Не свет, а покой...

Не много можно назвать романов, которые бы породили столько споров, как "Мастер и Маргарита". Спорят о прототипах действующих лиц, о книжных источниках тех или иных слагаемых сюжета, философско-эстетических корнях романа и его морально-этических началах, о том, наконец, кто является главным героем произведения: Мастер, Воланд, Иешуа или Иван Бездомный? Причем последнее дискутируется вопреки, казалось бы, совершенно ясно выраженной воле автора. В самом деле, разве 13-ю главу, в которой Мастер впервые выходит на сцену, Булгаков не назвал "Явление героя"? О том же говорит и анализ мировоззренческих основ романа, который мы предложим чуть дальше. А пока укажем на укоренившееся в литературоведении суждение о том, что прототипом Мастера послужили Булгакову: 1) он сам, 2) Иешуа и 3) Н. В. Гоголь. Последний - по той причине, что Мастер сжег рукопись своего романа и был по образованию историком. Совпадают также некоторые внешние черты Мастера и Гоголя - острый нос, клок волос, свешивающийся на лоб. Несомненен, наконец, в произведении Булгакова и ряд стилистических параллелей с Гоголем¹.

¹ (Чудакова М. О. Булгаков и Гоголь. - Рус. речь, 1979, № 2, с. 38 - 48; № 3, с. 55 - 59)

"Альтер эго", Иешуа, Гоголь... Но ведь прототипов у литературного персонажа может быть несколько и, так сказать, самых разных. Доказано, например, что прообразом Растиньяка послужил автору "Человеческой комедии" не только Тьер, но некоторые черты Бальзак позаимствовал у самого себя¹. Признаки нескольких прототипов обнаруживаются и в образе Мастера. Мастером, между прочим, называет Булгаков и героя своего романа "Жизнь господина де Мольера" (еще точнее - называет Мольера в Прологе "бедным и окровавленным мастером"²).

¹ (Моруа А. Литературные портреты. М., 1970, с. 158)

² (Булгаков М. Жизнь господина де Мольера. М., 1962, с. 13)

Однако в последнем булгаковском романе в имени героя заключен не только прямой смысл слова "мастер" (специалист, достигший в какой-либо области высокого уменья, искусства, мастерства), оно еще и активно противопоставлено слову "писатель". Ведь как раз на вопрос Ивана Бездомного: "Вы - писатель?", ночной гость (разговор происходит в психиатрической клинике), погрозив кулаком, сурово ответил: "Я - мастер"¹.

¹ (Булгаков М. Указ. соч., с. 552 - 553)

Налицо какая-то загадка. Если мастер - не писатель, то кем же считает себя булгаковский герой?

Обратившись к истории русского литературного языка, узнаем, что "мастером" в древности называли учителя, преподававшего грамоту по церковным книгам¹ (а следовательно, знатока евангельских сюжетов). Это значение слова "мастер" еще в XIX в. сохранялось в орловском областном диалекте (см. Словарь В. И. Даля), и, если вспомнить, что орловский диалект для семьи Булгакова был родным (дед писателя - орловский священник, отец - окончил орловскую духовную семинарию), можно предположить, что автор "Мастера и Маргариты", вкладывая в имя героя особый, не сразу проявляемый смысл, в Словаре Даля в данном случае вряд ли нуждался.

¹ (Соболевский А. И. История русского литературного языка. Л., 1980, с. 32)

Наконец, не указывает ли такое значение слова "мастер" на существование еще одного прототипа героя романа - прототипа, чей род занятий отвечал бы как-то областному орловскому смыслу слова, взятого в качестве имени героя?

Некоторые указания дает, на наш взгляд, глава, действие которой происходит на каменной террасе Румянцевского музея (точнее, на его крыше). Сюда к Воланду является Левий Матвей, чтобы от имени Иешуа "походатайствовать" за Мастера и его подругу, и крыша Румянцевского музея избрана, по-видимому, местом действия в этой главе с определенным смыслом, тем паче, что первоначально, в одной из ранних редакций романа, судьба героя решалась вовсе не здесь, а на Воробьевых горах¹. Что же остановило в конце концов выбор автора на Румянцевском музее?

¹ (Чудакова М. О. Архив М. А. Булгакова, с. 110)

Известно, что место действия как литературный прием создает эмоциональную и этическую атмосферу произведения, влияющую на поступки его героев. Порою оно может даже доминировать в произведении, становясь его главным или одним из главных "действующих лиц" (например, Собор Парижской Богоматери у Гюго или Город у того же Булгакова в. "Белой гвардии"), однако чаще всего служит вспомогательным художественным средством, используемым для характеристики персонажей.

Как раз таким вспомогательным средством и является в романе "Мастер и Маргарита" одно из красивейших зданий Москвы - бывший Румянцевский музей, а ныне один из корпусов Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина.

Но для чьей характеристики это место действия избрал Булгаков? Воланда и его свиты? Левия Матвея? Ответ дает само название главы: "Судьба Мастера и Маргариты определена". И то, что судьба Мастера "определена" в том самом месте, где издавна хранятся архивные фонды поэтов и писателей, деятелей отечественной культуры и просвещения, историков и философов, наводит, учитывая диалектное значение слова, выбранного в качестве имени героя, на мысль, что тут, в Румянцевском музее, сберегалось наследие некоего реально существующего мастера, знатока библейских сюжетов.

Назвать же подлинное имя его и помогает анализ философских основ романа.

Начнем с того, что в "Мастере и Маргарите" очевиднейшим образом художественно воплощена теория трех миров: земного, библейского и космического. Первый в романе представляют люди. Второй - библейские персонажи. Третий - Воланд со своими спутниками.

Теория же таких "трех миров" могла быть позаимствована Булгаковым только у того, кто является ее создателем,- у украинского философа XVIII в. Григория Саввича Сковороды. Последний, кстати сказать, часто подписывался под своими произведениями словами "Любитель Библии", а собрание рукописей Сковороды было приобретено Румянцевским музеем в 1875 г. у внучки М. И. Ковалинского - близкого друга и любимого ученика украинского философа¹.

¹ (Сковорода Г. С. Собр. соч. / С биогр. Г. С. Сковороды М. И. Ковалинского, с заметками и примеч. В. Бонч-Бруевича. СПб., 1912, т. I, с. 190)

Теория "трех миров" Сковороды, изложенная им в трактате "Потоп змиин", представляет собой близкую к пантеизму объективно-идеалистическую концепцию. Согласно этой теории, самый главный мир - космический, Вселенная, всеобъемлющий макрокосм. Два других мира, по Сковороде, частные. Один из них - человеческий, микрокосм; другой - символический ("симболичный", пишет Сковорода), т. е. мир библейский. Каждый из трех миров имеет две "натуры": видимую и невидимую, причем внешняя и внутренняя натуры библейского мира соотносятся между собой как "знак и символ"¹. Все три мира сотканы из зла и добра, и мир библейский выступает у Сковороды как бы в роли связующего звена между видимыми и невидимыми натурами макрокосма и микрокосма. Видимые же натуры обитателей космического и земного миров сообщают о своих тайных формах, так называемых вечных образах.

¹ (Иваньо И. В., Шинкарук В. И. Философское наследие Григория Сковороды. - В кн.: Сковорода Г. Соч.: В 2-х т. М., 1973, т. 1, с. 41)

У человека, считал Сковорода, имеются два тела и два сердца: тленное и вечное, земное и духовное. То, что человеку, таким образом, присуща двойственная природа (земное тело и духовное), означает еще, по Сковороде, что человек есть "внешний" и "внутренний". И последний никогда не погибает: умирая, он только лишается своего земного тела¹.

¹ (Сковорода Г. С. Собр. соч., т. 1, с. 63, 96, 111, 496, 498)

Такова в общих чертах сковородинская теория "трех миров", и этой классификации строго соответствуют все "три мира" последнего романа Булгакова. Писатель вводит их в роман в первом же эпизоде. Мир земной, человеческий представлен тут председателем МАССОЛИТа Берлиозом и поэтом Бездомным, которые уселись на скамейке под липами на Патриарших прудах в Москве. Внезапно на какое-то время становится видимым посланец мира космического - прозрачный гражданин престранного вида, действующий впоследствии под именем Коровьева-Фагота, а в конце романа являющий и свой "вечный" образ - темно-фиолетового рыцаря с мрачнейшим, никогда не улыбающимся лицом. Как и у Сковороды, макрокосм связывает у Булгакова с микрокосмом мир символов, т. е. мир библейский. Ведь на протяжении всего романа, как и на протяжении всего упомянутого выше эпизода, ведется разговор о Христе-Иешуа.

В отечественной художественной литературе это не первый случай отражения философских концепций и воплощения личности Григория Сковороды. Влияние творчества, примера личной жизни и философских идей замечательного украинского мыслителя прослеживается в литературе издавна.

Первым вывел Сковороду в романе "Российский Жилблаз" В. Т. Нарежный в 1844 г.¹ В 1836 г. увидела свет повесть И. И. Срезневского "Майор, майор!"², в которой, также действует тот, кого называли "украинским Сократом", "стенным Ломоносовым", "своим Пифагором". Т. Г. Шевченко в повести "Близнецы" показал Сковороду учителем музыки.

¹ (Нарежный В. Т. Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова. - Избр. соч.: В 2-х т. М., 1956)

² (Срезневский И. И. Майор, майор! - Московский наблюдатель, 1836, ч. 6, с. 205 - 238, 445 - 468, 721 - 736)

А что касается памяти народной, то, как свидетельствует историк Н. И. Костомаров, мало можно указать таких народных лиц, каким был Сковорода и которых бы так помнил и уважал украинский народ.

Сковородинские мотивы исследователи находят в рассуждениях Гоголя, в философских воззрениях Достоевского. С философией Сковороды связывают творчество Владимира Соловьева (который по материнской линии был родственником украинского философа). Взгляды Сковороды являлись предметом интереса Л. Н. Толстого, в последнее время изучается их влияние на творчество Н. С. Лескова¹.

¹ (Повести И. С. Лескова "Заячий ремиз" предпослан эпиграф о двух натурах, видимой и невидимой, и о том, что "телесный болван" есть только тень истинного человека, взятый из сочинений Г. С. Сковороды. Герой повести Оноприй Перегуд, становой пристав, гоняется за неуловимыми "злодеями" и в конце концов попадает на этой почве в сумасшедший дом. В "Мастере и Маргарите" к такому же результату приводит Ивана Бездомного погоня за Воландом и его свитой, которых он также называет "злодеями")

Однако если Нарежный в "Российском Жилблазе" рисовал странствующего философа в образе мудреца Ивана, то Срезневский и Шевченко ввели украинского мыслителя в свои повести как лицо сугубо историческое. В повести Срезневского Сковорода - главный герой, в повести Шевченко - наставник, героя, "учитель сладкозвучия".

Автор повести "Майор, майор!", будущий славист широкого профиля, крупный специалист по истории западных и южных славян и славянской филологии, Измаил Иванович Срезневский в детстве и юности жил в Харькове, где Сковорода в 60-е годы XVIII в. преподавал в подготовительных классах местного коллегиума катехизис (т. е. был учителем церковной грамоты, мастером). Будучи харьковчанином, Срезневский рисовал внешность своего героя и характерные черты его поведения, опираясь па воспоминания стариков и старух, которые видели живого Сковороду¹. В распоряжении Срезневского был и портрет философа, писанный с него в конце жизни. Копии этого портрета в XIX в. висели во многих домах на Украине. На нем изображен темноволосый бритолицый человек с острым носом, его стрижка "в кружок" напоминает черную круглую шапочку булгаковского героя.

¹ (Срезневская О. И. Художественные произведения И. И. Срезневского и его отношение к поэзии вообще. Пг., 1915)

Приведем еще некоторые параллели в описании Мастера и героя повести "Майор, майор!". Мастеру тридцать восемь лет, герою Срезневского - "без малого сорок"¹. В волнении лицо Мастера "дергалось гримасой, он сумасшедше-пугливо косился", вздрагивая, начинал "бормотать"². По Срезневскому, у Сковороды в схожем состоянии - и "чудная гримаса, и чудная ужимка", он "робко озирался назад, будто страшась погони, и озирался, и что-то ворчал"³. У Булгакова Мастер говорит Маргарите: "Ты пропадешь со мной", зачем "ломать свою жизнь с больным и нищим?"⁴. У Срезневского по тем же мотивам отказывается от женитьбы и Сковорода: "Как мог я, я, бедный странник, старец, нищий, принять с радостью вашу руку, ваше счастье на себя"⁵. Как и Сковорода у Срезневского, Мастер у Булгакова - автор книги о Христе, знает несколько иностранных языков (английский, французский, немецкий, латынь, греческий и немного читает по-итальянски)⁶. Сковорода знал древнееврейский, греческий, латынь, немецкий и немного итальянский⁷.

¹ (Срезневский И. И. Указ. соч., с. 221)

² (Булгаков М. Указ. соч., с. 700, 703)

³ (Срезневский И. И. Указ. соч., с. 207, 213)

⁴ (Булгаков М. Указ. соч., с. 704, 782)

⁵ (Срезневский И. И. Указ. соч., с. 731)

⁶ (Булгаков М. Указ. соч., с. 553)

⁷ (Эрн В. Григорий Саввич Сковорода; Жизнь и учение. М., 1912, с. 59)

Известно, наконец, что реальный Сковорода ни одно из своих сочинений при жизни не напечатал (как и булгаковский герой).

Жизненные обстоятельства побудили Сковороду однажды притвориться сумасшедшим. В результате обманутый им киевский архиерей, желавший посвятить Сковороду в священники, исключил его из бурсы и, признав неспособным к духовному сану, "разрешил жить, где угодно"¹. Мастер у Булгакова сам пришел в клинику для душевнобольных.

¹ (Там же, с. 53)

Сковорода, недовольный своей книгой "Асхат,", "ожелчившися, спалил ее", а позже оказалось, что список книги сохранился у одного из друзей философа¹. Сжигает свой роман об Иешуа и Мастер.

¹ (Сковорода Г. С. Сочинения: Юбил. изд., 1794 - 1894 / Собр. Д. И. Багалеем. Харьков, 1894, с. LXXVII)

Случайны ли все эти совпадения? Можно ведь предположить, что повести "Майор, майор!", широкой известностью никогда не пользовавшейся и затерявшейся в подшивках журнала "Московский наблюдатель" за 1836 г., Булгаков не читал. Но на повесть эту ссылается в своей изданной в 1912 г. монографии "Григорий Саввич Сковорода" русский философ В. Ф. Эри, а уж с книгой Эрна, заинтересовавшись теориями украинского мыслителя, не познакомиться Булгаков не мог. Это сегодня у нас имеются десятки монографий, статей и научно-популярных книг, посвященных жизни, учению и литературному наследству Сковороды. В пору же работы Булгакова над "Мастером и Маргаритой" исследования подобного рода можно было счесть на пальцах, а книга Эрна, написанная легко и ярко, почиталась к тому же наиболее фундаментальной.

Вообще-то знать о Сковороде и питать какой-то интерес к легендарной жизни странствующего поэта и мудреца Булгаков должен был с детства: ведь оно прошло у него в Киеве, па Украине, где и сегодня в разговорах нет-нет да и услышишь шутку, поговорку или афоризм, приписываемые Сковороде. Кроме того, Сковороду особо почитали все, кто когда-либо учился после него в Киевской духовной академии, а отец писателя, Афанасий Иванович, был выпускником и преподавателем этого учебного заведения.

Исследователем жизни и творчества Сковороды являлся приятель Афанасия Ивановича - упоминавшийся уже нами профессор Киевской духовной академии Н. И. Петров, также выпускник этого учебного заведения. Восприемник будущего писателя, Петров, несмотря на большую разницу в их возрасте, был позже другом своего крестника, и трудно поверить, чтобы о Сковороде между ними не было говорено никогда¹.

¹ (См.: Яновская Л. Творческий путь Михаила Булгакова, с. 9 - 12)

Есть, впрочем, основания предполагать, что к трудам Сковороды Булгаков обращался и без сторонней помощи. В сочинениях украинского философа "Пря Бесу со Варсавою" и "Брань Архистратига Михаила со Сатаною" под именем одного из действующих лиц, Варсавы (т. е. сына Саввы, Саввича), выступает сам автор¹. В диалоге "Пря Бесу со Варсавою" пря (спор) идет, в частности, и о творчестве Варсавы. В трактате "Брань Архистратига Михаила со Сатаною" судьбу Варсавы заинтересованно обсуждают архангелы.

¹ (Ковалипский М. И. Жизнь Григория Сковороды. - В ни.: Сковорода Г. С. Собр. соч., т. 1, с. 31)

Но разве нечто подобное не происходит в булгаковском романе и с Мастером? Мастера доставляют на беседу к дьяволу, причем разговор между ними идет и о творчестве прибывшего. Во втором случае судьбой Мастера озабочены небожители Иешуа и Левий Матвей - последнего в этой связи Иешуа и направляет на переговоры к Воланду.

Да и сама брань (сиречь перебранка) архангела Михаила с Сатаною интонационно у Сковороды сродни пикировке между Левием Матвеем и Воландом. Читатели "Мастера и Маргариты" помнят, конечно, раздраженную речь бывшего сборщика податей и насмешливые ответы Воланда. А вот как отвечает архангелу Михаилу Сатана у Сковороды:

"Михаил возопил: О, враже Божий! Почто ты зде? И что тебе зде? Древле отрыгнул еси передо мною хулу на Мойсеево тело. Ныне той же яд изблеваепть на дом божий... Сатана: Не подобает небесных воинств Архистратигу быть сварливу, но тиху, кротку..."¹

¹ (Сковорода Г. С. Собр. соч., т. 1, с. 418)

Впрочем, так или иначе, т. е. читал ли Булгаков без посредников сочинения Сковороды либо знакомился с ними в изложении В. Эрна, Н. И. Петрова и др. (скорее всего имело место то и другое), но философские построения "украинского Сократа" он изучил, можно сказать, досконально. Об этом свидетельствует не только художественное воплощение в "Мастере и Маргарите" теории о трех взаимосвязанных мирах. В целом ряде эпизодов и сюжетных линий романа явственно отражены и морально-этическое учение Сковороды о человеке "внешнем" и "внутреннем", "законе сродностей", "сродном труде" и "неравном равенстве", и, наконец, итоги сковородинских поисков счастья и покоя.

Остановимся на этом несколько подробней.

Учение Сковороды о человеке "внешнем" и "внутреннем" говорит об "истинных" людях, о тех, в ком "внутренняя" натура преобладает над "внешней". "Всяк есть тем, чие сердце в нем: волчее сердце есть истинный волк, хотя лице человечее, сердце боброво есть бобр, хотя вид волчий; сердце вепрово есть вепр, хотя вид бобров"¹ - писал Сковорода, имея в виду, что "внутреннюю" натуру составляет сердце и что, таким образом, волчье сердце создает волка, хотя и в человеческом обличье. В соответствии с этой этической конструкцией Булгаков формирует не только естество Мастера (человека "истинного"), но и характеры тех персонажей, в коих, напротив, главенствует бренная натура (так, сосед Маргариты Николай Иванович оказывается, например, "боровом"²).

¹ (Там же, с. 77)

² (См.: Булгаков М. Указ. соч., с. 658)

В полном согласии с постулатами украинского философа о "сродном труде" и "законе сродностей" трактует Булгаков и проблему человеческого счастья. Оно состоит, по Сковороде, не в изобилии, не в богатстве и даже не в здоровье, а в гармонии души. "Где ты видел, - замечает Сковорода в книге "Асхань", - или читал, или слышал о счастливце каком, который бы не внутрь себе носил свое сокровище? Нельзя вне себя сыскать. Истинное счастье внутру нас есть"¹. Обрести же гармонию души, считал философ, человек может, занимаясь только тем, что сообразно его природным наклонностям, в "сродном труде": "Все то для тебя худая пища, что не сродная, хотя бы она и царская... Без сродности все ничто... Разумным и добрым сердцам гораздо милее и почтеннее природный и честный сапожник, нежели бесприродный штатский советник"². Руководствуясь этим учением, определяет Булгаков окончательный выбор профессии Мастером, а затем - учеником Мастера Иваном Бездомным, который (как и любимый ученик Сковороды М. И. Ковалинский) лишь благодаря учителю находит свое призвание³.

¹ (Сковорода Г. С. Собр. соч., т. 1, с. 146)

² (Сковорода Г. С. Сочинения, с. 118, 120 - 121)

³ (Ковалинский М. И. Указ, соч., с. 12 - 15)

Для настоящего счастья, учил далее Сковорода, необходимо еще соответствие подлинных потребностей человека способам их удовлетворения, т. е. "неравное равенство". А стремление человека к превышению подлинных своих потребностей является, согласно Сковороде, источником несчастий: "Будь только малым доволен. Не жажди ненужного и лишнего. Не за нужным, но за лишним за море плывут. От ненужного и лишнего всякая трудность, всяка погибель"¹. На этом положении основан в "Мастере и Маргарите" целый ряд эпизодов: истории Степы Лиходеева, председателя жилтоварищества Босого, буфетчика Сокова, экономиста-плановика Поплавского, а также события, происходившие в театре Варьете на сеансе черной магии.

¹ (Сковорода Г. С. Собр. соч., т. 1, с. 469)

Не менее четко отражена в романе Булгакова и сковородинская концепция поиска покоя. Ведь именно искание покоя является одной из постоянных тем философских трудов Сковороды, а равно и его поэзии. Покой мнится ему наградой за все земные страдания человека "истинного", покой для философа-поэта олицетворяет вечность, вечный дом. А символом воскресения и последнего отрезка пути к покою является луна, "посредствующая между землей и солнцем", вернее, походящая на мост лунная дорожка¹. По ней, отрешившись от всего тленного, земного, "истинный" человек якобы восходит к вечному своему дому, где и обретает искомый покой. Именно так толкует учение Сковороды о покое Эрн в своей упоминавшейся уже монографии, и точно такую судьбу заслужил в конечном счете у Булгакова Мастер. То есть заслужил не свет, уготованный исключительно для святых, а покой, предназначенный "истинному" человеку. О том же мечтал лирический герой стихов Сковороды:

¹ (Эрн В. Указ, соч., с. 266)

Оставь, о дух мой, вскоре все земляные места! 
Взойди, дух мой на горы, где правда живет свята, 
Где покой, тишина от вечных царствует лет, 
Где блещет та страна, в коей неприступный свет1.

¹ (Сковорода Г. С. Сочинения, с. 260 - 261)

Эту сторофу Эрн приводит в своей книге¹. И не отсюда ли смысл "определения свыше" посмертной судьбы Мастера в романе Булгакова: "Он не заслужил света, он заслужил покой"².

¹ (См.: Эрн В. Указ. соч., с. 103)

² (Булгаков М. Указ. соч., с. 776)