Пролог

Рассудил я за благо, чтобы столь необычные и, пожалуй, неслыханные и невиданные происшествия стали известны многим и не были сокрыты в гробнице забвения, ибо может случиться, что, прочтя о них, кто-нибудь найдет здесь нечто приятное для себя, и даже тех, кто не станет в них особенно вдумываться, они позабавят. Плиний по этому поводу замечает:^* нет книги, как бы плоха она ни была, в которой не нашлось чего-либо хорошего, тем более что вкусы не у всех одинаковы, и за то, чего один и в рот не берет, другой готов отдать жизнь. Да и мы сами видим, что презираемое одними не презирается другими, а потому ничто, кроме чего-нибудь уже слишком отвратительного, не должно быть уничтожаемо или отвергаемо, все должно быть доведено до всеобщего сведения, в особенности если это нечто безвредное, нечто такое, из чего можно извлечь пользу.

^* (Плиний по этому поводу замечает... - Далее следует ссылка на цитату из "Посланий" (кн. III, послание 5) римского писателя Плиния-младшего (около 62 - около 114). На это же высказывание Плиния ссылаются и другие испанские писатели "золотого века" - Сервантес в "Дон-Кихоте" (кн. II, гл. 3), Алеман в "Гусмане де Альфараче" ("К читателю"), Грасиан в "Карманном оракуле" и другие.)

В противном случае писали бы весьма немногие и только для одного какого-нибудь читателя, ибо писательство дается нелегко, и те, кто этим делом занимается, желают быть вознаграждены - не столько деньгами, сколько внимательным чтением их трудов, а если есть за что, то и похвалами, по каковому поводу говорит Тулий: "Почести питают искусство"^*.

^* (...по каковому поводу говорит Туллий: "Почести питают искусство". - Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н. э.) - римский оратор, политический деятель и писатель-философ. Автор "Ласарильо" ссылается на изречение Цицерона, содержащееся в "Тускуланских беседах" (1,2).)

Неужели вы думаете, что солдату, первому взобравшемуся на штурмовую лестницу, более, чем кому-либо другому, опостылела жизнь? Разумеется, нет, - только жажда похвал заставляет его подвергаться опасности, и точно так же обстоит дело в искусствах и в словесности. Хорошо проповедует богослов, пекущийся о людских душах, но спросите-ка его милость, огорчает ли его, когда ему говорят: "Ах, ваше преподобие, какой же вы прекрасный проповедник!" Некий рыцарь, который весьма неудачно бился на турнире, отдал свою кольчугу шуту^*, ибо тот восхищался меткостью, с какою рыцарь будто бы наносил удары копьем. Ну, а как поступил бы рыцарь, если б он в самом деле заслуживал похвалы?

^* (...отдал свою кольчугу шуту... - В данном случае под "шутом" имеется в виду слуга рыцаря, заслуживший кольчугу в качестве награды за неумеренные восхваления доблести своего господина.)

Признаюсь, я не лучше других, и коль скоро всем это свойственно, то и я не буду огорчен, если моей безделицей, написанной грубым слогом, займутся и развлекутся все, кому она хоть чем-нибудь придется по вкусу. Пусть узнают про жизнь человека, изведавшего так много невзгод, опасностей и злоключений.

Прошу вашу милость^* принять это скромное подношение из рук человека, который постарался бы придать ему больше ценности, если бы только это было ему по силам. И так как ваша милость велит, чтобы все было описано и рассказано весьма подробно, то и решил я приступить к моему повествованию не с середины, а с самого начала, дабы все о моей особе было известно и дабы люди, которым высокое происхождение досталось по наследству, поняли, сколь малым они обязаны самим себе, ибо фортуна была к ним пристрастна, и как долго и с какими усилиями налегали на весла те, кому она не благоприятствовала, прежде чем они достигли тихой пристани^**.

^* (Прошу вашу милость... - В этом обращении, неоднократно возникающем в ходе повествования, а также в тексте "Пролога", раскрывается важнейшая композиционная особенность книги, которая является по сути дела развернутым объяснительным письмом, адресованным Ласаро некоему важному духовному лицу - "вашей милости". Это духовное лицо, "слугой и другом" которого является покровитель Ласаро - настоятель храма Спасителя, по всей видимости, требует от Ласаро (см. слова Ласаро: "и так как ваша милость велит..."), чтобы тот разъяснил ему некий скандальный "казус" - "caso" в тексте, звучащее в русском переводе как малозначащее "всё" ("чтобы все было описано и рассказано весьма подробно"). Суть же "казуса", как следует из содержания седьмой, заключительной главы повести, сводится к тому, что архиепископ и городской глашатай Ласаро живут дом к дому, а жена глашатая ходит к архиепископу "убирать покои и готовить обед". Для объяснения этой ситуации Ласаро и собирается рассказать его милости о всех своих злоключениях. Таким образом, уже в "Прологе" повести содержится ее развязка, или же вся повесть как бы является "производным" от запечатленной в самом ее конце ситуации. "Пролог" "Ласарильо" одновременно служит и его эпилогом.)

^** (...прежде, чем они достигли тихой пристани. - Последняя фраза "Пролога" перекликается с заключительной фразой повести - "В это самое время я благоденствовал и находился на вершине житейского благополучия", что еще раз подчеркивает циклическую композицию книги.)