Ли Цин-чжао (Перевод М. Басманова)

(Ли Цин-чжао (1084-1155?) - знаменитая поэтесса, прославилась стихами, в которых звучат мотивы разлуки и тоски. Печатается по книге: Ли Цин-чжао. Строфы из граненой яшмы. М., 1974.)

 Вижу снова простор голубой, 
 Над беседкою тихий закат. 
 Мы совсем захмелели с тобой, 
 Мы забыли дорогу назад. 
 Было счастье - и кончилось вдруг!.. 
 В путь обратный пора нам грести, 
 Только лотос разросся вокруг, 
 Всюду лотос на нашем пути. 
 Мы на весла 
 Дружней налегли, 
 Мы гребем, 
 Выбиваясь из сил. 
 ...И в смятении чайки вдали 
 Улетают с песчаной косы.

Осенний лес, далекие вершины. Альбомный лист. Чжао Юн, XIII-XIV вв.

 Весны приметы ярче с каждым днем.
 Уютный дворик. Тихое окно.
 Еще не поднят занавес на нем,
 Но пали тени синие давно.
 В молчанье с башни устремляю взгляд,
 И струны цитры яшмовой молчат,
 Над горною вершиной облака -
 Они торопят сумерек приход.
 Зыбь по траве прошла от ветерка,
 Кропит дождем померкший небосвод.
 Цветущей груше холода страшны,
 Боюсь, цветам не пережить весны.

 Весна тревожней стала и грустней,
 И День поминовенья недалек...
 Курильница из яшмы. А над ней,
 Редея, извивается дымок.
 Не в силах встать - лежу во власти грез,
 И не нужны заколки для волос.
 Прошла пора цветенья нежных слив,
 Речные склоны поросли травой.
 Плывет пушок с ветвей плакучих ив,
 А ласточка все не летит домой.
 И сумерки. И дождик без конца.
 И мокрые качели у крыльца.

 Слабый луч. Ветерок несмелый. 
 То вступает весна на порог. 
 Я весеннее платье надела, 
 На душе ни забот, ни тревог. 
 Я с постели только что встала, 
 Охватил меня холодок. 
 В волосах запутался алый 
 Мэйхуа опавший цветок. 
 Где ты, край, мне навеки милый?.. 
 Нам в разлуке жить суждено. 
 Нет, забыть я тебя не в силах, 
 Не поможет тут и вино! 
 Свет курильницы тускло мерцает, 
 Словно омут, манит постель... 
 Догорает свеча и тает, 
 Но еще не проходит хмель.

 Крик залетного гуся слышу, 
 Вижу яшмовой тучи следы. 
 Снова снег осыпает крыши, 
 Из курильницы тянется дым. 
 Птица-феникс - заколка резная, 
 И на ней отраженье свечи. 
 Отчего - я сама не знаю,- 
 Радость в сердце ко мне стучит. 
 Где-то звуки рожка на рассвете 
 Ускоряют утра приход. 
 Ковш с Тельцом в час урочный встретить 
 На востоке заря встает. 
 Ни цветочка нигде не видно, 
 Только знаю: весна в пути. 
 Ветер западный - так обидно - 
 Холодам не дает уйти.

УТУНЫ

 Гор молчаливые толпы
 Вижу я с башни высокой.
 И на безлюдной равнине
 Стелется дымка седая, 
 Стелется дымка седая...
 Угомонились вороны -
 Спят, прилетев издалёка,
 Ярким закатом любуюсь,
 Голосу рога внимая.
 Свечи давно не курятся,
 И опустели бокалы.
 Грустно мне так и тревожно,
 А отчего - я не знаю.
 Не оттого ль, что с утунов
 Листьев так много опало,
 Листьев так много опало...
 Осень, глубокая осень,
 Тихая и глухая.

БАНАНОВАЯ ПАЛЬМА

 Не знаю кем посаженная пальма
 Так разрослась с годами под окном...
 Она весь двор
 Закрыла черной тенью,
 Она весь двор
 Закрыла черной тенью.
 Листы ее 
 При ветра дуновенье
 Все шепчутся
 О чем-то о своем.
 Лежу одна, печальная, в постели,
 До третьей стражи - дождик за стеной,
 За каплей капля
 Проникает в душу,
 За каплей капля
 Проникает в душу.
 Мне больше не по силам
 Шум их слушать
 И ночь в разлуке
 Коротать одной.

 Грусть в сердце. И смятенье дум,
 Тревожит каждый звук.
 Холодный мир вокруг угрюм,
 И пусто все вокруг.
 Луч обласкал - и вновь темно,
 И холодно опять. 
 С ненастным ветром и вино 
 Не может совладать. 
 Печальный голос слышен мне: 
 "Наш старый друг, прощай!" 
 То гуси где-то в вышине 
 Летят в далекий край. 
 Здесь было много хризантем, 
 Цвели - и отцвели. 
 О них кто вспомнит и зачем? 
 Валяются в пыли. 
 Я у окна чего-то жду,
 И скорбь меня гнетет.
 А тут еще, как на беду,
 Дождь льет, и льет, и льет.
 Утун, промокший до корней,
 И сумеречный свет,
 И в небе, как в душе моей,
 Просвета нет и нет.

 Расплавленное золото заката 
 И яшма лучезарных облаков... 
 Не вместе ты со мною, как когда-то, 
 Ты в этот вечер где-то далеко. 
 Дымятся ветки опушенной ивы, 
 И звуки флейты грустные слышны, 
 Поет она про увяданье сливы,- 
 О, таинства извечные весны! 
 Удался Юаньсяо тих и светел,*- 
 Принес он радость первого тепла, 
 Но разве не подует снова ветер 
 И не нависнет дождевая мгла? 
 Друзья по песням и вину гурьбою 
 Пришли за мной. Коляска ждет давно. 
 Хочу я быть 
 Наедине с собою, 
 Мне не нужны 
 Ни песни, ни вино. 
 А в мыслях - процветающий Чжунчжоу,- 
 Чреда ничем не омраченных дней. 
 Мне праздники весны под отчим кровом 
 С годами все дороже, все родней. 
 Усыпанные жемчугом уборы, 
 И камни изумрудные в косе, 
 И золотые на шелках узоры, 
 И состязанье в блеске и красе. 
 Но все прошло. И вот краса увяла. 
 От бури жизни - иней на висках. 
 И не манит уж больше, как бывало, 
 В ночных прогулках радости искать. 
 Мне лучше в стороне, 
 Вдали от всех, 
 За занавеской слышать 
 Чей-то смех!

^* (Удался Юаньсяо тих и светел...- Юаньсяо - пятнадцатый день первого месяца, последний день Праздника весны. А в мыслях - процветающий Чжунчжоу...- Поэтесса думает о столице сунского Китая Кай-фыне, расположенном в центральном районе страны - Чжунчжоу. В это время столица была захвачена кочевниками - чжурчжэнями.)