Г. И. Моисеева. Соловецкий сборник в исторических и литературных сочинениях М. В. Ломоносова

В речи, произнесенной в 1940 г. на юбилейных заседаниях в Академии наук СССР и в Ленинградском университете, "Ломоносов и северно-русская куль тура"¹Н. К. Пиксанов поставил вопрос о значении для всей последующей деятельности Ломоносова русской культуры, сложившейся на его родине. Подготовка, полученная на родном севере, определила "дальнейшие и быстрые успехи Ломоносова в овладении высокой общеевропейской культурой" - к такому выводу пришел Н. К. Пиксанов, рассмотрев историческую обстановку, сложившуюся в Поморье к началу XVIII в.

¹ (Доклад Н. К. Пиксанова в несколько сокращенном виде опубликован. См.: Н. К. Пиксанов. Ломоносов а северно-русская культура. "Наука и жизнь", М., 1945, № 11-12, стр. 23-26.)

В последние годы этим вопросом много и плодотворно занимался А. А. Морозов.¹ Но новых материалов, которые бы раскрывали эту тему и позволили бы более конкретно представить, каким кругом знаний обладал молодой Ломоносов к тому времени, когда он покинул родной север и ушел в Москву, найти не удавалось.

¹ (А. А. Морозов. Юность Ломоносова. Архангельск, 1953. Итоговая работа нашла выражение в монографии А. А. Морозова: М. В. Ломоносов. Путь к зрелости. 1711-1741. М.- Л., 1962, стр. 5-99.)

Общеизвестно, что Ломоносов в самых различных жанрах отразил образ Петра I. В процессе работы над петровской темой он составил ряд подготовительных материалов и исторических "записок". И когда в 1757 г. Вольтер получил официальный "заказ" русского двора на написание "Истории России при Петре Великом", к Ломоносову обратился И. И. Шувалов с просьбой снабдить французского историка материалами по петровской теме.

Из переписки Ломоносова с И. И. Шуваловым известно, что у Ломоносова уже имелось "Описание самозванцев и стрелецких бунтов", "Сокращение о житии... Михаила, Алексея и Феодора", "Сокращенное описание дел государевых", "О состоянии России во время царствования государя царя Михаила Федоровича".¹ Из перечисленных Ломоносовым "сокращений", подготовленных для пересылки Вольтеру, в библиотеке последнего в разделе "Manuscrite relatifs a I'histoire de Russie" сохранился "Memoire sur la premiero revoke des strelitz en 1682".² В переводе на русский язык "Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи" издано впервые в 1952 г.³

¹ (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. X, М.- Л., 1957, стр. 525-527.)

² (ГПБ. Отдел редкой книги. Библиотека Вольтера, № 242, т. II, лл. 384-400.)

³ (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VI. М.- Л., 1952, стр. 132-161.)

В V и VI главах "Истории России при Петре Великом" Вольтер дал подробное изложение "Экстракта о стрелецких бунтах" Ломоносова, указав в примечании: "Извлечено полностью из записок, присланных из Петербурга".¹

¹ (Voltaire. Histoire de l'empire de Russie sous Pierre le Grand, par l'auteur de l'Histoire de Charles XII. Geneve, 1759.)

В комментариях к VI тому Полного собрания сочинений Ломоносова указано, что основными источниками "Описания стрелецких бунтов и правления царевны Софьи" является сочинение П. Н. Крекшина "Сказание о рождении, воспитании и наречении на всероссийский престол царский государя Петра Великого", записки А. А. Матвеева и донесение датского резидента Бутенанта фон Розенбуша о бунте стрельцов в мае 1682 г. "Relation der rraurigen Tragedie in der Stadt Moscau", опубликованное в 1691 г. в "Theatrum Europaeum" (th. XII).

В комментариях к поэме "Петр Великий", в той части, где речь идет о ранних годах жизни Петра и о стрелецких восстаниях, справедливо указано, что в числе источников Ломоносова были северно-русские летописи, холмогорские и соловецкие, откуда великий поэт почерпнул сведения о пребывании русского государя в Соловецком монастыре, в г. Архангельске, а также о постройке Новодвинской крепости.¹ Из возможных источников здесь назван "Соловецкий летописец", изданный впервые Н. И. Новиковым в 1783 г.,² однако никаких конкретных фактов использования Соловецкой летописи не привлечено.

¹ (Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VIII, стр. 1130-1131.)

² (О высочайших пришествиях великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великия, и Малыя, и Белыя России самодержца, из царствующего града Москвы на Двину, к Архангельскому городу, троекратно бывших; о нахождении шведских неприятельских кораблей на ту же Двину, к Архангельскому городу; о зачатии Новодвинской крепости и о освящении нового храма в сей крепости. М., 1783.)

Совсем недавно В. И. Буганов исследовал и опубликовал неизвестную ранее повесть о московском восстании 1682 г., находящуюся в Соловецком сборнике,- "Описание о сем, еже содеяся грех ради наших по представлении царя Феодора Алексеевича всея России во царствующем граде Москве, колико бысть смятение и убийство между собою православных християн в народе".¹ Ниже мы покажем, что Ломоносов широко использовал эту повесть в своем историческом сочинении о стрелецких восстаниях конца XVII в., "экстракт" из которого был послан в 1757 г. Вольтеру.

¹ (В. И. Буганов. Повесть о Московском восстании 1682 года. В кн.: древнерусская литература и ее связи с новым временем. М., 1967, стр. 317-354.)

"Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи" начинается с рассказа о последних годах правления царя Федора Алексеевича. За два дня до его кончины к царю обратились стрельцы. Ломоносов в нескольких словах характеризует причины такого поступка: "... стрельцы, притесняемые своими полковниками, которые посылали их на различные работы, не давая отдыха даже в праздники, и под разными предлогами не доплачивали им жалованье, подали царю челобитную, в которой просили удовлетворить все их жалобы".¹

¹ (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VI, стр. 133.)

В повести о московском восстании 1682 г., обнаруженной В. И. Бугановым в Соловецком сборнике, большое место уделено описанию причин возмущения стрельцов. Здесь сказано о том, что еще при жизни царя Федора Алексеевича стрельцы подали челобитную "на полковников стрелецких во всяких налогах и обидах и како истеснены от них, полковников, во многих взятках и в безмерных работах в московских всяких изделиях на них, полковников, и на друзей их, такое же и в деревенских тяжких работах... А в словесном своем челобитье пред ним, государем, сказали, что де полковник их Семен Грибоедов во весь пост в селе Мячикове велел работать на себя и послал с Москвы стрельцов 100 человек ломати камень; и гнали к Москве вверх по Москве-реке в стругах в самой торжественной праздник в светлое христово воскресенье".¹

¹ (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 334.)

В "Описании стрелецких бунтов" Ломоносов сообщает о том, что после смерти Федора Алексеевича стрельцы потребовали от молодого царя Петра, чтобы он заставил полковников "вернуть незаконно удержанные деньги, а также заплатить за исполненные Для них работы по представленному стрельцами счету".¹

¹ (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VI, стр. 135.)

В результате требований стрельцов "полковников приговорили заплатить все, что стрельцы требовали с них по счету".¹ Кроме того, девять полковников были публично наказаны: "... били их тонкими прутьями по спине до тех пор, пока стрельцы не признавали наказание достаточным".² На правеже полковники должны были заплатить деньги. "Некоторым пришлось отдать до 2000 рублей и более",³- пишет Ломоносов.

¹ (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VI, стр. 135.)

² (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VI, стр. 135.)

³ (М. В. Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VI, стр. 135.)

Автор повести о московском восстании 1682 г. описывает, как вскоре после похорон царя Федора Алексеевича стрельцы "били челом Петру Алексеевичу" и требовали заплатить им за исполненные ими для полковников работы и недоплаченные "спусковые денги".¹ Автор сообщает, что "таких денег по их стрелецкому начоту объявилося на них, полковниках, тысячи по две и по три и болши".² Посредством угроз "друг на друга востати" стрельцы добиваются осуществления своих требований: девяти полковникам "на площади при челобитчиках и при народе учинено наказание: снем рубашки, биты батоги нещадно вместо кнута".³ Автор обрисовывает картину наказания: "Они же (полковники,- Г. М.), видя свою смерть, не претерпевая такова своего мучения лютаго, поместья и вотчины свои закладывали, а дворы и пожитки продавали, и те долги платили, и себя окупали, и от смерти свободились".⁴

¹ (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 335.)

² (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 336.)

³ (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 337.)

⁴ (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 337.)

Автор повести о московском восстании называет имена девяти полковников, поплатившихся за свое жестокое обращение со стрельцами: "Александр Федоров сын Карандеев, Семен Грибоедов, Андрей Семенов сын Дохтуров, Григорий Семенов сын Титов, Никифор Колобов, Матфей Вешняков, Павел Глебов, Никита Борисов, Александр Тонеев".¹ Ломоносов не перечисляет этих имен, но говорит о девяти полковниках, которым стрельцы предъявили обвинение.²

¹ (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 337.)

² (Ломоносов, Полное собрание сочинений, т. VI, стр. 134.)

Важно сопоставить другие источники, повествующие о стрелецком восстании 1682 г. Здесь следует назвать "Записки" Андрея Артамоновича Матвеева - сына боярина, казненного стрельцами 15 мая 1682 г., историческое сочинение Петра Никифоровича Крекшина "Сказание о рождении . . . Петра Великого" и донесение очевидца восстания датского резидента фон Розенбуша.

Важным, но крайне тенденциозным источником, в котором оправдывается и превозносится деятельность политической противницы Петра I - царевны Софьи, является сочинение Сильвестра Медведева "Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве".

Следует сказать прежде всего, что во всех этих записках и исторических сочинениях не упоминается о внутренней подготовке восстания 1682 г., вызванной чрезмерной, жесточайшей эксплуатацией командной верхушкой рядовых стрельцов. А. А. Матвеев выразительно характеризует их "прибыльное" житье. По словам А. А. Матвеева, "многие из московских стрельцов полки за нечастыми службами, за беспрестанным и гораздо прибыльным торгом внутрь самой Москвы, в Китае, в Белом и Земляном городах, жили вольными слободами за нерегулярным обучением воинским, тогда бывшим. И как заобычное ко всегдашнему лакомству и прибылей своих со своими стрелецкими алчными командирами, подполковниками, они стрельцы всемерно тогда уклонилися в чрезмерные свои купеческие промыслы, покупя себе везде в рядах знатных многочисленные лавки, от чего всемерно обогатились, и из прибытков тех своих, по неслыханному во всей Европе солдатам такому порядку, отменилися из стрельцов в купцы, и всегда в том упражнялися по всевременным пьянством, и от того без начальства навыкли уже всякого своевольства, и непорядка и всегдашним тем своим продерзостям".¹ Причин недовольства стрельцов не было, были только "притворные и ложные вымыслы, якобы за учиненные им стрельцам от тех командиров их полковников тягостные обиды и нападки".²

¹ (Записки Андрея Артамоновича Матвеева. Записки русских людей. События времен Петра Великого. СПб., 1841, стр. 9.)

² (Записки Андрея Артамоновича Матвеева. Записки русских людей. События времен Петра Великого. СПб., 1841, стр. 10.)

П. Н. Крекшин совершенно не упоминает о жалобах стрельцов. Причину их восстания он видит в политических интригах царевны Софьи, которая после "наречения на престол" юного Петра "послала боярина Ивана Милославского к стрельцам, прося их помощи, дабы царевичь Иоанн Алексеевич их верною службою был возведен на престол, обещая им царскую милость. Стрельцы, обьюродев, ни мало не разсмотря, возмутишася".¹

¹ (Краткое описание блаженных дел великого государя императора Петра великого. Записки русских людей. События времен Петра Великого. СПб., 1841 стр. 30.)

Фон Розенбуш, как и А. А. Матвеев, был свидетелем кровавой трагедии 1682 г., кроме того, о многих фактах знал от очевидцев. Поэтому его свидетельства представляют собой важнейший источник для воссоздания истории стрелецкого восстания.¹

¹ (Relation der traurigen Tragedie in der Stadt Moscau. In: Theatrum Euro-Paeum, Th. XII. Franchfurt am Mayen, Gedrucht den Johann Gorlin, 1691, стр. 441-448.- Н. Устрялов издал донесение фон Розенбуша по другому списку. См.: История царствования Петра Великого, т. I. СПб., 1858, Приложение VI, стр. 330-346.)

Ломоносов несомненно знал донесение Розенбуша. Из него он почерпнул много ценных сведений, которые обогатили его представления о стрелецком восстании 1682 г. Но в рассказе о причинах восстания Ломоносов следовал за повестью Соловецкого сборника, а не за сообщением фон Розенбуша, который, передавая слух о жалобах стрельцов, не допускал мысли о том, что недовольство стрельцов имеет действительные причины. Ломоносов не сомневался в том, что стрельцы, "притесняемые своими полковниками", имели серьезные (а не ложные) основания подать челобитную, где выразили свои жалобы на то, что им не давали отдыха даже в праздники и не доплачивали жалованье. Ломоносов передал это так, как рассказано о начале стрелецкого восстания в повести, сохранившейся в Соловецком сборнике.

Ни А. А. Матвеев, ни П. Н. Крекшин не сообщают о наказании полковников на правеже и о получении с них недоплаченного стрельцам жалованья. Об этом событии сохранилось известие в повести Соловецкого сборника и в донесении фон Розенбуша.

У нас имеется основание считать, что в своем историческом труде о стрелецком восстании Ломоносов передал версию повести Соловецкого сборника, а не донесения фон Розенбуша. Помимо полного совпадения в перечислении имен, фамилий и количества полковников, с которыми расправились восставшие стрельцы (Ломоносов вслед за повестью называет 9 человек, тогда как Розенбуш указывает 15 фамилий),¹ можно показать еще некоторые случаи прямого использования Ломоносовым материалов Соловецкого сборника.

¹ (Основываясь на сведениях фон Розенбуша и С. Медведева, фамилии 15 полковников, обвиненных стрельцами, перечисляет Н. Устрялов. См.; История царствования Петра Великого, т. I, стр. 273, прим. 42.)

В записках А. А. Матвеева рассказывается о том, что 15 мая 1682 г., в день восстания стрельцов, внезапно резко изменилась погода: "В том же вышеупомянутом дни онаго начатого бунта и бояр убийства, тогда и зело чудесно себя объявил свой вид день, который с начала утра по своей изрядной и всех года месяцев поры майской до самого их стрелецкого в Кремль город входу и того бунту, вельми светлым, тихим и зело ведренным был; но когда кровопролитие оным боярам, от того их тиранского мучительства началося, внезапу такая очень мрачная буря и тьма свирепея встала, без тучи, ветром жестоким, как бы некоторый образ к переменению света".¹

¹ (Записки Андрея Артамоновича Матвеева, стр. 23.)

П. Н. Крекшин, составляя "Краткое описание дел . . . Петра Великого", использовал записки А. А. Матвеева, поэтому в его повествовании о стрелецком восстании 1682 г. также упомянуто о резком изменении погоды 15 мая: "Тогда воста сильный ветр, воскирение на них, и найдоша темныя облаки, отъяся зрение света, возмятошася прахи и яко друг друга зрети можатше и едва от страха грядущаго и не вем пасти".¹

¹ (Записки русских людей, стр. 33.)

В донесении фон Розенбуша совершенно не говорится о погоде 15 мая 1682 г., но зато развернутое поэтическое описание состояния этого дня имеется в повести, находящейся в Соловецком сборнике: "В сий же час возмутишася человецы и сотвориша кровопролитие, и того времени вся тварь не возможе зрети, на земле солнце облаки закрыся и теплота в хлад претворися, о сем же писано, и явно да будет сице. Понеделок бо той майя 15 день, наста и случися божиим учреждением от всхода солнечнаго даже и до полудне бысть светел, тих и бысть теплота солнечная и красота дневная, сияше же солнце на всю селенную, и не бысть на небеси ни единого облака под солнцем, и бысть той день в такове красоте яко до 9-го часа дни; такожде и в народе тишина, яко никто ничего же чающе быти. По часе же 9-м абие внезапу возвеяше ветры зело хладны и бурны, подобно осеннему хладу, ближиму к зиме, и солнечная теплота пременися во хлад, и небеса облаки закрышася в то время, в не же возмутишася людие, преждереченные стрельцы и солдаты, дияволским наветом, колеблющеся, яко волны морския возшумеша и устремишася, яко звери дивии, послаша пред собою прелестных вестников и волю дияволю творящих мятежников".¹ Историческое сочинение о стрелецких восстаниях Ломоносов использовал не только для составления "Экстракта о стрелецких бунтах", посланного в 1757 г. Вольтеру, но и для работы над собственными историческими и поэтическими произведениями. В поэме "Петр Великий" нашли отображение исторические события, происшедшие в России в конце XVII в. Рассказ о стрелецком восстании передается в поэме от лица Петра I, который беседует с игуменом Соловецкого монастыря Фирсом:

Открылся тайный ков, когда исчезла темь. 
Багровая заря кровавый вводит день. 
Наруж выходит, что умыслила София 
И что советники ея велели злыя. . . 
Тогда, свирепствуя, жестокие тиранны 
Ударили везде в набат и в барабаны. 
Светило вешних дней, оставя высоту, 
Девятаго часа скрывало красоту. 
Внезапно в ужасе Москва зрит изумленна, 
Оружие на Кремль спешаше и знамена 
Колеса тяжкие под пушками скрыпят, 
Глаза отчаянных кровавые горят. 
Лишь дому Царскаго, что должно чтить, достигли, 
Как звери дикие, рыкание воздвигли.2

¹ (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 338.)

² (Ломоносов, ПСС, т. VIII, стр. 709-710.)

Итак, в поэме Ломоносова "Петр Великий" нашло отображение не только описание факта, подробно изложенного в повести Соловецкого сборника, но даже элементы системы стилистических средств, использованных автором повести. В самом деле, ни А. А. Матвеев, ни П. Н. Крекшин не говорили о том, что 15 мая 1682 г. "солнце облаку закрыся", "небеса облаки закрышася".

У Ломоносова: "Светило вешних дней ... скрывало красоту". В повести: "Понеделок во той мая 15 день ... от всхода солнечнаго даже и до полудне бысть светел". У Ломоносова: "Багровая заря кровавый вводит день". Даже указание на то, что солнце "девятого часа скрывало красоту", дает возможность полагать, что и это было подсказано повестью, где прямо говорится, что "бысть той день в такове красоте яко до 9-го часа дни". И, наконец, сравнение восставших стрельцов с дикими зверями (в повести: "устремишася, яко зверие дивии"; у Ломоносова: "как звери дикий, рыкание воздвигли") дает основание считать, что повесть о московском восстании 1682 г., сохранившаяся в Соловецком сборнике, была широко использована в исторических и поэтических сочинениях Ломоносова.

Исследователь и публикатор повести внимательно изучил историю этого Соловецкого сборника и пришел к выводу о том, что повесть о стрелецком восстании была написана в Москве,¹ но в самом начале XVIII в. сборник попал в Соловецкий монастырь. Об этом свидетельствуют многочисленные приписки, отображающие различные события, происшедшие в Соловецком монастыре. В. И. Буганов убедительно показывает, что автор интересующей нас повести о стрелецком восстании проживал в Кремле, так как о многих фактах он рассказывает словами очевидца, сообщая такие мелкие и детальные подробности, которые невозможны для воспроизведения "с чужих слов".²

¹ (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 317-319.)

² (В. И. Буганов. Повесть о московском восстании 1682 года, стр. 319-323.)

Когда же Ломоносов мог познакомиться с этим Соловецким сборником? Ответ может быть дан только один: в годы юности, когда он проживал на родном севере и вместе с отцом совершал многочисленные поездки "в Пустозерск, в Соловецкий монастырь, в Колу".

Как теперь известно из новых материалов,¹ отец Ломоносова Василий Дорофеевич имел деловые контакты с церковными иерархами - архангелогородскими и холмогорскими архиепископами, игуменами видных монастырей - и это не могло не определить несколько иное отношение и к его сыну, юному Михаилу Ломоносову, который многократно бывал с отцом в его далеких морских путешествиях. Охваченный стремлением к познанию, Ломоносов и в этих поездках не терял времени, он жадно читал книги и рукописи в библиотеке Соловецкого монастыря.

¹ (Г. Н. Моисеева. Новые материалы об отце Ломоносова из архива Пушкинского Дома. Сборник "Ломоносов", т. VII (в печати).)

Естественно возникает вопрос: мог ли Ломоносов так тщательно запомнить все детали прочитанной им рукописи и использовать этот материал спустя два десятилетия? Безусловно, нет. И выписки, сделанные во второй половине 20-х годов XVIII в., Ломоносов не смог бы сохранить в течение стольких лет и притом при многочисленных переездах: Холмогоры, Москва, Петербург, Германия, снова Петербург.

Можно думать, что этот материал (вероятнее всего, копию рукописи) Ломоносов получил из Соловецкого монастыря через посредство холмогорского архиепископа Варсонофия, бывшего в годы юности Ломоносова игуменом Соловецкого монастыря. Ломоносов, как известно, переписывался с архиепископом Варсонофием, посылал ему свои книги. Очевидно, и Варсонофий не оставался в долгу и стремился помочь Ломоносову, передавая через земляков, приезжающих по торговым делам в Петербург, исторические материалы, интересующие Ломоносова. Но это возможно было сделать при условии, если Ломоносов мог указать конкретный источник, хранившийся в библиотеке Соловецкого монастыря, который он предварительно изучал.

Итак, один из неизвестных ранее источников сочинения Ломоносова о стрелецких восстаниях дает возможность сделать ряд важных историко-литературных выводов. Если Ломоносов был знаком с повестью о стрелецком восстании, хранившейся в сборнике Соловецкого монастыря, то, очевидно, он изучал и другие рукописи этой древнейшей библиотеки.

Как известно, библиотека Соловецкого монастыря составлялась в XV в. ее основателем игуменом Досифеем.¹ Ранние фонды создавались путем переписки рукописей, собранных в Новгороде при архиепископе Геннадии. Н. Н. Розов отмечает характерную особенность этого раннего фонда рукописей: "за исключением двух церковно-уставных сборников, это все книги внебогослужебного соборного, и главным образом келейного, круга чтения".²

¹ (А. И. Лилов. Библиотека Соловецкого монастыря. В кн.: Православный собеседник. Казань, 1859, ч. I, стр. 24-39, 199-221; Н. Н. Розов. Соловецкая библиотека и ее основатель игумен Досифей. Труды Отдела Древнерусской литературы, т. XVIII, М.- Л., 1962, стр. 294-304.)

² (Н. Н. Рогов. Соловецкая библиотека и ее основатель игумен Досифей, сто. 299.)

В XVI-XVIII вв. Соловецкая библиотека пополнялась за счет пожертвований ценных рукописей, попадания в "книжную казну" выморочного имущества соловецких монахов, а также путем переписки древних книг.¹

¹ (Л. И. Лилов. Библиотека Соловецкого монастыря, стр. 24-39.)

Создававшаяся в течение нескольких веков монастырская библиотека оказалась ценнейшим собранием литературных памятников Древней Руси. По спискам Соловецкой библиотеки были впервые изданы сочинения Вассиана Патрикеева, Иосифа Волоцкого, Максима Грека, Андрея Курбского. За последние годы по списку Соловецкого собрания Н. Н. Розовым опубликована повесть о Скандербеге.¹ В этом же собрании хранится лучший список "Слова о законе и благодати" Илариона.²

¹ (Повесть о Скандербеге. Издание подготовили Н. Н. Розов, Н. А. Чистякова. М.- Л, 1957 (сер. "Литературные памятники").)

² (Н. Н. Розов. Из наблюдений над историей текста "Слова о законе и благодати". Slavia. Casopis pro slovanskou filologii. Nakladatelstvi Ceskoslovenske akademie ved, 1966, s. 3, 365-379.)

Таким образом, библиотека Соловецкого монастыря широко представляет не только церковную, но и светскую литературу Древней Руси. Ранние биографы Ломоносова охотно отмечали, что юный Михайло, овладев грамотой; читал только церковные книги. Найденное в XIX в. священником Александром Васильевым "Житие Дмитрия Солунского" с припиской Ломоносова о том, что с этой рукописи он "спизывал", надежно подтверждало сведения ранних биографов. В действительности, как мы видим, Ломоносов ч"итал светские книги не только в доме Христофора Дудина, но и в библиотеке Соловецкого монастыря. В начале XVIII в. в этой библиотеке хранились и учебные книги из московской Славяно-греко-латинской академии (курсы Риторики: ГПБ. Собр. Соловецкое №№ 788, 789, 790; курсы Арифметики: №№ 1460/1, 1460/2, 1460/3, 1463/4). Быть может решение юного Ломоносова уйти в Москву учиться в Славяно-греко-латинскую академию созрело не без влияния этих учебных книг.

Соловецкий сборник раскрывает и еще один серьезный момент в формировании юного ученого. Уже в годы юности Ломоносов обнаруживал серьезный интерес к теме Петра I. Ломоносов, выросший и воспитавшийся в среде людей, поддерживавших деятельность талантливого и смелого государя,¹ вошел в сознательную жизнь под знаком поклонения и восхищения Петром I. Эту тему он пронес через всю жизнь, воплотив ее в разнообразных жанрах художественного слова (оды, надписи к статуям, слово похвальное Петру I, поэма "Петр Великий"), в прикладном искусстве (серия медалей, отображающих важнейшие этапы биографии Петра I) и в мозаичном искусстве (поясной портрет Петра I, грандиозная картина "Полтавская баталия").

¹ (А. А. Морозов. М. В. Ломоносов. Путь к зрелости, стр. 72-73.)

Таким образом, вывод Н. К. Пиксанова о большом значении русской культуры, сложившейся на севере, для развития многогранного таланта Ломоносова подтверждается последующими историко-литературными разысканиями.