А. И. Соколов. Жанровый генезис шутливых поэм Пушкина

Недоумение читателя, заканчивающего чтение поэмы Пушкина "Граф Нулин", может вызвать авторское обозначение жанра произведения:

И граф уехал... 
Тем и сказка Могла бы кончиться, друзья...1

¹ (А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. V, Изд. АН СССР, 1948, стр. 13 (курсив здесь и везде наш,- А. С). В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте.)

Это обозначение жанра поэмы не было обмолвкой автора. Защищая "Графа Нулина" от нападок критики, Пушкин называет эту поэму своей "бедной сказкой" (XI, 156), тем самым подтверждая жанровое определение, данное в тексте поэмы.

Какие были у автора основания называть сказкой реалистическую повесть в стихах, лишенную "сказочности"?

В своих сочинениях Пушкин пользуется понятием сказки в различном значении. Таков прежде всего цикл созданных им в 30-х годах стихотворных произведений, основанных на фольклорном материале. "Сказочкой" Пушкин назвал фривольную поэму "Царь Никита и сорок его дочерей". Подзаголовком "простонародная сказка" Пушкин обозначил жанр "Утопленника". В число сказок он включал балладу "Жених". Сказками поэт называл "Повести Белкина". "Граф Нулин", а также и другая пушкинская поэма того же жанра - "Домик в Коломне" - не подходят ни под одно из приведенных значений термина сказка.

Но наименование шутливой поэмы Пушкина сказкой вполне обосновано и имеет свой смысл. В "Графе Нулине" автор пользуется этим термином в том значении, которое тогда было общепризнано и широко распространено,- в значении стихотворной новеллы, или рассказа в стихах,- жанра, обладающего рядом специфических и устойчивых признаков. Родоначальником этого жанра (под названием conte) считается Лафонтен. В русскую литературу жанр сказки был введен Сумароковым и получил здесь широкое распространение во второй половине XVIII - первой половине XIX в. Образцом этого жанра в свое, время была признана "Модная жена" Дмитриева. Ознакомление с материалом открывает перед исследователем десятки имен поэтов, писавших сказки, и - без преувеличения - сотни произведений этого жанра в его разновидностях. Здесь мы встречаем литераторов самых различных рангов. Среди них и видные поэты своего времени - Сумароков, Херасков, Аблесимов, В. Майков, Хемницер, Дмитриев; и поэты менее крупные - А. Измайлов, В. Пушкин, Панкратий Сумароков, Клушин, Горчаков, Нахимов, Остолопов, Илличевский; и, наконец, безвестные стихотворцы - Петр Лобысевич, Василий Тебекин, Николай Мацнев, Павел Лодыженский, Алексей Зилов, Константин Цимбалин.¹

¹ (Подробнее о жанре сказки см. в подготовленном мною и Н. М. Гайденковым выпуске большой серии "Библиотеки поэта" "Стихотворная новелла ("сказка") в русской литературе второй половины XVIII - первой половины XIX века".)

В творческой практике сказка не всегда достаточно четко отделялась от близких ей жанров. Это касается прежде всего басни. В изучаемый период часто выходили сборники стихотворений под названием "Басни и сказки" (Хемницер, Дмитриев, Неведомский, А. Измайлов, Тебекин и др.), в которых произведения обоих жанров обычно располагались вперемешку. Иногда, как у Сумарокова, сказка выступала не только под этим названием, но и под названием притчи. Встречается и еще одно название, синонимичное к названию сказки: быль (особенно часто у Аблесимова, печатавшего свои были в сатирических журналах Новикова). Называя типичную сказку. былью, автор, очевидно, стремился подчеркнуть жизненную, бытовую достоверность изображаемого события. И все же сказка отличалась от соседних жанров, в частности от басни, и в качестве самостоятельного жанра становилась предметом теоретических рассуждений и определений.

В 1807 г. Д. И. Хвостов напечатал дидактическую поэму "Притчи", где разграничил басню, которую он предпочитает называть притчей, и сказку. Основная особенность притчи - аллегорические образы (животные, птицы, рыбы, деревья):

Иносказание, златое притч руно, 
Пусть будет у тебя всегда соблюдено.

В сказке же действуют не аллегорические персонажи, а люди. Различаются эти жанры и в отношении нравоучительности: в отличие от нарочитого дидактизма притчи в сказке присутствует нравоучение, "общее всем родам поэзии".¹

¹ (Д. Хвостов, Полное собрание сочинений, ч. 2, СПб., 1817, стр. 63, 222.)

Вслед за Хвостовым к теории сказки обратился Н. Ф. Остолопов, напечатавший в 1812 г. в "Санкт-Петербургском вестнике" статью "О сказке", позднее вошедшую в его "Словарь древней и новой поэзии". Усматривая, подобно Хвостову, отличие сказки от басни в том, что в первом из этих жанров действуют одни люди без животных, Остолопов отмечает и ряд других особенностей сказки. В отличие от эпической поэмы, описывающей "деяние знаменитое", сказка "имеет предметом дела обыкновенные, весьма часто случающиеся или могущие случаться между людьми". В отличие от романа, представляющего "связь нескольких приключений, сказка содержит одно происшествие".¹ Намечая несколько разновидностей жанра, Остолопов особенно подробно говорит о сказках "характерных, или нравственных", типа "Модной жены". Эти сказки "содержат верное изображение нравов людей, живущих в обществе. Описываемые в них приключения просты, обыкновенны. Нравоучение извлекается само собою из соединения и противоположности действий и причин. Слога требуют легкого и даже шуточного".²

¹ (Н. Остолопов. Словарь древней и новой поэзии, ч. I. СПб., 1821, стр. 148-149.)

² (Н. Остолопов. Словарь древней и новой поэзии, ч. I. СПб., 1821, стр. 151.)

О сказке писали и другие теоретики: А. Мерзляков, Г. Сокольский, В. Маслович. Они опирались на Остолопова и зарубежных авторов: Эшенбурга, Зульцера, Мармонтеля, в "Элементах литературы" которого есть статья "Conte". Была им знакома и статья под тем же названием, напечатанная в четырнадцатом томе известной французской "Энциклопедии" XVIII в.

Пушкин не раз высказывал те или иные суждения о произведениях, относящихся к жанру сказки, который был для него живым явлением современной ему литературы. В письме Рылееву 25 января 1825 г. Пушкин в числе произведений, составляющих сферу "легкого и веселого в поэзии", называет сказки Лафонтена, а также одно из популярных произведений этого жанра - поэму Грессе "Вер-Вер", вышедшую на русском языке в вольной переделке Княжнина под заглавием "Попугай". В том же году в статье "О поэзии классической и романтической" Пушкин снова вспоминает сказки Лафонтена, рядом с которыми он ставит сказки Вольтера, нашедшего многочисленных подражателей. О "веселых сказках" Лафонтена и "прелестных безделках" Вольтера Пушкин позднее говорит в статье "О ничтожестве литературы русской". В заметке о Мюссе Пушкин с похвалой отозвался о его итальянских сказках (contes).

Высказывался Пушкин и о русских образцах этого жанра. Так, в послании "Моему Аристарху" (1815) юный поэт критически отзывается о "сказочках" одного из самых плодовитых "сказочников" Д. И. Хвостова, признавая их "довольно скучными". Иначе Пушкин расценивает сказки Дмитриева, называя их "прелестными" (XI, 99), а "Модную жену" - "прелестным образцом легкого и шутливого рассказа" (XI, 156).

Пушкин подходил к понятию сказки и в творческой практике. Еще в связи с "Кавказским пленником" ему приходила в голову мысль о сказке как о возможном обозначении жанра названной поэмы. Для поэта не был еще ясен новый жанр романтической поэмы, и он пишет Гнедичу 29 апреля 1822 г. в связи с предполагаемым изданием поэмы: "Назовите это стихотворение сказкой, повестью, поэмой или вовсе никак не называйте" (XIII, 37). Здесь интересно не только возможное название жанра, но и соседство, в каком оно дано.

Кроме шутливых поэм можно назвать два произведения Пушкина, связанных с интересующим нас жанром. Одно из них - стихотворение "Недавно бедный мусульман" (1821), представляющее собою незаконченный вольный перевод стихотворной сказки французского поэта Сенесе "Каймак". Для жанра здесь характерна нередкая в сказке "восточная" тематика в шутливо-ироническом освещении и вольный ямб как метрическая форма. Другое произведение, свидетельствующее об интересе Пушкина к жанру сказки,- "Сапожник" (1836). Правда, автор называет свое произведение не сказкой, а притчей. Но, как уже говорилось, эти названия употреблялись синонимически. Близость притчи Пушкина к жанру сказки подтверждается и тем, что сходный сюжет - о сапожнике, судящем о произведении искусства со своей профессиональной точки зрения, встречается в русской сказке до Пушкина: у Хераскова есть сказка "Живописец и сапожник".

Но в основном жанр сказки нашел у Пушкина отражение и развитие в шутливых поэмах, особенно в "Гоафе Нулине". Защищая от ханжеской критики свою поэму, Пушкин дает большой перечень "творцов шутливых повестей": Аоиосто, Боккаччо, Лафонтен. Касти, Спенсер, Чосер, Виланд, Байрон; из русских поэтов - Богданович, Дмитриев, Державин. В той или иной мере Пушкин примыкает к традициям, связанным с перечисленными именами. Но среди этих традиций первое место принадлежит сказке, которой во многом, даже в основном, определяется жанровый генезис шутливых поэм Пушкина.

Какие же особенности жанра сближают шутливые поэмы Пушкина со сказкой?

Сказка заимствовала темы и сюжеты из повседневной жизни, рисовала обыденную действительность, создавала картины в манере "фламандской" живописи. По этому пути идет и Пушкин в шутливых поэмах, изображая "низкую" действительность, вводя в поэзию "презренную прозу", рисуя "фламандской школы пестрый сор".

Сказка вводила в поэзию нового - "низкого" - героя. Основное место в качестве персонажей сказки занимают представители непривилегированных сословий, трудовой люд: крестьянин, работник, батрак, слуга, повар, портной, дворник, скотник, сапожник, извозчик, каменщик, плотник и т. д. Авторы сказок сделали предметом художественного изображения ту общественную среду, куда очень робко заглядывала литература того времени. А. Бестужев писал об А. Измайлове: "Он избрал для предмета сказок низший класс общества и со временем будет иметь в своем роде большую цену как верный историк сего класса народа".¹ Эти слова критика-декабриста можно отнести и ко многим другим сказочникам. Там же, где автор сказки заимствует "героя" в среде дворянства, чиновничества или купечества, он создает отрицательные образы, не жалея темных красок. В шутливых поэмах Пушкина мы видим и то и другое: в "Графе Нулине" он сатирически изображает дворянскую среду, а в "Домике в Коломне" знакомит читателя с демократическими персонажами и их незатейливым бытом.

¹ (А. А. Бестужев-Марлинский, Сочинения в двух томах, т. 2, Гослитиздат, М., 1958, стр. 528.)

Под влиянием французской сказки (conte) русские авторы часто разрабатывают любовный сюжет, не избегая и фривольности. Нередко при этом сказка приобретает авантюрный характер, а сюжет становится своего рода анекдотом. С подобным сюжетом мы сталкиваемся и в шутливых поэмах Пушкина.

Трактовка характеров и сюжетов очень часто принимает в сказках сатирический характер. Осуждаются бытовые и моральные пороки: щегольство, мотовство, галломания, неверность супругов, погоня за богатством и т. д. Бытовая сатира нередко перерастает в общественно-политическую: критикуется взяточничество, продажность чиновников, несправедливость судей, жестокость помещиков и т. д. Среди персонажей, наделенных подобными пороками, законное место занимает и граф Нулин, промотавший в вихре моды "свои грядущие доходы", везущий "из чужих краев" бесчисленные предметы модного туалета и новейшей "культуры": "ужасную книжку Гизота", "новый роман Вальтер-Скотта", "последнюю песню Беранжера", "мотивы Россини", "et cetera, et cetera".

В "Домике в Коломне" - поэме, рисующей жизнь простых людей, нет разящей сатиры "Графа Нулина", а преобладает шутливо-иронический тон, в котором иногда слышатся ноты сочувствия маленькому человеку. Такая манера повествования характерна и для многих сказок.

Жанровой особенностью сказки можно признать и роль автора в ней. Занимая определенную позицию в оценке изображаемого, сказочник не* остается в стороне, но прямо выражает свое отношение к людям и событиям. Так сказка усваивает прием басенной "морали", формулирующей определенный общественно-моральный тезис, для которого сюжет басни является иллюстрацией и аргументацией. В отличие от басни сюжет сказки имеет более самостоятельное значение, а "мораль" не является обязательной. В этом случае нравоучение скрывается в самом развитии действия и развязке, а иногда и вовсе отсутствует. Блестяще эту манеру морализации применил Пушкин в шутливых поэмах. "Граф Нулин" заканчивается похвалой в честь верных жен, иронически помещенной вслед за неожиданно появляющимся в поэме образом молодого соседа Лидина, который вместе с Натальей Павловной смеялся над ее ночным приключением. "Домик в Коломне" заканчивается откровенной пародией на "мораль", которой ждут от автора читатели.

Роль автора в сказке не сводилась к морализации. В качестве рассказчика автор вмешивался в повествование, допускал различные отступления от последовательного изложения событий, шутил с читателем и героем. И эта композиционная функция автора-рассказчика великолепно развита Пушкиным в шутливых поэмах.

Характерным для сказки стал прием неожиданной, нарочито заостренной, "разительной", по терминологии Остолопова, развязки (то, что во французской поэтике называется pointe). Например, в одной из сказок Панкратия Сумарокова супруг, собираясь в путь, просил жену хранить верность, иначе у него на лбу вырастут "бычачьи роги"; встречая возвратившегося мужа, жена,

... не видя рог, забывшися, вскричала: 
"Так забодать меня ты в шутках знать стращал".1

¹ (Иртыш, превращающийся в Иппокрену, 1789, сентябрь, стр. 26.)

Подобное заострение сюжета непредвиденной развязкой дано и в "Графе Нулине" намеком на отношения между "супругу верной" Натальей Павловной и Лидиным. Намеком на возможность дальнейших любовных приключений Параши заканчивается "Домик в Коломне":

У красной девушки и у старушки 
Кто заступил Маврушку? признаюсь, 
Не ведаю и кончить тороплюсь.

(V, 93)

Авторы сказок придавали большое значение художественно-речевым принципам избранного ими жанра. Эти принципы, в равной мере для басни и сказки, сформулировал - на основе изучения длительной традиции обоих жанров - А. Измайлов. Основное здесь - простота басенно-сказочного слога, которая, по Измайлову, "состоит в том, когда сочинитель изъясняется в немногих и обыкновенных словах и выражениях". А обыкновенные слова - это те, которые "употребляются в повседневном разговоре и понятны для людей всех вообще состояний одной нации".¹ Это было эстетическим утверждением простого слога в поэзии, в речи стихотворной. А этот принцип открывал доступ в сказку словам и выражениям, которые господствующей теорией признавались "низкими". Русские сказочники в этом направлении шли достаточно далеко и достаточно смело, не злоупотребляя, однако, вульгаризмами, как это было свойственно комической поэме. "Приятен в сказке слог шутливый",- писал в "Бахарияне" Херасков, определяя общий характер речевого стиля этого жанра.

¹ (А. Е. Измайлов. О рассказе басни. В кн.: Полное собрание сочинений А. Е. Измайлова, т. 2, М., 1890, стр. 360-361.)

Очень важным элементом художественного языка сказки является речь персонажей. Сказке принадлежит едва ли не первое место среди тех поэтических жанров, в которых речь персонажа стала отличаться от речи автора и обнаружила некоторую зависимость от говорящего лица.

Все эти стилистические принципы сказки нашли дальнейшее развитие в шутливых поэмах Пушкина, чем подтверждается генетическая связь этих жанров.

Связь шутливых поэм Пушкина с жанром сказки была ясна и Белинскому. Так, определяя жанр поэмы Тургенева "Помещик", критик пишет, что "первое произведение такого рода в русской литературе принадлежит Дмитриеву, автору "Модной жены" ... Для нашего же времени Пушкин дал образцы таких произведений в "Графе Нулине" и "Домике в Коломне"".¹ В другом месте Белинский прямо называет сказками шутливые поэмы Пушкина (VIII, 64).

¹ (В. Г. Белинский, Полное собрание сочинений, Изд. АН СССР, т. IX, М., 1955, стр. 567. При дальнейших цитатах из Белинского том и страница данного издания указываются в тексте.)

Но Белинский со свойственным ему историзмом мышления рассматривает шутливые поэмы Пушкина как новый этап в развитии жанра сказки, точнее - как новый жанр. Отсюда - утверждение критика, что "сказка вроде "Модной жены" и "Причудницы" Дмитриева... давно отжила свой век" (VIII, 64). Устарела традиционная, в известной мере условная даже в лучших образцах форма сказки. Утверждение реализма в русской литературе потребовало перестройки жанра. Белинский верно характеризует и то направление, в котором Пушкин видоизменял жанр сказки. Если сказка за долгие годы своего существования переживала закономерный для каждого жанра процесс модификации и при этом оставалась сказкой, то теперь, в эпоху реализма, сказка вступила на путь трансформации, приведший ее к превращению в стихотворную повесть.

Критик указал и некоторые признаки, отличающие повесть в стихах от сказки. В "Графе Нулине", как пишет Белинский, Пушкин создал типы, т. е. глубоко обобщенные и ярко индивидуализированные характеры, воплощенные средствами реалистического искусства. Такова, например, Наталья Павловна - "тип молодой помещицы новых времен, которая воспитывалась в пансионе, в деле моды не отстает от века, хотя живет в глуши, о хозяйстве не имеет никакого понятия, читает чувствительные романы и зевает в обществе своего мужа - истинного типа степного медведя и псаря" (VII, 426-427). Сказка только нащупывала путь к реалистической типизации, оставаясь в плену схематизма и натурализма.

С проблемой типизации в сказке и повести в стихах была связана более широкая художественная задача: построение реалистической "модели" действительности. "В этой повести,- пишет Белинский о "Графе Нулине",- все так и дышит русскою природою, серенькими красками русского деревенского быта" (VII, 427). ""Граф Нулин",- продолжает критик,- есть целая галерея превосходнейших картин фламандской школы" (VII, 429). И в этом отношении сказка только еще расчищала путь для повести в стихах среди жанров, фактически "преображающих" действительность.

Отличает повесть в стихах от сказки и иное соотношение в этих жанрах шутливого и серьезного как эстетических категорий. Сказка тяготела к шутливо-иронической, комической трактовке персонажей и сюжета. По словам Белинского, сказка "в особенности требует юмора" (VIII, 64). Это требование сохраняет свою силу и в отношении пушкинских "сказок", или шутливых поэм. Белинский справедливо заметил, что поэма "Граф Нулин" "исполнена ума, остроумия, легкости, грации, тонкой иронии..." (VII, 429). Что же касается повести в стихах, то, не избегая, где это уместно, шутливо-иронического тона, она в основном подчиняется иному принципу: здесь преобладает серьезное начало. Таким, по-видимому, должен был стать "Езерский" Пушкина - повесть или роман в стихах. Такими были многочисленные стихотворные повести, сменившие в 40-х годах романтическую поэму (Огарев, Аполлон Григорьев и др.).

Знаменательной для процесса перерастания сказки в стихотворную повесть является одна из поздних "сказок" - "Тамбовская казначейша" Лермонтова. Связь своей поэмы с жанром сказки осознает и автор. В начале он говорит:

Пишу Онегина размером; 
Пою, друзья, на старый лад. 
Прошу прослушать эту сказку!,

а в конце замечает:

И вот конец печальной были 
Иль сказки - выражусь прямей.1

¹ (М. Ю. Лермонтов, Сочинения в шести томах, т. 4, Изд. АН СССР, М.- Л., 1955, стр. 118, 142.)

Шутливое "пою", "старый лад" как стилевая ориентация, "быль" в качестве синонима к "сказке" - всем этим подтверждается, что Лермонтов жанровый генезис своей повести в стихах связывал со сказкой в традиционном значении этого слова. Однако наличие в образе героини и в развязке "Тамбовской казначейши" серьезного, даже драматического элемента образует заметную грань между этим произведением и традиционной сказкой. "Тамбовская казначейша" становится повестью в стихах, отвечая процессу развития реализма в русской литературе. Это делает понятным утверждение Белинского, высказанное им в обзоре "Русская литература в 1843 году", что "сказка вроде "Графа Нулина" Пушкина и "Казначейши" Лермонтова может здравствовать и теперь" (VIII, 64). Возможно, что и заглавием "Сказка для детей" Лермонтов связывал свою реалистическую повесть (или роман) в стихах с той же традицией.

В наши задачи не входит изучение всех жанровых традиций, с которыми связана шутливая поэма Пушкина. Мы пытались показать один из источников этого жанра. Сам Пушкин в связи с "Графом Нулиным" назвал и другие виды "легкого и веселого" в поэзии. Но произведенные выше сопоставления дают право утверждать, что непосредственно и более всего жанровый генезис шутливых поэм Пушкина определялся жанром сказки.