Детям надо б потолстеть,
 Рукописи потончать. 
 Перекрасить мир не мог*.
 Петь хотел - пришлось молчать.
 Хлеб насущный свой жую,
 Сгину - некому скучать.

^* (Перекрасить мир не мог.- Вероятно, речь идет об участии автора в неудавшемся заговоре с целью реставрации Ле. Как дерутся меж собой...- В ор. говорится о том, что за прожитые автором тридцать лет сменились "с ужасающей быстротой" пять или шесть государей. К Будде на небо пора...- В ор. автор молит Будду прервать цепь его земных существований (карму) и взять на небо.)

 Пять-шесть лет кругом разбой,
 Как предсказано судьбой.
 Что я видал тридцать лет?
 Как дерутся меж собой.
 Что завел? Лишь том стихов
 Да кувшин полупустой.
 К Будде на небо пора,
 Сыт мирскою суетой.

СТИХИ, ПОСЛАННЫЕ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ ЧЫОНГ КУИНЬ НЬЫ

 С тех пор, как тайно повидал 
 пленительный нефрит,
 Неизъяснимую печаль 
 душа моя таит.
 Как будто скорбную струну, 
 тревожит ветр сосну.
 Луна плывет в моей ночи, 
 и солнце ввысь летит.
 Любовь до смерти ль нам с тобой 
 дарована судьбой?
 Не часто встреча двух людей 
 согласие сулит.
 Вздохни о счастии вдвоем 
 и оглядись кругом.-
 Неужто же мирская пыль 
 зерцало загрязнит?

ГОРА СЛОН

 Творец на выдумки хитер 
 и в них не превзойден.
 Воздвиг он гору на земле, 
 назвали гору: Слон.
 Как будто пред владыкой - Слон 
 коленопреклонен.
 Пред ним прозрачная вода, 
 и хобот свесил он. 
 Деревьев сень, как балдахин,- 
 с подножья до вершин.
 А золотые облака - 
 седло для ездока.
 И дождь и град в бока стучат, 
 но этот гнев смешон:
 Из камня скроенный, стоит - 
 замшел и задублен.

ИЗ РОМАНА В СТИХАХ "ВНОВЬ ОБРЕТЕННЫЕ ГРЕБЕНЬ И ЗЕРЦАЛО"

Два давних и преданных друга Фам Конг и Чыонг Конг дают клятву соединить в будущем узами брака своих детей и обмениваются в подтверждены обета дарами - зеркалом и гребнем. В стране начались беспорядки и смута. В своих скитаньях Фам Ким (сын Фам Конга) встречает Чыонг Куинь Тхы (дочь Чыонг Конга). Они полюбили друг друга. Им помогают Хонг, служанка Куинь Тхы, и слуга Фам Кима, Иен. Но родители, по приказу наместника, намерены выдать Куинь Тхы за другого. Девушка, разлученная с любимым, решает покончить с собой.

КУИНЬ ТХЫ ПРОЩАЕТСЯ С ЖИЗНЬЮ

 Куинь Тхы в страданье: 
 "Хрупкое созданье - внешность! 
 Клятвы здесь витают, 
 Но о них не знает милый. 
 Мыслила: топиться, 
 Но душа боится смерти, 
 Жажду я свиданья, 
 Чтоб ему признанье молвить. 
 Слышать его речи 
 И уйти до встречи новой". 
 И посланье шепчет, 
 На бумаге жемчуг - слезы. 
 "Лунный старец тянет нить, 
 Чтобы нас разъединить! 
 Страшно в мире красоте: 
 Углю с яшмою не быть. 
 Лист и птица злы ко мне 
 И мечтают погубить. 
 Ива тянется к любви, 
 Но не знает, как любить! 
 Худо быть тростинкой**, 
 Затянулся дымкой месяц. 
 Все ко мне жестоки, 
 Розовые щеки блекнут. 
 Небу, как дитяти***, 
 Вешней благодати жалко. 
 И один лишь ветер 
 Развевает пепел горя. 
 Ты ли образ Духа, 
 Лунная старуха, знала, 
 Что меня страданье 
 Ждет в существованье новом? 
 Пусть моя записка 
 Все, что сердцу близко, скажет". 
 Та, что им любима, 
 Ранила Фам Кима словом.
 Начал он гаданье,
 Написал названья духов. 
 Дурно на таблицах 
 Сказано о лицах близких. 
 При другом гаданье 
 Выпал знак страданья снова; 
 В Огненных палатах 
 Знак огня и злата выпал. 
 Он в тоске, в тревоге. 
 Вот он и в дороге скоро. 
 Путь окончив дальний, 
 Видит он печальный образ: 
 Девушку в расцвете. 
 Было время третьей стражи. 
 И тогда неслышно 
 Из-за шторы вышла фея. 
 Ивы скорбный облик - 
 Щеки, словно облак бледный. 
 К ней спешит любезный. 
 Тут бы и железный плакал! 
 Два цветка, чьи корни 
 Сжаты в тесной форме жизни. 
 Тихо молвит ива: 
 "Буду ли счастлива в карме? 
 Как войдем в общенье 
 В новом воплощенье, милый? 
 На руке прекрасной 
 Выведу я краской имя. 
 Милому на счастье 
 Эти два запястья дам я". 
 Ким в ответ на это 
 Два вернул браслета деве. 
 "Лучше не встречаться, 
 Если разлучаться надо. 
 Ведь тверда, как камень, 
 Что стоит веками, клятва". 
 Завершилась рано 
 С боем барабана встреча. 
 И ушла в покои 
 Под звучанье мо и дана****. 
 Только засветлело, 
 С моста зазвенела сбруя. 
 Видит из-за шторы 
 Пышные уборы - гости. 
 Несколько парчовых 
 Надевает новых платьев. 
 Шпильку и камею 
 И еще на шею жемчуг. 
 Держит пред собою 
 Зеркало с резьбою тонкой. 
 Весь убор надела 
 И служанку дева кличет. 
 "Хонг,- она сказала,- 
 Ты судьбу связала с Иеном. 
 Соблюдай три долга 
 И блюди, как должно, мужа. 
 Вместе с ним едино 
 В Фаме господина чтите. 
 Я уйду и друга 
 С поворотом круга встречу". 
 Слушала служанка, 
 Госпожу ей жалко стало. 
 Ей страшна разлука, 
 Нож, как лист бамбука, блещет. 
 И она без слова 
 Жизнь отдать готова рядом. 
 Госпожа ей молвит: 
 "Твое сердце полнит верность. 
 Но велю иное: 
 Верною женою будешь. 
 Я ж гонима роком 
 К Девяти потокам вечным". 
 Вот отвар смертельный 
 Из пяти растений выпит. 
 И отходит дева 
 Из сего предела в дальний, 
 Где струятся воды, 
 Где беззвучно годы длятся, 
 Где в одном потоке 
 Жизни, смерти сроки слиты.

^* (Из романа в стихах "Вновь обретенные гребень и зерцало". Лунный старец тянет нить...- В ор. говорится о том, что Лунный старец так и не сплел воедино нити жизней влюбленных. Вьеты верили в то, что на луне живут два духа - Старец и Старица, сплетающие пита жизней супругов. Углю с яшмою не быть...- Метафорический образ несовпадения судеб влюбленных. Лист и птица злы ко мне...- Здесь объединены в переводе две строки оригинала: "Листья, ревнуя к красивым бровям, топят их (отражения) в синей воде; // Птицы, завидуя алым губам, не приносят (героине) добрых вестей..." Листья (ивы) в старой поэзии всегда сравнивались с женскими бровями; птицы являлись вестниками. В этих строках противопоставляется природа (жизнь) судьбе героини, то есть подчеркивается ее обреченность.)

^** (Ива тянется к любви... Худо быть тростинкой...- Ива и тростинка - символы женской слабости и беззащитности.)

^*** (Небу, как дитяти...- В старой поэзии бытовало сравнение Небесного творца со своенравным младенцем, вершащим все по своему капризу. Написал названья духов.- В ор. сказано, что Фам Ким начертал имена небесных покровителей Хау Тхо (Духа земли) Данг Тхана (Духа древес, может быть, змей), то есть воззвал к их помощи. Дурно на таблицах // Сказано о лицах близких.- В ор. речь идет о "шести близких" (отец, мать, брат, сестра, ребенок).)

^**** (Под звучанье мо и дана...- Мо. - См. прим.; дан - здесь: струнный музыкальный инструмент. Соблюдай три долга...- В ор. Куинь Тхы призывает Хонг блюсти четыре добродетели (трудолюбие, достоинство, скромность, нравственность) и три долга (перед родителями, мужем и детьми)- основные нормы конфуцианской этики. Я уйду и друга // С поворотом круга встречу.- Здесь: обращение к образу творца вселенной - Великого гончара (см. прим.); повороты гончарного круга символизируют перемены жизненных судеб.)

Когда Куинь Тхы умерла, Фам Ким постригся в монахи. После смерти Куинь Тхы рождается ее сводная сестра Тхюи Тяу (новое воплощение умершей). Тхюи Тяу, одаренная талантами к стихосложенью и музыке, переодевается вместе со своей служанкой Оань в мужские костюмы и отправляется странствовать. Встретив в пагоде Фам Кима, она, под видом юноши, состязается с ним в сочиненье стихов и песен.

СОСТЯЗАНИЕ ФАМ КИМА И ТХЮИ ТЯУ В СОЧИНЕНИИ СТИХОВ

И МУЗЫКИ

 "Ты, Оань, смирила 
 Боль,- проговорила Тяу.- 
 Дай про расставанье 
 Мне сыграть на дане лунном*. 
 Затянул туман луну. 
 Снег ложится 
 На Корицу. 
 Гуси тянут в вышину. 
 И на холоду 
 Замерли в саду 
 Бабочка и птица. 
 И поникли вдруг 
 Маи и бамбук! 
 Только песня длится. 
 Нет луны и звезд 
 И далек Сорочий мост.
 Нгыу Ланг с Тик Ны -
 Вы разделены Рекою!
 Радуга нарядна,
 Но к ней путь изрядно труден.
 Облака, как вести,
 Но везде на месте праздность. 
 Только струны дана 
 С радостью нежданно грянут: 
 Две струны в единстве 
 Парой мандаринских уток. 
 Как неясны узы! 
 Тяжелы обузы жизни!" 
 Ким из дома вышел 
 И вблизи услышал песню. 
 Слушал он в печали, 
 Звуки отвечали сердцу. 
 "Лишь Бо-я когда-то 
 Так сыграть для брата мог бы!** 
 Фея в замке Лунном 
 Так звенит по струнам дана, 
 И на хоангкаме 
 Вьются мотыльками звуки. 
 Тот напев прекрасный 
 Вызывает странствий жажду! 
 Стон разлуки длинной 
 Пары журавлиной слышен. 
 Разлученных муки 
 Чуешь в каждом звуке скорбном". 
 Ким запел ответно, 
 И, как шелест ветра, песня 
 Тонких штор достигла. 
 Слушая, затихла дева. 
 "Светит яркая луна. 
 Пахнет, млея, 
 Орхидея. 
 И спокойна глубина. 
 Иволга лепечет, 
 Ласточка лепечет. 
 Ветер парусом трепещет. 
 В редких звездах вышина. 
 И туманы поредели. 
 Вышел путник со свирелью, 
 Значит - скоро быть веселью. 
 Скоро встреча суждена.
 Да, не за горами
 Праздник с фонарями - встреча.
 После испытанья,
 Будет рокотанье песен.
 Свежи и прекрасны
 Затканные красным ткани! 
 Пусть весна далеко, 
 Расцветет до срока осень. 
 Млечный Путь струится, 
 И Тык Ны стремится к брегу". 
 Песня в отдаленье 
 Отвечает пенью Тяу. 
 Как слова пристойны, 
 Как легки и стройны звуки, 
 И напев, присущий 
 Иволге поющей, сладок.

^* (Лунный дан - двухструнный щипковый музыкальный инструмент; его круглый корпус сходен с лунным диском. И далек Сорочий мост.- См. прим. Тик Ны - по-вьетнамски Небесная Ткачиха, Нгыу Ланг - Пастух.)

^** (Лишь Бо-я когда-то // Так сыграть для брата мог бы! - Речь идет о сановнике древнекитайского царства Цзинь, который славился игрой на цитре. Однажды, путешествуя но реке, он остановился на ночь у берега и заиграл. Его услышал простой дровосек, по имени Чжун Цзы-ци. Оказалось, что он выдающийся знаток игры на цитре. Бо-я (Юй Бо-я) восхитился его тонким пониманием музыки, и они побратались. Через год Чжун Цзы-ци умер. Бо-я пришел па его могилу, сыграл для него и спел, затем порвал струны и разбил цитру. И на хоангкаме // Вьются мотыльками звуки...- Хоангкам (вьетнамск. "желтый корень") - сантеллария, травянистое растение, из корней которого готовят лекарства; побеги хоангкама невысоки, и речь здесь идет о том, что звуки музыки стелются над самой землей. В ор. есть также упоминание и о том, что звуки возносятся ввысь, к кронам деревьев, то есть музыка заполняет пространство. Да, не за горами // Праздник с фонарями...- Имеется в виду Праздник любования цветами и фонарями, устраивавшийся столичной знатью; здесь: символ радостной встречи.)

Привязавшись сердцем к вновь обретенному "другу", Фам Ким не выдерживает разлуки и отправляется на поиски. Он находит Тхюи Тяу и, обнаружив у нее на ладони слова "Девушка Куинь", понимает, что перед ним его возлюбленная, воскресшая в новом существованье. Воссоединяются снова и памятные дары - зеркало и гребень.