Ли Хэ (Перевод А. Сергеева)

(Ли Xэ (790-816) - один из потомков танского императорского рода Ли. Жизнь поэта сложилась неудачно - он не смог сдать государственные экзамены на степень цзиньши. Поэзия его печальна и мечтательна.)

ЮЖНЫЙ ПАРК

^* ("Южный парк".- Имеется в виду парк на родине поэта. Щеки юэских дам - то есть красавиц. Жительницы древнего царства Юэ отличались легендарной красотой.)

 Ветви деревьев и стебли трав
 зацвели у всех на глазах. 
 Белые, алые лепестки - 
 словно щеки юэских дам. 
 Грустно подумать что на склоне дня:
 их достоинства пропадут - 
 Свахи не нужно, чтобы цветам 
 сочетаться с ветром - и в путь!

ПОБЕГИ БАМБУКА В ПАРКЕ ЧАНГУ

^* (Парк Чангу.- См. выше. Чуские строфы - сборник древних стихов, куда, кроме стихов Цюй Юаня - первого китайского поэта, включались стихи Сун Юя и других поэтов. Старый заяц и грустная жаба // тоскуют на бледном небе.- Старый заяц.- См. прим. к с. 268. Грустная жаба.- В древних мифах рассказывается, что Чан-э превратилась на луне в жабу, которая вечно плачет. Яшмовое колесо - то есть луна. Желтый прах и прозрачная влага // молчат под Тремя горами.- Три горы, плавающие в море, будто бы обитель бессмертных, где бессильны мирская тщета (желтая пыль) и вода Девяти источников - то есть смерть. Девять Равных областей - Китай. Чжуфу за счастьем ходил в столицу И и горем кончил скитанья.- Имеется в виду известный ученый древности Чжуфу Янь (ум. в 127 г. до н. э.), отправившийся в столицу и казненный там. В Синфэне // трактирщик бранил Ма Чжоу...- Ма Чжоу (601-648) - известный ученый, которого на пути в столицу, тогда еще никому не известного, выбранил трактирщик. В столице он преуспел, достиг высоких чинов.)

 Чуские строфы пишу на стволе, 
 кожицу сняв ножом.
 На обнаженную зелень легли 
 черные точки слов.
 Раз не умеет читать бамбук, 
 кто же стихи прочтет?
 Влага садится, туман ползет 
 между бессчетных стволов.

СОН О НЕБЕСАХ

 Старый заяц и грустная жаба тоскуют на бледном небе.
 Облачные дворцы опустили косые лунные стены.
 Яшмовое колесо прокатилось по травам в росистом блеске.
 Фениксовые подвески бессмертья цветут на коричной ветке.
 Желтый прах и прозрачная влага молчат под Тремя горами.
 Тысячелетия, точно кони, в пути друг друга сменяют.
 Издали Равные области вижу, как девять колечек дыма.
 Невозмутимые воды моря в широком блюде застыли.

К ВИНУ

 В затишье меж двух больших злоключений 
 мне чашу вина подносят.
 Хозяин кубок поднял, желая 
 спокойной старости гостю.
 Чжуфу за счастьем ходил в столицу 
 и горем кончил скитанья.
 Его домочадцы сломали иву, 
 с ветвей на дорогу глядя.
 Хозяин любезен со мной: "В Синфэне 
 трактирщик бранил Ма Чжоу.
 Могли ль помыслить земля и небо, 
 что будет славен ученый? 
 А он на гладкой бумаге тушью 
 две строчки искусно вывел
 И, смело став пред лицом Дракона, 
 увидел царскую милость"*.
 Давно душа моя затерялась, 
 и звать ее бесполезно.
 Петух заранее кличет утро, 
 чтоб день вернулся на землю.
 Лишь в юные годы приходит прихоть 
 ловить облака руками.
 Тогда ли думать о том, что старость 
 жалуется и вздыхает?

^* (А он на гладкой бумаге тушью // две строчки искусно вывел // И, смело став пред лицом Дракона, // увидел царскую милость.- Речь идет о Ма-Чжоу, который, придя в столицу, представил доклад императору. Лик дракона - метафорическое обозначение императора.)